Алексей Фирсов - ДРАКОНЫ СЕВЕРА

Раскланявшись, он тут же принялся жонглировать тремя маленькими факелами. Помощник подавал ему еще и еще… Вскоре не менее десятка факелов кружились в огненной карусели.

Жонглеров сменила танцовщица. Гибкая темноволосая девушка В длинном платье с разрезами, почти до колен, она то струилась потоком, то колебалась, как огонек свечи. Ее руки парили, взмывали вверх, устремлялись вниз и вновь вверх. Стан изгибался и ходил волнами. Ее длинные распущенные волосы цвета меда тоже танцевали, то, кружась и поднимаясь вихрем, то тяжело опадая вниз на плечи и спину танцовщицы. Позвякивали крохотные бубенчики на запястьях. Движения тела ее были чувственны и стремительны… Она манила и звала… она пленяла… Зрители заворожено следили за танцем. Сопровождаемый виолой, пел чистый голос:

На последних словах танцовщица, быстро согнувшись, уперлась руками в пол и встала на руки. Всеобщий — АХ!

Но юбка хитро захлестнулась между ног, и все увидали только стройные гладкие ножки чуть выше овальных колен. Водопад волос заструился до пола.

Пару мгновений она дала полюбоваться собой, и гибко перетекая через голову, встала на ноги. Стремительная, как косуля, танцовщица пронеслась на цыпочках к моему столу и присела в поклоне под гром аплодисментов.

Густо подведенные глаза, яркие губы, но под красками видно, что она еще совсем молоденькая, и бедра ее совсем недавно округлились, и груди, часто и высоко поднимающиеся, едва начали наливаться.

— Она великолепна, не правда ли, ваше величество! Ее зовут — Клоди! — восторженный барон хлопал в ладоши с особым усердием.

— О, да!

После выступления жонглеров и танцовщицы слуги разнесли на подносах тарелки с супом.

Танцовщица и жонглеры вернулись после супа, но мысли мои были поглощены только книгой на драконьем языке…

В продолжение ужина внесли мясо оленей и косуль на огромных блюдах, обложенное по кругу тушеной зайчатиной.

Барон, встав, провозгласил здравницу в мою честь. После этого я произнес слова приветствия и похвалы в ответ. Виночерпии сбились с ног с кувшинами в руках.

С трудом, высидев этот праздник обжорства, я попросил барона показать мне книгу.

— Ваше величество, я пошлю в библиотеку за нею слугу!

Через десять минут увесистый том, обернутый в желтую кожу, был в моих руках. Я торопливо раскрыл его…

«Записки и размышления последнего дракона Конфландии, Бранхэрда, сына Джунхэрди, о событиях, предшествовавших Великому Исходу»

Я прочел на титульном листе каллиграфически выведенные строки на драконьем языке и быстро закрыл книгу. Впрочем, никто из сидящих в этом зале не смог бы это прочесть! Я облегченно перевел дух…

— Барон, вы позволите мне прочесть ее?

— Ваше величество, прошу принять этот том от нас, как маленький знак нашего огромного уважения и почтения! — Голос барона был очень сладок.

Пришлось отсидеть ужин до конца и даже станцевать ронду с баронессой. Но мечтал я только о том мгновении, когда смогу раскрыть книгу Бранхэрда и прочесть ее первую страницу…

Барон лично с канделябром в руке сопроводил меня до моих апартаментов, многословно и красочно пожелав доброй ночи. Его хитренькие глазки явно что‑то таили…

Два горца с обнаженными мечами заняли место у дверей.

Дуган и Томас помогли мне раздеться и освежить лицо. Я уже скучал по своему бассейну в подземелье замка. Воспользовавшись серебряным ночным горшком, я в длинной ночной рубашке отправился за штору в постель, зажав под мышкой толстый фолиант. Канделябр со свечами я нес с собой. Камин в комнате уже погас и давал лишь слабое тепло.

Моим планам почитать перед сном помешали.

В длинной, полупрозрачной рубашке на простынях лежала танцовщица Клоди. Она легла подальше от края, к стене и оттуда, из глубины постели, поблескивали от пламени свечи ее темные глазки.

— Приятный сюрприз! Или ты, девочка, ошиблась спальней?

— Я не ошиблась, ваше величество, я — подарок вам от сьера барона….

Голосок тихий, но приятный, нежный.

Положив книгу на стол, я присел на постель.

Клоди вздрогнула и шевельнула ногой. Но бежать бедняжке было некуда.

Ей примерно столько лет, сколько было нам с сестрой, когда мы начали дарить любовь друг другу. От этих мыслей я на миг ощутил себя стариком….

— Не бойся меня, Клоди. Клыков и когтей у меня нет! Сколько лет тебе?

— Пятнадцать…

— Ты красиво и ловко танцуешь. В тебя наверно влюблены все юноши округи?

Она покраснела, потупилась и тут же скрестила руки на груди. Пятна сосков просвечивались сквозь тонкую ткань. Канделябр со свечами я поставил на пол, храня ее стыдливость…

— Ты девственница?

— Да… ваше величество…

Я расправил перинку, что лежала в ногах, и прикрыл девочку до подбородка.

— Спи, Клоди, а мне нужно читать.

Я вышел за штору. Моих пажей уже не было. Они отравились спать в соседнюю комнату. Накинув на плечи плащ, я вернулся к постели и, сев в кресло у стола, открыл вожделенную книгу. Ступни я поставил на подушечку и прикрыл краем плаща. От каменного пола ощутимо тянуло холодом. Залпом одолев несколько страниц, я был потревожен тихими, но отчетливыми звуками. На постели плакала Клоди, и ее всхлипывания меня побеспокоили. Оставив открытую книгу на столе, я вернулся к постели.

— Клоди, ты чем-то огорчена?

Девичья мордашка показалась из‑под перинки. Вытирая слезы рукавом, девочка пролепетала:

— Я вам не понравилась?

— Ты очаровательна, Клоди, и ты мне понравилась. Семь лет назад я отдал бы все за возможность лечь с тобой рядом…

— А сейчас….

— Сейчас я не готов отдать все!

Я тихо засмеялся. Удивленная Клоди притихла.

— Хозяин сказал, что накажет меня, если я вам не понравлюсь…

— Скажи ему, что очень понравилась… Спи…

Ее рука коснулась моей.

— Лягте рядом, мне одной страшно…

— А со мной не страшно?

— Уже нет…

Сбросив плащ на пол, я лег на постель и был немедленно прикрыт перинкой по грудь.

Заботливая Клоди потихоньку подвинулась и прикоснулась к моему боку своим тугим животиком. Что‑то холодное легонько дотронулось до моей ноги. Я не сразу понял, что это ее ступня.

— Эге! Ты совсем заледенела! Подавай сюда свое ледышки!

Она согнула ноги в коленях, и я взялся за ее холодные ступни обеими руками.