Юлия Сергачева - Уникальный элемент

— Они исчезли, повелитель. — Звуки замирали на пару мгновений, словно страшась погрузиться в мертвящую тишину. А решившись — тут же гасли без эха, без отголоска, хотя пространство вокруг было, несомненно, обширным и гулким.

Мужчина в серой одежде замер, вглядываясь во мрак, подвижный и чуткий, как вода. Этот мрак обладал собственной волей и собственной жаждой. И воздух в нем был чужой, непослушный. Как неприрученный пес, готовый вцепиться в глотку гостя.

А ведь гость знал о воздухе все. Он был воздушным магом.

— Вы упустили их, — помедлив, уточнили из тьмы. Эти слова были хоть и не слышны уху, но царапались.

И тьма вокруг пришельца чуть сгустилась.

Маг облизнул пересохшие губы, поторопился ответить. Несказанное жгло язык, будто каждую фразу отлили из свинца. Захочешь — не промолчишь.

— Мы шли за ними по пятам. Водяной встретил их у развалин, но потом неловко вспугнул. В том не было нашей вины, вмешались обстоятельства, но из городишка Стогоров они сбежали быстрее, чем планировалось. Отследить и догнать их в лесу неподалеку не составило труда.

— В самом деле? — едко осведомилась тьма. — И что же случилось потом?

— Девчонка все испортила. Дочь баронессы Загорской. Она непредсказуема, как ветер.

Сухой смешок вскрыл воцарившуюся паузу.

— Что может быть более предсказуемым, чем ветер? Тебе ли об этом не знать, ты же воздушный маг?

Мужчина переступил с ноги на ногу. Каждый вдох давался ему с трудом. Чужой воздух не спешил насыщать легкие пришельца.

…Они тянули жребий там, внизу. Выбирали, кто пойдет с докладом. Они знали, что повелитель осведомлен об их слабости, но ничего не могли с собой поделать. Новости были плохими.

Жребий бросали на камешках, чтобы ни одна из подвластных стихий не повлияла на результат. Но сейчас он был уверен — проведи гадание на сквозняках, дождевых каплях или огнях свечи, все равно результат был бы тем же.

Повелитель знал, чья вина чуть сильнее.

Выиграл он. То есть проиграл. Проклятый камешек до сих пор лежит в кармане.

— Мы почти поймали их в лесном трактире, — еле шевеля губами заговорил воздушный маг. Он закрыл глаза. Какая разница? Здесь все равно ни зги не видно… — Невесть как удалось им скрыться от водяных. Маги так и не смогли нащупать беглецов, хотя чуяли, что они были совсем рядом… Потом их видели на запрещенных боях, но когда подоспели, там только каменный лес из земли выпер. Никто из городских стражей нужных нам людей не встречал.

— Вы, маги, обращались за содействием к простецам? — тихий голос тек через пространство, обращая воздух в песок. Слова — колкие, сухие, сыпучие, скреблись в ушах, будто многоножки.

Маг не смел даже головой качнуть. Мрак касался лица, держал, сдавив невидимыми пальцами.

— От простецов была определенная польза. Баронесса Загорская очень настойчива в поисках своей дочери и ее похитителя.

— О да. У нее есть причина, несомненно.

— Позже бродячий маг подсказал, что в придорожном трактире чужаки, по описанию похожие на тех, кого мы искали, затеяли драку. Их выставили еще до того, как мы подоспели.

— И вы потеряли их. Снова.

— На какое-то время. Тогда подключились мы. — Маг не хотел оправдываться, но здесь слова имели собственную волю и облекались в интонацию, которую желали сами. — Прирученные ветры обшарили округу. Они обнаружили беглецов.

Это должно было звучать горделиво. Маг сам заговаривал ветры, рожденные над пустыней, а оттого вдвойне непокорные. Они доверчиво ластились к его рукам.

Как случилось, что они подвели своего хозяина?

— Вы недооценили их, — подсказали из тьмы, будто подслушав мысли мага. — Ваши ветры оказались излишне говорливы. Они их вспугнули.

Мужчина снова переступил с ноги на ногу. Одежда шуршала едва различимо, но в слабом шелесте ему почудился металлический лязг. Мягкая податливость ткани таила в себе не защиту и уют, а ловушку. Достаточно мгновения, чтобы полотно обратилось в сковывающую скорлупу.

— Мы их вспугнули, — покорно признал воздушный маг. — И искать их пришлось уже на бывшей территории земляков. Они забрались в один из старых городов, а там, вы знаете, магия запретна. Пока мы искали пути в обход, они снова сбежали. Их едва не удалось настичь на краю разлома, что разделяют мертвые и обитаемые территории бывших землячьих владений. Но тамошние пустыни никого не жалуют…

— И вы решили сдаться.

— Мы искали их. Мы уверены в их гибели. Там нельзя выжить.

— Так, значит, вы не пошли за ними?

— Мы зашли в пустыню так далеко, как смогли. Эти земли еще помнят своих хозяев, они гнали нас. Мы потеряли там больше половины своих людей. Может быть, будь среди нас хоть один земляной маг…

— Разве тебе неизвестно, что земляная магия под запретом?

— Известно.

— Скучаешь по земляной магии?

— Н-нет… — с запинкой признался он, не зная, как правильно ответить. Любой ответ сулил гибель.

— Напрасно. Эта стихия столь же великая, как и остальные, а в чем-то даже их превосходящая. Взять хотя бы людей, состоящих из плоти. Такая хрупкость и такая стойкость… Они идут через ветра и воду, выживают там, где, казалось бы, и саламандре не спастись…

Воцарилась тишина. Тот, кто говорил из мрака, забыл о стоящем напротив человеке. Как задумавшийся писатель не помнит о лежащем перед ним на столе листе бумаги. И лишь приняв решение, изъявляет свою волю. Кто-то всего лишь марает бумагу. А кто-то пишет прямо по живому…

— Ищите их!

…Человек в сером, спотыкаясь, спустился по лестнице, замирая, прежде чем сделать следующий шаг, понимая, что каждый из этих шагов сокращает время его жизни, но не в силах остановиться вовсе. Последнюю ступень с глубокой щербиной полузасыпал песок.

Его ждали внизу. Глянули тревожно и жадно.

— Он велел продолжать поиски. Он недоволен.

Едва отзвучало последнее слово, как огненный маг рванул за поводья рыжего гиппогрифа, разворачивая на север, и унесся, увлекая за собой подмастерьев. Шлейф пыли султаном потянулся к небу. Водяной маг задержался. Он чуял волю повелителя и знал, что произойдет, но с воздушным магом они когда-то были друзьями… Если может существовать дружба между магами.

Остались и подмастерья водяного мага, что ждали возвращения мастера. Стояли поодаль, глядя себе под ноги.

Мужчина в сером глубоко вздохнул. Глоток воздуха, такой привычный, стал горьким. Легкие рвануло болью, будто воздух в них обратился песком, взялся внутри корявой коркой. Он хотел закричать, но вместо крика изо рта посыпался песок.