Терри Брукс - Крюк

Покетс посмотрел на него снизу вверх:

— Ты сказал слово «пожалуйста», — прошептал он, нахмурившись.

В это время стали быстро сгущаться тени, рассыпая свои ночные узоры сквозь ветви Дерева Никогда. Солнце почти скрылось, оно погрузилось так глубоко в океан, что от него осталась только оранжевая полоска глазури, которая таяла на глазах. Тинк летала в тишине над головами и зажигала фонарики, которые отпугивали темноту. Питер и Потерянные Мальчики молча наблюдали за ней.

Покончив с этим, она удобно пристроилась на плече у Питера.

— Когда Питер Пэн уйдет, — серьезно сказала она. — Не будет ли мучить вас один и тот же вопрос: а что бы сделал на вашем месте Питер?

Глаза у Потерянных Мальчиков расширились:

— Да, правда. А что предпринял бы в такой ситуации Питер? — повторили они. — Давайте сделаем так, как поступил бы Питер! — Они нахмурились и задумчиво потирали себе подбородки. — Что бы сделал Питер?

— Я знаю, я знаю! — возбужденно воскликнул Эйс. — Он вернул бы Потерянных Мальчиков!

— Но разве не вы — Потерянные Мальчики? — спросил Питер.

— О, да, — согласился, хмурясь, Доунт Аск. Но потом он просветлел. — Но не все. Многие из нас — у Хука. Он ловит нас, когда мы теряем бдительность. И потом он расстреливает нас из пушек.

— …И приковывает нас к скалам так, чтобы морской прилив обрушивался прямо на наши головы, — добавил Лэтчбой.

— …Или заставляет нас ходить по сходне, — заявил Эйс.

— А маленькие должны ПОЛЗТИ по ней! — тихо сказал Ту Смолл. — Он осторожно взглянул на Руфио. — Мы боимся отправляться к ним на помощь без Пэна. — Он совсем понизил голос. — Даже Руфио.

Руфио сплюнул:

— Естественный отбор. Хук ловит только тех, у кого медленные ноги или мозги. Нам без них даже лучше…

Питер посмотрел вокруг. С тех пор, как они начали преследовать его, он в первый раз вдруг осознал, что перед ним — под аляповатой одеждой и грязью — ДЕТИ. Он видел в их глазах неуверенность и сомнения в том, кто они и как им жить так дальше. Они перешептывались в темноте.

— Они — это все, что я имею, — вдруг подумал он беспомощно. — Дети. И нравится мне это или нет, они нужны мне, если я хочу спасти Джека и Мэгги.

Он осторожно отошел от бамбукового забора.

— Слушайте, я был не прав, когда повел себя с вами так. Я признаю это. — Он глубоко вздохнул. — Здесь все перевернуто с ног на голову, но я теперь уже привык к этому. И я могу вам сказать вот что — я сделаю все, что потребуется, чтобы спасти своих детей. Если мне надо будет съесть петуха, я его съем.

Тад Батт подергал его за рукав.

— Тебе не надо есть петуха, Питер, — сказал он. — Ты должен только запеть петухом.

— О'кей, прекрасно. Я закукарекаю по-петушиному. Я сделаю все, что должен. Если я должен драться — я буду драться. Летать — так летать… — Он сбился, задумавшись над смыслом тех слов, которые только что произнес. — Или я мог бы на самом деле быстро бегать, — пробормотал он. — Ведь когда-то я в конце концов мог это делать.

Покетс улыбнулся ему.

— Да! Питер сказал бы именно так! Да, именно так! Точно!

Питер улыбнулся ему в ответ.

Руфио осклабился с презрением и пошел прочь. Остальные Потерянные Мальчики потащились за ним, тихо и неуверенно переговариваясь между собой. В конце концов остался только Покетс.

— Давай, Питер, — сказал он тихо и кивнул ему головой.

Питер пошел следом, чувствуя себя измотанным и побитым. Было ясно, что он никого не убедил.

Наконец солнце исчезло, скрывшись за горизонт, утонув в океанских просторах, и сумерки превратились в темноту летней ночи — теплой, мягкой, наполненной яркими запахами и интригующими звуками. Эта темнота скрывала кипучую жизнь, которая жужжала, порхала и ползала вокруг, мир мистерий и приключений, который маленькие мальчики жаждали увидеть в своих снах.

В это время на борту «Веселого Роджера» капитан Хук размышлял об одном-единственном маленьком мальчике — или, скорее, о маленьком мальчике, который вырос.

— Как он мог? — безутешно бормотал он себе под нос. Он сидел в своей каюте за обеденным столом. Перед ним были разложены и расставлены неправедным путем добытые трофеи, награбленные во время его многочисленных походов: золото, серебро, драгоценные камни всех размеров и форм, мебель, экспроприированная у королей и королев ведущих стран мира, гобелены и картины из частных коллекций корыстолюбцев шести континентов (или их на самом деле семь?), ручной работы оружие, которое джентльмены использовали для того, чтобы убивать друг друга, штуки шелков и английской шерсти, медные навигационные инструменты, некоторые из которых, говорят, принадлежали некогда самому Колумбу, книги лучших писателей мира в кожаных переплетах, в том числе и сэра Джеймса Бэрри, его любимого автора.

В глубине каюты располагался объемный макет Страны Никогда, представлявший ее во всех подробностях, до самых мельчайших деталей, включая точные масштабные копии его корабля и пиратского города, индейской деревни, лагуны русалок и даже Дерева Никогда. Все это плавало в бассейне с настоящей водой.

Но в эту ночь Хук не замечал ничего из того, что его окружало Он сидел и смотрел в пустоту. Сми только что принес ему роскошный дымящийся ужин. Ростбиф из африканского кабана, кукурузу, молодой нежный картофель, пиратское желе с рыбьей икрой и прекрасный, обсыпанный крошкой торт — все любимые его блюда. Сми стоял рядом, под рукой, ожидая одобрения. Улыбка надежды пересекла его круглое лицо, но время шло, и с каждой уходящей секундой она грозила вот-вот раствориться.

Наконец Хук наклонился и понюхал еду, взял в руку вилку и приготовился уже было взять кусочек, но вдруг остановился. Он опять положил вилку на тарелку.

— Как я могу есть! — простонал он. — Сми, ты знаешь, что это такое — страстно ждать чего-нибудь? Знаешь ли ты, что такое — предвкушать какое-то событие всем сердцем и душой?

Сми думал, что знает, но он не представлял, какой именно ответ ожидал сейчас услышать от него капитан. Опыт научил его, что если ты не знаешь правильный ответ, то с Хуком лучше не говорить вообще.

Хук все еще сидел, уставившись на стол.

— Позавчера я не сомкнул глаз всю ночь. Так велико было мое желание. Конечно, я хотел заснуть — это скорее приблизило бы долгожданный день. Вчера я думал только о том, как долго придется ждать сегодняшнего дня. А сегодня? Сегодня в моей душе все смешалось. Это — невыносимое чувство, Сми! Придет Пэн, и начнется моя величественная война!

Улыбка исказила его лицо, а карие глаза зажглись от удовольствия. На мгновения искры отчаяния исчезли, и он был прежним Хуком, коварным и жестоким.

Потом все это пропало, и вернулось разочарование. Он снова помрачнел и разразился проклятиями. Взревев, он вскочил в порыве ярости и вонзил свой коготь в деревянную поверхность стола.