Юлия Фирсанова - Буря приключений

Очень скоро богиня получила ответ на свой вопрос. Допев последний куплет песенки, где слушателям сообщалось о тройне, принесенной невинной девушкой из леса в подоле, брюнетка крикнула своего сменщика. А сама спрыгнула со сцены, сверкнув смуглым телом в разрезах платья, и, деловито постукивая каблучками, прошествовала прямиком к столику лоулендцев.

— Привет, котик, скучал без меня? — промурлыкала девица, решительно плюхаясь на колени Мелиора, закидывая ногу на ногу и по-хозяйски обвивая руками шею принца.

Мужчину передернуло от такой фамильярности и замутило от резкого запаха сладких духов певички. Старательно отворачивая лицо, Мелиор через силу процедил:

— Здравствуй, Уна. Не ожидал тебя здесь увидеть. Ты ушла из «Золотого сердечка»?

— Да, — поерзав на коленях бывшего любовника, заявила Уна, наматывая прядь волос Мелиора себе на пальчик. — Хозяин начал распускать руки, ну я вспылила и хлопнула дверью. Пусть старый жирный боров теперь сам поет клиентам. А если хрипатый Бруно покажется публике недостаточно хорош и ему открутят яйца, никто плакать не будет…

Девица без умолку молола языком, ревниво косясь на Элию и пристально изучая слишком красивое лицо конкурентки в поисках малейшего изъяна. Но такового не обнаруживалось: спутница Мелиора была неестественно, сверхъестественно прекрасна — кожа без единого прыщика, нежная, как лепесток белой розы, легкий, как дуновение ветерка, румянец, сверкающие глаза, длинные ресницы, яркие губы и все свое, без капли косметики. Такую женщину было не уязвить заурядным оскорблением, она, хоть и сидела напротив певички, казалось, пребывала куда более высоко, чем Уна, это смущало певичку и пока заставляло ее сдерживаться. Тем более что во взгляде незнакомки не было презрительного превосходства или насмешки над отвергнутой любовницей, серые глаза смотрели спокойно и почти безразлично, будь Уна поумнее, уже одно это заставило бы ее смертельно оскорбиться.

А принц лихорадочно размышлял, как ему избавиться от общества бывшей любовницы и предотвратить оскорбления в адрес сестры, а то и драку. Уна всегда была ревнива как кошка.

Наконец, когда девица на секунду замолкла, Мелиор сказал:

— Познакомься, Уна, это Элия, моя сестра.

— Элия? Прямо как богиня любви из самого Лоуленда? — подозрительно и не без скепсиса переспросила певичка.

— В точности, — иронично подтвердила принцесса, сохраняя инкогнито Мелиора. — Мне нравится мое имя. Звучит мелодично и пишется быстро.

— Сестра никогда прежде не бывала в Тарисе, но я много рассказывал ей о городе, — нейтрально продолжил принц, хотя больше всего ему хотелось сошвырнуть девку со своих коленей.

— И обо мне? — Уна недоверчиво сощурила черные глаза, а ноготки ее поскребли по рубашке принца, словно дамочка проверяла заточку клинка.

— Нет, о своем романе Мелиор мне не рассказывал, — снисходительно усмехнулась богиня, пригубив вино. — Обычно неуемным любопытством к чужой сексуальной жизни страдают лишь те, кому чего-нибудь недостает в собственной постели. Я больше интересовалась площадью Тысячи Сделок, русалочьими украшениями и книгами, чем успехами брата на любовном фронте.

Ярость Уны поутихла, Элия вела себя совсем не как предполагаемая любовница, она не претендовала на Мелиора и не отстаивала свои права на него. Брюнетка перестала метать в Элию взгляды, полные ревнивой ненависти, и, приятно улыбнувшись, учтиво промолвила:

— Да, в Тарисе есть на что посмотреть. — Принцесса слегка кивнула в ответ, а Уна продолжила, уже обращаясь к Элии и Мелиору одновременно: — Котик, тебя так долго не было, я начала сильно скучать. Нехороший мальчик, ты так неожиданно исчез, не предупредив меня. За это я тебя накажу, проказник! Может быть, отшлепаю или поставлю в угол…

Певичка вдохновенно болтала, совсем не замечая того, в какое бешенство приводят ее слова принца. Бог никогда не любил дурацких игривых прозвищ и старался избегать их даже в самые интимные минуты жизни, а уж назвать его «котиком» в присутствии обожаемой сестры было ни с чем не сравнимой наглостью. Молчаливая ледяная ярость захлестнула принца. Когда мужчина увидел насмешливую улыбку, появившуюся в уголках губ сестры, он безжалостно вынес бывшей любовнице суровый приговор.

— Киска, — учтиво, почти ласково обратился он к певичке, выпутывая ее цепкие пальцы из своих волос. — Ты права, я слишком долго не был в Тарисе и оставил тут кое-какие незавершенные дела, оставил тебя, но теперь я вернулся.

— Да, котик, — блаженно промурлыкала Уна, умащивая головку на плечо принца и томно прикрывая глаза. Длинные черные волосы рассыпались по груди Мелиора, а часть угодила во взбитые сливки и желе пирожных.

— Мне всегда так нравился твой голос, — продолжил плести паутину Лоулендский Паук.

— Правда? — кокетливо перебила мужчину Уна, пребольно ущипнув Мелиора за щеку. На бледной коже принца расплылось ярко-красное пятно.

— Да! Он и сейчас сводит меня с ума, — абсолютно искренне, от чистого сердца признался Мелиор, следя за тем, как скрытая усмешка на лице Элии становится откровенной ухмылкой.

— Ой, котик! — восторженно взвизгнула брюнетка, подпрыгнув на коленях принца, и залепила ему смачный поцелуй.

— Так вот, киска! — Мелиор с трудом подавил желание взять салфетку, утереться после этой ласки и затолкать в глотку Уны, а самому прополоскать рот чаем. — Спой сейчас для меня что-нибудь о любви.

— О, котик! Ну конечно! Ты такой романтичный! — Глупышка шустро вскочила и, послав воздушный поцелуй своему вновь обретенному возлюбленному, вернулась на сцену.

Печальный косматый бард как раз закончил очередную душещипательную балладу о Вечном Страннике и Семи Ключах. Заслонив собой коллегу, женщина приняла соответствующую позу, при которой в разрезах появились интригующие подробности ее анатомии, и прощебетала:

— А сейчас песня для всех вас и моего котика. Я так счастлива!

Уна запела широко известный романс «Два сердца». На середине второго куплета певица, выводившая рулады столь самозабвенно и проникновенно, что публика отвлеклась от своих тарелок, вдруг широко открыла глаза, прижала руку к груди и, тихо ойкнув, осела на сцену. Зал ресторана непонимающе замер, а потом зашумел и засуетился. Вскочили кое-какие клиенты, вскрикнули несколько женщин, кавалеры принялись успокаивать своих дам, прибежали вызванные охраной и официантами хозяйка, лекарь и начали хлопотать вокруг певички. Растерянный бард жался в углу сцены, обнимая свою лютню.

— Ты уже пообедала, дорогая? — обратился Мелиор к сестре, встряхнув под столом кистью, чтобы рассеять остатки заклинания остановки сердца. — Мы можем удалиться от этой пустой суматохи?