Александр Рыжков - Техномонстры

— Я недостоин, — сквозь боль изъедаемых мухами ран произнёс Сирог.

— Сын мой, ты искупил свою вину, — ответил Вик. — А поэтому ты достоин этого высочайшего титула. Я всегда готов простить заблудшее дитя. Лишь бы оно само хотело этого.

— Я не подведу тебя, отец… — ответил Сирог и разрыдался.

— Не надо, успокойся, сынок, прекрати, — обняв, утешал его командир.

Нет, ни один молчаливо наблюдавший эту сцену наёмник не смог избежать трепета и страха. Против стальной воли Вика Носолома никто не захотел идти. Уж лучше плюнуть в лицо развратному старикану кроту-магу…

Стоило им только выказать одобрение планов командира, как каждый был удостоен генеральского звания.

Теперь в интересах всех — нанять новых бойцов и слепо выполнять волю Вика Носолома, предводителя Детей Носолома…

Тартор полз по норе. Чем дальше, тем глубже, темнее и страшнее. Он знал, что пути назад нет — шум засыпавшей вход земли долго ещё гудел в голове. Тартор как только мог, отгонял от себя подступающую панику. Ведь, по большому счёту, его похоронили заживо…

Ни в коем случае не останавливаться. Ни при каких обстоятельствах не сбавлять скорость. Пробираться на ощупь. Вперёд. Только вперёд. Дышать становилось тяжелее. От гнилостного запаха резало глаза. Гирен всё изорви, это конец! Остаться под землёй. На корм червям… Тесно! До чего же тесно: Тартору невыносимо захотелось выпрямиться, но спина упёрлась в землю. Как это всё-таки ужасно! Ему захотелось кричать. Надрывно, без остановок. Нет! Он что, малолетний молокосос? Он — наёмник! Нужно закрыть свою пасть, заткнуть дыру страха валунами смелости. Ползи. Ползи вперёд и ни о чём таком больше не думать. Это нора. Нора какого-нибудь громадного зверя. О великие боги, если этот зверь рыщет где-то неподалёку? Он проглотит Тартора за секунду. И его желудочный сок будет долго и мучительно разъедать ещё живого наёмника… Прекратить эту панику! Ползти вперёд и всё. Если это подземное обиталище зверя, то должны быть и ведущие на поверхность ходы. Если повезёт… Нет, обязательно повезёт и Тартор наткнётся на один из них до того, как повстречается с хозяином норы. А паника может всё испортить. Наверняка это подземное чудище способно чуять страх потенциальной жертвы. Так что необходимо собраться. Вот так, хорошо. Продолжать движение. Ни в коем случае не останавливаться.

Вдалеке мрак рассеивался едва различимым светом. Значит, всё-таки есть выход! Живительный свет с поверхностного мира упрямо проникал в подземные щели. Это придало Тартору новых душевных сил. И чем ближе он подползал, тем ярче становилось. Манящее светлое пятно вскоре обрело формы. У Тартора волосы встали дыбом, всё в нём сжалось, похолодело. В широком столбе света, падающем с выхода, неторопливо клубилась пыль. А за пылью… уродливая лоснящаяся голова змарвы!

Вот тебе и хозяин норы! Знакомься, Тартор…

Ползти назад было бессмысленно — змарва в считанные мгновения настигнет. Тартор зажмурился, уткнулся лицом в землю, раздавив щекой так некстати оказавшегося на пути слизняка. Невыносимо хотелось жить. Как никогда ещё хотелось. До брызнувших из-под закрытых век слёз хотелось. Дышать. Есть. Пить вино. Спать. Спать с женщинами. Настигать заказанных. Жить. Просто жить…

Нет боли. Разве такое бывает? Потусторонний мир холодный и тёмный, как нора. Разве что где-то впереди маячит свет. Дразнит своей недосягаемостью. Смерть не так уж и страшна. И чем она хуже жизни? Той смертной жизни, в которой всё идёт по бессмысленным законам. Неописуемым, непостижимым, но, в то же время, таким простым и обыденным. Не обманул ты — обманут тебя. Не украл ты — украдут за тебя. Не убил ты — убьют тебя. И к тому же, жизнь скоротечна. Она имеет болезненное начало и не менее болезненный конец. А смерть спокойна… Смерть вечна…

Тартор открыл глаза. Морда змарвы находилась там же, где и была. Нет, потустороннее чудище не проглотило его живьём. Страх постепенно рассеялся, и наёмник смог нормально приглядеться к зверю. Свет падал на скользкую голову. И… кое-где проходил её насквозь…

Это была не змарва. Вернее, не целиком. Это была её шкура. Видимо, она сбросила её здесь и уползла куда подальше. Тартор подобрался к шкуре и убедился в правильности догадок. Для пущей верности потыкал шкуру эспонтоном. Даже отработавшая, побитая временем шкура была тверда, как алмаз, и не поддавалась острому, как волчий клык, лезвию, выкованному в самой Стальне!

Искушать судьбу было незачем: Тартор бросил попытки проткнуть шкуру и выполз на поверхность.

Ох, этот прекрасный воздух, ослепительный свет и щекочущий лицо ветер! Так свежо и свободно после затхлой тесноты норы! Жить! Как всё-таки приятно жить!

Но радоваться особо нечему: Наёмники Севера захватили кареты. А вместе с ними — всё золото, что заплатил Парфлай за заказ, остатки золота за прошлые заказы, лошадей, провизию, одежду, оружие… Мало того, они убили минимум одного любимца Тартора. Бедный шакалёнок… Злости на них не хватало! Ведь, по большому счёту, ничего нельзя было сделать. Пришли незвано, негаданно и всё отобрали. Спасибо сказать нужно, что живым уйти удалось. Остаётся только тешиться надеждой, что ловушки Тоса отправят в потусторонний мир как можно больше врагов, столь нагло и бескомпромиссно напавших на лагерь.

Тартор осмотрелся вокруг: заросшие желтеющими кустарниками холмы, выцветшая трава и опавшая листва повсюду. Скорее всего, нора вела в восточном направлении. Значит, нужно идти в сторону заходящего солнца — на запад. Обратно к повозкам. Присмотреться из укрытия к захватившим их наёмникам. А потом… кто знает, может, вырезать их ночью, во сне? Было бы замечательно! Но это всё пока мечты. Нужно вначале обнаружить кареты. А после — действовать по ситуации.

Пусть нора и была средоточием страхов и истерических мыслей, но в ней присутствовало и кое-что хорошее. Прохладная свежесть ветра поначалу и была в радость, но вскоре она стала громадной проблемой. Ведь Тартор бос, одет в лёгкие штаны и сорочку! Пальцы на ногах покраснели от холода, ветер с лёгкостью пробирался сквозь неплотную тонкую ткань и остужал и без того охлаждённое тело. Но мало того, солнце всё ниже клонилось к горизонту. И чем меньше света становилось, тем делалось студенее и тоскливей. Не хватало ещё после так тяжело давшегося спасения замёрзнуть насмерть… А в норе, что ни говори, было тепло! Но вернуться обратно в неё у Тартора даже намёка на желание не возникало.

Вот уж и совсем потемнело. Небо сделалось чёрным и мрачным: лишь в небольшом просвете дождевых туч одиноко светила изумрудная звёздочка — скорее всего, из Созвездия Крысона. Но так это или нет — трудно сказать. Тартор никогда не был силён в астрономии.