Диана Удовиченко - Южная пристань

Михаил взглянул в небо, тучи рассеялись. Вдруг он увидел серебристую птицу, которая, широко расправив крылья, летела не размахивая ими и сверкая огнями. Мгновение — и она исчезла. Мираж это был, существо из другого мира или машина далекого будущего — он не знал.

Оставалось только жить в этом новом мире, надеясь, что когда-нибудь все вернется на круги своя. Или привыкать к новому миру подобно колонизаторам. Потому что этот мир перестал быть прежним.

Увидев впереди казаков, разбирающих завалы городской канцелярии, он поспешил к ним на помощь.

Утро было пасмурным. С моря тянул холодный ветер, наступала осень.

Несмотря на то, что город находился на берегу теплого Черного моря, в сентябре вдруг резко похолодало, чего раньше в этих краях никогда не случалось.

Погода здесь всегда была ласковой, особенно осенью, недаром многие богатые чиновники приезжали в Южную Пристань именно в сентябре-октябре, отдохнуть от промозглого Петербурга. Но в этом году природа распорядилась иначе — ветер сиплым голосом пел северную песню, он согнал тучи со всех концов и наверно скоро пойдет дождь, такой же ледяной и унылый, как в Питере. Что тут поделаешь, недавнее землетрясение изменило мир до неузнаваемости. Но теперь не до погоды — весь белый свет будто сошел с ума и не собирается приходить в себя.

Михаил Стожаров стоял на деревянном причале и смотрел в пустующее море — на рейде не было видно ни одного корабля. Рядом с ним — Витька, такой же растрепаный как всегда, в распахнутой ватной телогрейке и дырявой тельняшке, прикрывающей его крепкое тело. Витька был юн, но выглядел намного старше своих пятнадцати, иной раз в темноте его принимали за мужика.

— Дядь Мих, а что, больше уже никогда не будет как раньше? — спросил он, вглядываясь в серый горизонт, надеясь увидеть хоть один корабль.

— Не знаю, Витька, не знаю, — слова кузнеца тяжело скатывались с его губ и падали на деревянный помост как чугунные ядра. — Может, все и вернется на свои места, но когда? Теперь нам надо привыкать к другой жизни, а не плакать по поводу старой. Тот, кто будет жить одними воспоминаниями, так и сгинет, сидя у печи. Сидеть сложа руки и стонать — это, Витька, не для нас.

Горизонт уже который месяц был чист — ни паруса, ни дымка. Ничего и никого. Михаил развернулся к бухте спиной и зашагал в сторону города. Витька, постояв немного, поспешил за ним.

С момента землетрясения минуло полгода, но за это время в Южную

Пристань зашло всего только три парохода, но и те, увидев, что здесь творится нечто странное, задерживаться в порту не стали. Слухи разлетаются по миру со скоростью мысли — Крабовую бухту, некогда забитую кораблями, стали избегать, боясь столкнуться с расплодившейся там нечистью. Два сторожевых пароходика, приписанные к Южной Пристани, затонули спустя несколько дней после катастрофы — разбились на рифах у берега. Никаких рифов на лоцманских картах отмечено не было и неизвестно откуда они появились. Умные люди говорили, что во время землетрясения изменился ландшафт морского дна, правда, Михаил не понимал, как это могло произойти. Что бы там ни было, а посетить соседний порт они не могли, не на утлых же рыбацких баркасиках плыть — на них просто от берега отойти и то страшно.

Кузнец быстрым шагом шел к казацким казармам. Теперь он не был кузнецом, он снова в строю. Он наделся, что это ненадолго, — вот разберутся они с нечистью и вернётся он к своему любимому горну. Новую кузницу, которую построили взамен разрушенной, он отдал в распоряжение Витьки. Когда тот узнал об этом, то взволнованно спросил.

— Дядь Мих, а я смогу? Я же только ученик. Боязно.

— Ты не просто ученик, — ответил Михаил. — Ты ученик Мишки Стожарова. Сможешь. Гвозди клепать и дурак сможет, а ты станешь мастером. Подбери себе в подмастерье толкового пацана, только смотри, мои тайны ему сразу не открывай. Сначала присмотрись к нему. Если он способный малый, тогда можешь приоткрыть ему самую малость. Когда у меня будет время, я тебя еще кое-чему научу.

На Большой Рыбацкой улице они разошлись в разные стороны — Михаил двинул к виднеющимся вдалеке казармам, а Витька повернул к кузнице. Перед входом в казарму кузнец столкнулся с французом. Никола Миньон казался ребенком по сравнению с огромным, жилистым Стожаровым.

— А, Никола, — Михаил кивнул французу и хотел было пожать ему руку, но тот сжал ладонь в кулак и спрятал за спину.

— Вы мне в прошлый раз едва руку не сломали — ответил он.

— Я хотел с тобой поговорить, — Михаил отвел француза в сторону.

Они остановились под платаном. Ветер шелестел в ветвях, покачивая дерево, тень которого плясала на стене казармы. Никола молчал, дожидаясь, пока кузнец начнет говорить. Михаил положил ему руку на плечо и сказал:

— Коля, как ты думаешь, можно ли попасть тебе назад, в ту Францию, о которой ты мне рассказывал?

— Даже и не знаю, что сказать, мой друг, — француз хитро улыбнулся.

— А ты подумай, и скажи.

Они беседовали на диковинной смеси русского и французского. Кузнец умел сносно говорить по-французски, а француз за полгода немного освоил русский.

— Я не уверен, что вы, Мишель, печетесь о моей дальнейшей судьбе.

Мне кажется, что вам просто хочется попасть в ту Россию, в которой вы никогда не были.

— А хоть бы и так! — Михаил сжал плечо Никола так сильно, что тот, поморщившись, сбросил его руку.

— Я всего лишь географ, Мишель, я не знаю природы произошедшего сдвига.

— Какого еще сдвига?

— Это я так, для себя назвал то, к чему привело землетрясение, — Никола махнул рукой, показывая на город и намекая на разрушения и не только на них, вернее вовсе не на разрушения он намекал. — Что-то сдвинулось с места — пространство ли, время ли, или и то и другое, но сдвинулось основательно.

И причем, как мне кажется, только в районе Крабовой бухты, как вы называете бухту Солнечную. Кто знает, откуда здесь стала появляться вся эта нечисть, кто знает, куда пропадают жители Южной Пристани? В данный момент Бухта похожа на перекресток миров, а все эти вурдалаки и ведьмы, на которых вы со своими казаками стали охотиться, просто жители другого мира. Может быть, они так же пропали без вести в порту своего города, как исчезнувшие жители

Южной Пристани. Может быть и так, что ваши рыбаки, которых вы уже и искать перестали, оказались в другом мире и их там приняли за оборотней.

— Путано ты говоришь, географ, но я кое-что все же понимаю. Так ты не знаешь, как вернуться назад? Если честно, то вскружил ты мне голову рассказами о Российском Триединстве, прямо как барышне вскружил. Очень уж хочется посмотреть мне на государство, где нет обиженных. Даже и не верится, что такое возможно — мир и благодать для всех, никто не обижен ни Царем, ни Богом. Такое же только в сказке может быть. И зачем только твой король на Россию войной пошел?