Терри Брукс - Крюк

Тинк полукругом облетела их сзади, осыпая волшебной пылью. Блестящая пыль осела на Джеке и Мэгги, которые в это время стояли с закрытыми глазами.

— Мамочка! — сказала Мэгги и улыбнулась.

Джек открыл глаза и посмотрел на Питера:

— Мой отец — Питер Пэн, — прошептал он.

И они полетели, все трое, легкие и невесомые, точно свет, точно перышко в летнем воздухе. Тинк порхала впереди, поблескивая даже в солнечном свете. Внизу стояли Потерянные Мальчики и торжественно смотрели в небо. Несколько человек подняли руки и помахали им в след.

Питер оглянулся назад. Немного поколебавшись, он вложил руку Мэгги в руку Джеку и подозвал Тинк.

— Ты знаешь дорогу домой, Тинк. Возьми Джека и Мэгги. Я вас догоню.

Он посмотрел, как они улетели, а затем опять спустился в толпу Потерянных Мальчиков.

— Не покидай нас, Питер, — умолял Тад Батт. — Оставайся в Неверлэнде.

Он видел смятение в их глазах.

— У меня есть жена и дети, которые нуждаются во мне, — ответил он тихо. — Я принадлежу им.

— Но нам ты тоже нужен, — плача навзрыд, сказал Ту Смолл.

Питер поднял и обнял его.

— Потерянным Мальчикам не нужен никто, — сказал он им. — У вас есть вы сами и Страна Никогда, этого больше чем достаточно.

— Ты снова забудешь нас, — серьезно сказал Эйс.

— Только не теперь, после всего, что здесь произошло, — пообещал Питер. — Больше никогда.

— Но ты же наш вожак, — настаивал Тад Батт.

— Больше нет, — сказал Питер. Он отдал ему меч Пэна. Тад взволнованно вдохнул воздух. — Теперь ты — Пэн. — Он постарался ободряюще улыбнуться. — По крайней мере до тех пор, пока я не вернусь.

— А ты вернешься? — спросил тонким голосом Покетс. Питер посмотрел в его грустное лицо и кивнул головой.

— Когда-нибудь, — прошептал он.

Потом он подходил поочередно к каждому из них: к Лэтчбою, Доунт Аску, Ноу Нэпу, Эйсу, Таду Батту, Покетсу, Ту Смоллу и всем остальным. Он обнимал и пожимал каждому руку. Кто-то плакал. Но это было все, что Питер мог сделать на прощанье.

— Спасибо, — сказал он всем. — Вы помогли мне спасти от Хука моих детей. Вы помогли мне снова стать Питером Пэном. Я никогда не забуду этого.

Потом он взмыл в безоблачное голубое небо. Он поднялся, потом снова опустился, в последний раз пролетев над их головами. Тад Батт поднял меч Пэна, салютуя ему. Эйс заиграл в рог. Доунт Аск, Ноу Нэп и Лэтчбой подняли руки и помахали на прощанье. Ту Смолл плакал.

— Это было великолепно, Питер! — закричал он.

Питер в ответ закукарекал пронзительно и протяжно, затем повернулся к заходящему солнцу и улетел.

Тад Батт быстро обнял Покетса, у них в глазах стояли слезы.

— Я уже скучаю по нему, — прошептал Покетс.

Вдалеке у самого входа в бухту плыла шлюпка. В ней сидел Сми и смотрел на полыхающий «Веселый Роджер».

На мгновение перестав грести, он увидел, как над ним пролетел и исчез вдали Питер Пэн.

— Эй, гляди не улети выше луны, — сказал он и захрюкал. — Бедный капитан Хук, он всегда ненавидел, когда все заканчивалось хорошо.

Он принял более удобное положение среди тюков с похищенными сокровищами. Три русалки сидели у его ног, улыбаясь ему и играя с золотыми браслетами и серебряными кольцами на руках. Один рыбий хвост пощекотал его подбородок, заставив Сми покраснеть от смущения.

— Эх, хорошо, — вздохнул он, вновь беря в руки весла и начиная грести.

В это время одна русалка нашла оброненное концертино и заиграла на нем. Сми запел.

Итак, мы подходим к заключительной главе нашего повествования, в которой «приводим в порядок» и резюмируем все вышесказанное, как те мамы, которые упорядочивают и приглаживают мысли своих детей, пока они спят. По традиции в этой главе не происходит ничего значительного. Все будоражащие события уже совершились ранее. И теперь наступает время для того, чтобы еще раз спокойно оглянуться на все происшедшее. Это также время для того, чтобы вернуться домой и найти радость в простых житейских удовольствиях, которые завершают любое путешествие. Поэтому, пока некоторые предпочли бы начать чтение новой истории, те, кто понимает истины, которые вдохновили Питера Пэна, захотят побыть еще немного здесь и разделить вместе с семьей Бэннингов радость их встречи.

Питер с детьми летели к дому всю ночь напролет, ведомые мигающим огоньком Тинк. Один или два раза Питер отклонялся от курса, но ровно настолько, чтобы подкрасться сзади к звезде и попробовать задуть ее свет (отдавая дань старинным преданиям). Правда такое занятие означало бы еще большую задержку в пути, а ему этого очень не хотелось. Он держал своих детей за руки и, прижимая к себе, рассказывал им всякие сказки, каких никогда не рассказывал прежде, те истории, которые исчезли из его жизни на много лет, позабытые в самых дальних уголках его взрослой памяти, в которой не было места всякой такой чепухе. Он ласково обнимал и целовал их, как будто боялся, что ему больше никогда не представится такой возможности, а они хохотали, слушая всякую чушь и дивясь всевозможным глупостям. Временами они делились воспоминаниями и говорили о том, где были и что видели и делали, но им хотелось спать, и они зевали под колыбельные ветра, и оттого их воспоминания размывались, а слова разбегались сами по себе, подобно овцам из беспризорного стада.

Ближе к рассвету, когда на разгоравшемся небе уже померкли звезды, а луна упала за горизонт, появился Кенсингтон Гарденс с остроконечными крышами и кирпичными трубами, окутанный клочьями зимнего тумана. Веки у Питера стали такими тяжелыми, что он больше не мог бороться со сном.

Последнее, что он помнил, — это то, как он выпустил руки Джека и Мэгги.

Тени лежали по всей детской комнате на Кенсингтон, 14, наслаиваясь друг на друга черными лоскутками, которые только с приближением утра стали блекнуть. Над пустыми детскими кроватками ровным светом горели два ночника в виде фарфоровых домиков, смело отбрасывая свои маленькие отблески в темноту, выхватывая из нее очертания игрушечных солдатиков, стоявших на страже у камина, лошадки-качалки, которая терпеливо дожидалась своего седока, кукольного домика, где Кен стоял готовый услужить Барби, а также книг и игрушек, которые своими голосами оживляли сны детей.

Мойра спала, сидя в кресле-качалке, стоявшем посреди комнаты. Временами она шевелилась, ее пальцы скользили по халату, а губы шептали имена детей. Она казалась очень одинокой.

Вдруг налетел ветер и распахнул решетчатые окна. Шторы затрепетали так, что фигурки Питера Пэна на них зашевелились, как живые. Целая круговерть листьев ворвалась в комнату. Потом появился Джек. Влетев через открытое окно, он, как перышко, опустился на пол. Мэгги со слипающимися глазами сидела у него на плечах. Они вместе посмотрели на спящую Мойру.