Юлия Баутина - Вереск и звезды

— Сапоги тоже снимай, — между тем продолжал командовать следопыт. — Вряд ли они тебе еще пригодятся.

Дождавшись исполнения приказа, Колхамнир распорядился:

— А теперь иди‑ка за мной.

Под настороженным присмотром следопытов нуменорца провели через половину залы к приспособлению, которого накануне вечером здесь определенно еще не было. Не иначе как про его обустройство и говорил Барахир, упоминая поднятый шум. Приспособление имело самую простую конструкцию, какую только можно предположить: промеж двух частично обрушенных колонн на высоте примерно в два человеческих роста была вбита в жесткий распор дубовая балка; через балку была перекинута крепкая пеньковая веревка, один, более короткий, конец которой был обшит тонким войлоком.

— Думаешь, выдержит? — усомнился Каленглад, глянув сначала на нуменорца, а затем на балку.

— Как миленькая, — заверил Колхамнир. — Ну что, пес, уже не так смешно, верно? Чего смотришь? Руки давай.

Мордрамбор молча вытянул вперед руки. Следопыт обмотал его запястья обшитым войлоком концом веревки. Еще одним, коротким, обрезком нуменорцу связали щиколотки — достаточно свободно, чтобы позволить передвигаться небольшими шажками, хотя и не похоже было, что его еще собираются куда‑то вести. Удовлетворенно кивнув, Колхамнир отошел и взялся за противоположный конец переброшенной через балку веревки.

— Подсоби‑ка, — бросил он Кулангу.

Уже вдвоем следопыты с силой налегли на веревку. Нуменорец рывком поднялся в воздух и повис со вздернутыми вверх руками, слегка покачиваясь. Расстояние от кончиков пальцев его ступней до каменной плиты пола составляло немногим меньше фута. Покуда Куланг удерживал веревку в натянутом состоянии, Колхамнир обвязал ее свободный конец вокруг поваленного обломка колонны, способного послужить достаточным противовесом.

— Груз давайте, — распорядился он.

Барахир с видимой натугой подтащил заранее подготовленный обрубок бревна длиной около семи футов и примерно восьми дюймов толщиной в верхнем отрубе. Протолкнув конец бревна фута на полтора промеж щиколоток нуменорца, следопыты отпустили груз, позволяя ему лечь свободно, отчего воитель разом просел вниз на несколько дюймов. Балка жалобно скрипнула под дополнительным весом, однако Мордрамбор не издал ни звука, хотя едва ли на его суставы пришлась меньшая нагрузка. Каленглад подошел ближе и взглянул снизу вверх в закаменевшее лицо пленника.

— О чем говорится в бумагах? — вновь спросил старый следопыт. — Какие сведения могут столь дорого стоить, что за сохранение их тайны не жаль отдать жизнь?

— В них предвестье вашей гибели, — медленно, но отчетливо повторил нуменорец. — Больше мне нечего сказать тебе, дунадан.

— Хорошо, — покачал головой Каленглад, — ты сам сделал выбор. Колхамнир, сообщишь мне, когда он передумает.

— Непременно, — заверил следопыт, сняв со стены кнут и задумчиво взвесив его в руке. — Ну что, пес, проверим, насколько хорошими учителями могут быть ваши ангмарские выродки? Начнем, пожалуй, с азов, хотя с азами, как погляжу, ты уже и так знаком…

Окинув угрюмо молчащего нуменорца последним мрачным взглядом, Каленглад отвернулся и только тогда заметил стоящую у входа таварвайт.

— Пойдем прочь, Горделерон, — настойчивым, граничащим с приказным, тоном позвал он, проходя мимо. — В ближайшее время здесь вряд ли будет хоть что‑то интересное.

В этом утверждении охотница была вполне согласна с предводителем Стражей Аннуминаса, и все же она задержалась в камере еще на несколько мгновений, глядя на неподвижного, слепо смотрящего в пустоту нуменорца и ощущая что‑то, отдаленно похожее на слабый проблеск жалости. На лице Мордрамбора было написано полнейшее безразличие ко всему происходящему вокруг, но с этой отстраненностью слишком уж остро контрастировали кулаки, сжатые столь крепко, что натянувшаяся на костяшках пальцев кожа полностью побелела. Возможно, вдруг решила таварвайт, лучше было бы, не прислушайся Каранир к оклику Тадана или не успей он остановить удар, поскольку то, что свершалось сейчас в цитадели, едва ли было тем самым милосердием, на которое рассчитывал нуменорец, прося пощады в лесу близ Хауд Элендил.

Колхамнир неспешно занес руку, примеряясь для удара. Нейенналь отвернулась и перешагнула через порог. Кто‑то из остававшихся в камере следопытов затворил за ней двери, однако острый слух сыграл с эльфийкой дурную шутку — даже сквозь трехдюймовую толщу досок, торопливо идя по пустынным коридорам, охотница все еще продолжала слышать звуки, которые трудно было с чем‑либо спутать: мерные, хлесткие удары кнута по обнаженной коже, а затем и по обнажившемуся мясу. Одни лишь удары кнута, и ничего кроме них.

Тиннудир Нейенналь все же покинула сразу по выходу из цитадели, однако с охотой так ничего и не вышло. Вместо этого таварвайт весь день просидела на крутом, надежно укрытом хвойным лесом скальном выступе над берегом Ненуиала, бездумно глядя на пустынную водную гладь. Здесь же, уже ближе к середине ночи, ее и отыскал Тадан. О приближении следопыта эльфийка узнала заранее и даже сумела опознать его по шагам. Будь это кто‑то другой, она, пожалуй, просто не позволила бы себя найти.

— Далеко же ты забралась, Горделерон, — сказал дунадан, остановившись в трех шагах от охотницы, продолжавшей упорно смотреть на темную, едва освещенную полной луной, гладь озера.

— Далеко, — согласилась Нейенналь. — Но спрятаться от посторонних глаз, похоже, так и не смогла.

— Отчего же? От посторонних глаз ты как раз таки укрылась весьма хорошо, но на то они и посторонние. Следопытам же ведомо все, что происходит в окрестных холмах и долинах.

— Благодарю за предупреждение. Значит, в следующий раз мне придется уйти еще дальше.

Над скальным выступом повисло тягостное молчание.

— Мне сказали, что ты присутствовала при начале допроса нуменорца, — наконец, снова заговорил следопыт. — Вряд ли это было хорошим решением.

— Плохим решением было само мое согласие на участие в охоте, — ответила таварвайт. — Если бы я тогда знала, как именно намерен поступить с пленником Каленглад, я бы отказалась.

— Вот о том и речь, — вздохнул Тадан. — Ты уже начинаешь жалеть врага, и совершенно зря. Поверь, Колхамнир многое мог бы рассказать о гостеприимстве самих ангмарцев, найдись у него силы вспоминать, а у тебя слушать.

— Молодые варги часто играют с добычей, прежде чем ее растерзать, — возразила охотница. — Однако если кто‑то сажает варга на цепь и начинает травить собаками забавы ради вместо того, чтобы просто убить, это вызывает одно только отвращение.

Тадан удивленно посмотрел на собеседницу.