Юлия Фирсанова - Буря приключений

«Впрочем, авось выкрутимся», — успокоила себя богиня и понадеялась, что они не пробудут здесь настолько долго, чтобы мужчины от скуки иль раздражения, «позабыв» о мирном договоре, перестали сдерживать агрессивные инстинкты или случилось еще что-нибудь непоправимое. Пока им удавалось держать себя в рамках приличий, и даже более того, между Кэлбертом и Элегором начали устанавливаться почти приятельские отношения.

Пока герцог и пират болтали, Мелиор счел возможным присоединиться к сестре. Сбросив маску сибарита, которая облекала его, словно мягкие бархатные ножны смертоносную сталь стилета, принц спокойно шагал по раскаленному песку, совершенно не обращая внимания на демонический жар пустыни. Его босые ноги (домашние шлепанцы Мелиор привязал к поясу халата рядом со шпагой) глубоко увязали в бесконечном желтом океане.

Сработали и другие защитные механизмы: под немилосердно палящим солнцем аристократически бледная, лишь подернутая намеком на золотистый налет загара кожа бога уже начинала приобретать смуглый оттенок. Ярко контрастируя с синевой его глаз и светлыми волосами, загар вовсе не портил, а скорее, напротив, подчеркивал изящную и в то же время мужественную красоту бога. Лицо Мелиора было спокойным. Если он время от времени и отпускал язвительные замечания, внешне проявляя какие-то отрицательные эмоции, то они отныне не затрагивали глубин души.

Адекватно оценив сложную ситуацию и поняв, что он пока ничего не в силах поделать с беспокоящими его проблемами (пребыванием в безжизненной пустыне, отсутствием подобающей принцу Лоуленда одежды и наглым пиратом, претендующим на внимание сестры), Мелиор отложил все волнения на потом. Он словно запер их в своем сознании, как педантичный хозяин ящик стола с важными документами.

Этот замечательный божественный дар, талант бога интриги, заключающийся в умении управлять своими мыслями, эмоциями и убирать тревожащие факты, воспоминания в глубину сознания, очень помогал трезво мыслить в критических ситуациях и не дергаться по пустякам. Новый, хладнокровный Мелиор не забывал о причинах волнения, но как бы отодвигал их в сторону, лишая права на приоритетность, чем помогал самому себе сделать беспристрастный выбор. Принц часто пользовался своим даром не только в плетении интриг, осуществлении мести, но и когда речь шла о сестре, воздействии ее таланта. Так Мелиор прятал чувства, сводящие с ума. Но как же подчас ему хотелось наплевать на сдержанность.

— Приношу свои глубочайшие извинения, дорогая! — галантно обратился принц к сестре. — Я приглашал тебя на дивную морскую прогулку, для развлечения, но никак не планировал перемещения в столь неподобающие принцессе Лоуленда условия.

— Зато Силы Судьбы решили, что нам здесь самое место, — усмехнулась Элия, ничуть не злясь на брата, его вина в полотне неприглядной реальности действительно была минимальна. — Не могу сказать, что я согласна, но вряд ли ОНИ явятся сюда для дискуссии.

— Зато кое-кому, — Мелиор кивнул в сторону поглощенных увлекательной беседой Элегора и Кэлберта, — здесь, похоже, нравится. Впрочем, чего еще ожидать от вечного бродяги и ублюдка.

— Да, здешние края не для пикников, — продолжила Элия разговор о пустыне, небрежно игнорируя желание Мелиора позлословить. — Ни жалких кактусов, ни иных колючек, ни перекати-поле.

— Ты права, — посерьезнел принц, еще раз окидывая взглядом бесконечные пространства песка. — И я пока не заметил вокруг ничего живого: никакого зверья, насекомых, птиц, никакой растительности. Но полагал, что причина кроется в моей ненаблюдательности. Я коллекционер, интриган, гурман, возможно, временами отравитель, — тонкая улыбка мелькнула на губах Мелиора, а пальцы погладили перстень-печатку на руке, — но зоолог или ботаник — никогда.

— Я тоже не принадлежу к числу этих ученых, дорогой, однако в любой пустыне должна быть жизнь, пусть и замирающая в сильную жару, почти незаметная. Но неужели двое богов не смогли бы уловить ее признаки? У тебя хорошее чувство времени, сколько мы, по-твоему, здесь находимся?

— Три часа сорок минут, — ни на секунду не задумавшись, ответил принц с абсолютной уверенностью в собственном внутреннем хронометре.

— Что ж, если до вечера ничего не изменится, то вывод будет очевиден. Не так ли? — Радости в голосе богини не было.

— Предполагаешь, милая, что это свободный мир? — нахмурился мужчина, почувствовавший, куда клонит сестра.

— Свободный или вычищенный, — серьезно подтвердила она, заправляя выбившуюся прядь волос под импровизированную косынку.

— И мы вряд ли могли оказаться здесь случайно… — продолжил Мелиор. Он полностью доверял сестре как богине логики и очень ценил мнение и выводы, которые она делала, руководствуясь своим талантом. А для его работы Элии подчас было достаточно лишь несколько ключевых фактов.

— Пока не могу сказать этого со стопроцентной уверенностью, дорогой, — едва заметно нахмурившись, откликнулась принцесса. — Все в руках Сил, но очень велика вероятность того, что нынешняя ситуация подстроена. Небывалая жара в Лоуленде, наше желание исчезнуть из города на время, идиотский гнев Нрэна, форсировавший ход событий, твоя яхта, появление малыша Элегора, находка амулета, русалки, наверняка шпионящие на Кэлберта.

— Ты считаешь, драгоценнейшая, амфибии навели проклятого пирата на след нашей яхты? — нахмурился Мелиор, в легком раздражении крутанув тонким запястьем руки. — Но чего ради?

— Ты заметил, у Кэлберта в ухе интересная серьга, — намекнула Элия.

— Которая: гроздь мелких рубинов в серебре или синяя? — уточнил Мелиор, оценивший украшения брата-корсара по достоинству. Особенно принцу-эстету понравились рубины, он даже начал прикидывать, а не заказать ли своим ювелирам что-нибудь подобное из голубых камней.

— В левой мочке у пирата серьга-кальси из синего живого янтаря, уникального и чрезвычайно ценного камня. Это украшение нельзя купить ни за какие деньги и невозможно украсть, синий янтарь умирает в чужих руках. Его дарят тем, кого русалки считают особо достойными своего доверия, тем, с кем с удовольствием имеют дело, — просветила брата принцесса.

— Я не знал этого, — протянул мужчина, невольно восхищаясь хитростью Кэлберта. Тот, кого прозвали Пауком за любовь к интригам, ценил умение привлечь на свою сторону всех возможных союзников, а русалки, по слухам, чрезвычайно редко близко сходились с людьми. Поставить их к себе на службу, получить столь искусных осведомителей в Океане Миров… Нечто вроде легкого уважения к пирату зашевелилось в душе принца. — Но, пожалуйста, продолжай!

— Нападение пиратов, последовавшее вскоре после нашего визита на Русалочьи отмели, активизация амулета, для которой понадобилось совпадение целого ряда факторов. Я очень сомневаюсь, что все это обыкновенная случайность.