Лана Ежова - Принцесса Севера

Сиелла прошла под двусторонней складной стремянкой, стоящей возле стеллажа с рукописями ордена Огня. Оставив желе и книгу на дубовом столе возле кувшина с водой, вольготно расположилась в одном из глубоких кресел.

Закрыв глаза, магесса составила план действий на остаток дня, выделив на отдых лишь один час. Однако и эту короткую передышку перед сражением за свободу своего ищущего она собиралась потратить на поиск в «Дневнике магистров» аналогичного случая. Положив книгу на колени, Сиелла мысленно описала ей ситуацию с Ронарком. «Дневник» вздрогнул – и страницы, медленно перелистываясь, тихо зашуршали. Уникальная, единственная в своем роде книга. На ее бесконечных страницах магистры запечатлевали личный опыт для последующих приемников. С ее помощью их и выбирали: тот маг, который мог прочесть написанное на страницах «Дневника магистров», считался идеальным претендентом на должность.

Магистр невольно усмехнулась, увидев, где раскрылась книга. Она нисколько не сомневалась, что необходимая информация находится в разделе, написанном магистром-ищущим.

При жизни Хариус, как рассказчик, составлял достойную конкуренцию Альберту Географу, который считал писательский труд одним из главных смыслов своей жизни. Но, по мнению Сиеллы, емкий стиль ее учителя выгодно отличался от велеречивой манеры магистра ордена Земли.

Просматривая записи Хариуса, магесса не забывала и о желе. Так, совмещая приятное с полезным, она прочла пару страниц, когда ей почудился приглушенный чих. Сиелла оторвалась от книги и огляделась вокруг. Никого… Оставив ложку во рту, она перевернула еще одну страницу. Тоненький звук снова нарушил тишину.

– Будьте здоровы, – машинально произнесла магистр и резко вскочила с кресла. – Кто здесь?!

– Я. Извините, не хотел вас отвлекать, – донеслось откуда-то сверху.

Сиелла посмотрела вверх. На площадке стремянки, подобрав под себя ноги, сидел худощавый мальчишка с ярко-рыжими волосами.

– Ты что здесь делаешь? – задавая вопрос, Сиелла прекрасно знала, что ответит ей Корвин.

– Отбываю часы своего наказания, – печально произнес малолетний хулиган и, обиженно шмыгнув носом, добавил: – Незаслуженного наказания…

– Так уж и незаслуженного? – с усмешкой переспросила магесса. – Насколько я знаю, старший наставник Марион человек справедливый.

– Справедливый, – легко согласился Корвин, – но сегодня что-то не очень. Наверное, не выспался. Бедненький, он зашел в свою комнату в три утра, а вставать-то нужно к первому уроку. И где можно шляться полночи?..

Жалостливая болтовня мелкого негодника вывела Сиеллу из себя. Ей захотелось добавить пару часов к наказанию Корвина, но пришлось сдержаться, чтобы не выдавать свое инкогнито.

– А вы что здесь делаете? – вдруг спросил мальчишка и обвиняющее заявил: – Рукописи не читаете, пришли со своей книжкой… странная вы какая-то. Наверное, мне стоит позвать Черепаху… тьфу ты! Я хотел сказать магессу-библиотекаря…

Сиелла улыбнулась и пожала плечами:

– Зови, если хочешь. Конечно, правильно, что ты такой бдительный и обращаешь внимание на подозрительных читателей. Но вся твоя внимательность напрасна.

– То есть? – удивился Корвин.

Магистр вернулась в кресло и с улыбкой объяснила:

– Допустим, ты догадался, что посетитель замыслил что-то нехорошее. Ты позовешь Агнессу, которая (ведь недаром ее прозвали Черепахой) придет слишком поздно, а злоумышленник тем временем успеет скрыться.

– Не скроется, я придержу его, – серьезно пообещал одиннадцатилетний маг.

Сиелла не стала травмировать детскую психику и сумела сдержать улыбку:

– И как бы ты его придержал?

– Долбанул бы боевой «Утопией» – и всех-то дел, – гордо сообщил Корвин.

– Да ну? – иронично подняла бровь Сиелла. – А не рано ли ты хвастаешься столь сильным приемом? Ведь «Утопию» – и боевую, и лечебную – вам будут преподавать через несколько лет?

Мальчик вначале смутился, но потом, гордо вскинув голову, объяснил:

– Мне уже не будут. Я ее сам выучил. Не верите? Могу показать!

И не дожидаясь согласия от незнакомки, мальчик сделал в ее сторону быстрый пас рукой. Заклятие еще такое неумелое и неотработанное, но все же, бесспорно, боевое окутало магистра с головы до пят. На миг Сиелла увидела размытые контуры жемчужно-серого замка на изумрудном склоне, прежде чем «Утопия» рваными клочьями тумана опала на пол и исчезла. Лишь запах прелой листвы разлился по всему хранилищу.

Едва сдерживая праведный гнев, магесса взглядом подняла мальчишку со стремянки и подвесила под самым потолком.

– Ты хоть понимаешь, что творишь, щенок? – рявкнула Сиелла, держа юного мага за шкирку силой мысли. – Ты напал на незнакомого человека! Может быть, я важный гость вашего магистра! Не боишься начать новую ссору между орденами?! Впрочем, что я говорю о чужих? Ты ведь сегодня напал на своих сокурсников!

Магесса легонько встряхнула малолетнего пакостника, но он все равно клацнул зубами. Извиваясь в воздухе, как червяк, нанизанный на рыболовный крючок, Корвин некоторое время мужественно молчал, а потом, перестав дергаться, жалобно захныкал:

– Я больше не бу-у-у-у-ду!.. Риэлла магесса, отпустите меня!..

Сиелла опустила хлюпающего носом ученика в свободное кресло. Почувствовав под ногами пол, Корвин рванул к выходу. Натолкнувшегося на прозрачную, пружинящую стену мага с силой развернуло в обратную сторону. Корвин обреченно вздохнул и понуро побрел назад.

– Учтите, это насилие над ребенком. Я буду жаловаться своему магистру! – пригрозил мальчишка, усаживаясь в кресло.

Дальнейшие его запугивания стали беззвучны – магесса отобрала у него голос. Корвин, смешно открывая рот, словно рыба, беззвучно что-то произнес, по-видимому, ругательства в адрес незнакомки.

Сиелла, откровенно насмехаясь, выдержала недолгую паузу и ехидно произнесла:

– Видишь, как плохо хватать вершки знаний, игнорируя предложенный учителем материал. Как говорится, поспешишь – всех магов насмешишь. Вместо того чтобы воровать из книг запретные заклинания, вел бы себя хорошо и никогда бы не оказался в такой ситуации.

Корвин желая, видимо, оправдаться, что-то беззвучно произнес. Магесса смиловалась и вернула ему голос.

– Ничего я не воровал! Просто когда стирал пыль, нечаянно упустил книгу, а она и открылась на утопии… Я даже не заучивал слова – они сами вспомнились, стоило Барику с ребятами снова обозвать меня «дикарем»…

Мальчишка обиженно надулся и снова захлюпал носом. Еще чуть-чуть – и малолетний хулиган, доводящий сверстников до слез, мог зареветь и сам. Сиелла испытующе взглянула на Корвина и припомнила все, что знала об этом трудном ребенке.