Павел Ганжа - Дети Земли

– Вам нехорошо?

– А?- Никита посмотрел на наклонившуюся к нему пожилую даму и машинально отметил: "Аура насыщена темными и коричневыми образованиями, женщина имеет проблемы с почками, эмоциональное состояние нестабильное". И слегка удивился: "Я что, теперь ауры, словно раскрытые книги, "читаю"? Без "переключения" и напряжения? Ничего себе!". Если бы Селин не пребывал в состоянии, близком то ли к обмороку, то ли к безумию, он, наверное, удивился бы сильнее. Ведь обретение им новой способности было сродни внезапному идеальному овладению иностранным языком студентом, который ранее без помощи словаря не сумел бы перевести ни одного предложения. И кого "винить" в новом таланте, Ящера или поверженного телепата, Никита не знал.

– Вам плохо? – не дождавшись реакции, снова спросила женщина. – Может, скорую вызвать?

– Нет, спасибо, мне уже гораздо лучше, – отказался от предложенной услуги Селин. И не соврал. Несмотря на то, что назвать его самочувствие хотя бы удовлетворительным, решился бы разве что завзятый оптимист, он действительно чувствовал себя намного лучше, чем десяток секунд назад.

– Да?

– Безусловно.

Женщина ему явно не поверила и вновь завела разговор о медицинской помощи:

– Давайте, я все-таки в скорую позвоню,- добрая самаритянка полезла в сумочку и извлекла из нее сотовый телефон.

– Нет-нет, не надо!- испугавшись "угрозы" приезда медицинских работников, Никита отчаянно замотал головой и начал оправдываться: – Мне, в самом деле, полегчало. Я просто не выспался, видимо, из-за этого и плохо стало. Жара, недосып…- Очевидно, тряска той частью тела, которая предназначена не только для ношения кепок и шляп, но и для высшей нервной деятельности, благотворно сказалась на мыслительном процессе, поскольку до Селина внезапно дошло, что он занимается глупостью. Если не отвлекаться от темы мотаний и трясок, напрасно сотрясает воздух. Жалкие оправдания не помогут, и он добрую самаритянку не переубедит – она уже приступила к набору короткого, как случайная встреча одноклассников, номера. Изменить ее мнение и заставить отказаться от намерения вызвать скорую медицинскую помощь можно иначе. Куда проще и эффективнее. И без излишней экспрессии. "Надавить" на сознание не в меру активной дамы, внушить, что помощи никому не требуется, а дома кошка голодная сидит… или собака, кто у нее там, и баста. Благо, определенный опыт копания в чужих мозгах имеется: память бедного сисадмина просматривал, даже ментальный поединок с разведчиком Лесной Ветви пережил. И как он мог забыть о собственных чудесных талантах?! Хотя после таких приключений и маму с папой забудешь…

Никита заглянул во встревоженные глаза пожилой леди и слегка "надавил". Дама послушно убрала телефон, подхватила сумочку и удалилась, оставив "болезного незнакомца" в покое. "Болезный незнакомец" вздохнул с облегчением и осмотрелся. Вроде бы больше никто не стремиться проявить участие в его судьбе, не рвется оказать первую помощь сидящему на асфальте человеку. А что он, кстати, на асфальте делает? И почему уже светло?

Память услужливо подкинула картинку: он выбирается из сквера, пересекает улицу, и в первой же подворотне земля вдруг предательски встает на дыбы и бьет его асфальтом по морде. И к нему приходят то ли фантастические сны, то ли видения. Сны-видения были довольны смутными и скомканными, но Никита точно запомнил, что ощущал себя… существом, не имеющим отношения к роду человеческому. Ощущал себя Алниором, Сыном Земли из Лесной Ветви. Со всеми вытекающими…

Очевидно, его накрыл своеобразный откат – последствие ментального поединка и слияния разумов, – и он снова утонул в чужих воспоминаниях. И едва выплыл.

Судя по тому, что вместо теней, слабых лунных бликов и всполохов отраженного света электроламп на стенах домов, асфальтовом полотне двора, траве, листьях деревьев и кустов плясали проказливые солнечные лучи, в мире снов-видений Никита находился довольно долго. Конечности затекли, а ночь успела уступить место утру.

– Похоже, падать в обморок становится для меня дурной привычкой, – усмехнулся Селин.- Раньше хоть в голодные, в прямом смысле слова, обмороки валился, то теперь вообще хрен пойми что. Ни дать ни взять экзальтированная дамочка.

– И как с этим бороться?- сакраментальный вопрос Никита адресовал пробегающему мимо по своим таинственным собачьим делам лохматому псу – яркому представителю породы "смесь бульдога с носорогом дворовая". – Из норы не выползать или какими-нибудь таблеточками подлечиться?

Пес вопрос наглым образом проигнорировал – даже гавкнуть из вежливости не соизволил – и скрылся за гаражами. На сто процентов проигнорировал – посмотревший ему вслед Селин не отметил и микроскопических изменений в ауре дворняги.

– А еще друг человека называется,- посетовал Никита и тут же себя мысленно одернул: "Какого к чертям собачьим человека?! Нелюдя! На дворнягу грешишь, а сам ты, Селин, кто? Смесь крокодила с гамадрилом? Или…Ящера с Сыном Земли?".

Словно избавляясь от невеселых думок, Никита тряхнул головой, крякнул и поднялся. И правда, нечего на асфальте рассиживаться. Надо домой, пусть съемную конуру и язык не поворачивается так называть, топать, пока кроме собак еще кто-нибудь не набежал. Не дай бог, нарисуются тимуровцы самозваные, начнут в медицинские учреждения зазывать. Или в другие – не медицинские – учреждения.

Вон и старушки возле расположенных за деревьями лавок зашевелились, и двери подъездов вдалеке начали хлопать – ранние пташки встали. Нет, пора убираться, забиться в темную нору, подальше от людных мест и глазастых зрителей. Никите еще повезло, что свалился он в подворотне, а то бы вместо одной сердобольной дамочки в пределах видимости вполне мог образоваться целый консилиум из десятков доброхотов и зевак, и пришлось бы экспериментировать, пытаясь всем "мозги вправить", а эксперименты – это уже неоправданный риск. Ведь неизвестно, справится он с массовым внушением или нет. К тому же так и надорваться недолго. Способности еще толком не изучены, и побочные эффекты -тоже…

А сейчас не до изучений. Доползти бы до милой сердцу съемной берлоги, запереться и элементарно отлежаться. Не то снова мордой в асфальт приземлиться можно – самочувствие позволяет: ноги трясутся, в руках слабость неимоверная, голова кружится. И еще волны чужой памяти где-то внутри плещутся, готовясь подняться к поднебесью и обрушиться на хрупкое сознание человека. Или, если хотите, бывшего человека.

– А в моей норе хорошо. Там холодильник, полный продуктов, воды немереное количество и мощный замок на дверях, – пробормотал "бывший человек", сморщившись от приступа сдавившей потроха тошноты.- Там чудеса, там леший бродит…