Алексей Фирсов - ДРАКОНЫ СЕВЕРА

Слова из‑под перинки доносились глухо.

Я сел в кресло у камина, обернулся.

— Аббат, подождите меня в соседней комнате. Вы, парни, все тоже!

Все вышли, только Кайл Макнилл через окно в сад. Предусмотрительно, черт меня возьми!

— Я пришел передать вам привет от герцогини Лонгфордской и барона Корки, сьер епископ!

Епископ сдвинул перинку вниз и приподнял голову.

— Вы король Грегори?

— Вы весьма догадливы, мой друг, это делает вам честь! Кто у вас под одеялом? Мужчина или женщина?

Епископ побагровел. Перинка зашевелилась, и растрепанная женская головка появилась на свет.

— Леди, я прошу вас покинуть эту комнату. У нас с епископом важный и тайный разговор.

Я приложил палец к губам.

Женщина, нисколько не смущаясь, выбралась из-под перинки в длинной измятой сорочке, не спеша накинула рясу послушницы, что лежала на другом кресле у кровати, и смиренно опустив глаза, удалилась за дверь.

— У меня для вас две новости, хорошая и плохая. С которой начать?

— С любой!

— Хорошая новость — город мне сдан без сопротивления и вы едете сегодня же в Лонгфорд.

Плохая новость — для вас — Габриель жива и она жаждет добраться до ваших яиц!

Епископ сел рывком на кровати. Он стремительно побледнел…

Как бы удар его не угробил! Габриель не простит мне, если это прыщ умрет своей смертью.

Я торопливо произнес слова заклятия истинной правды.

— Эскобар, скажите истинную правду — за что вы изуродовали и хотели убить герцогиню Габриель?

Как все просто!

За всеми событиями что происходят вокруг, даже за самыми загадочными и странными всегда простые причины и мотивы: злоба, зависть, похоть, жажда власти, обида, алчность… Эти причины и мотивы рядятся в цветастые одежды слов самооправдания. Ни один негодяй не скажет — я негодяй и я делаю плохое дело! Наоборот, он расскажет про то, какой он хороший и как виноваты в его бедах эти или те, а то и все окружающие… Плохих парней нет — они все хорошие! С их слов, конечно!

Аббат Эскобар влюбился без памяти в дочь герцога. А может, это была только похоть — мутная волна желания?

Габриель отвергла аббата и поплатилась за это. Случай представился, когда молодая герцогиня отправилась в Конфландию на свадьбу своей тетки принцессы Субиз.

Капитан корабля был куплен. Корабль пустили на дно со всей командой, а дочь герцога перевезли в аббатство Святого Ирвина.

Аббат попытался еще раз добиться своего, но теперь силой. Габриель проявила норов и свой до тех пор скрытый магический дар. В присутствии ее распаленный аббат утрачивал мужскую силу. Тогда он собственноручно вырезал пленнице язык. Но это не помогло. Он смотрел, как ее насилуют дюжие молодцы из портовых притонов. Их приводили в аббатство с завязанными глазами. Выбирая из моряков что пришли в гавань первый раз. У молодцов все получалось, а у аббата нет…

Глаза пленницы, презрительные и ненавидящие, сподвигли аббата на дальнейшее. Он в припадке гнева выжег эти глаза каленым железом.

Продажному капитану Виджу отдали пленницу, растерзанную, но живую, чтобы предать морю и скрыть все следы.

Эскобар искренне считал, что Габриель мертва. Мертва уже более двух лет. Видж, видимо, решил еще подзаработать на своем преступлении и продал девушку в Давингтоне. Я даже не хотел думать о том, что с Эскобаром теперь сделает моя добрая подруга Габриель…

Эскобара увели, а я все сидел у окна, смотрел на розы, почти ни о чем не думая…

— Дорогой аббат Пурфой, как мне стало известно, церковный суд заседает в вашем аббатстве и регулярно отправляет на костер ведьм и ведуний.

— Это так, ваше величество. Осмелюсь спросить — куда увели епископа?

— Епископ едет в Лонгфорд по приглашению герцогини, а мои люди всего лишь охрана. Проводите меня к судьям, аббат.

Святой трибунал расположился в подвалах аббатства. По дорожке обрамленной цветами мы с аббатом прошли за угол основного строения и спустились вниз по ступеням к двери, окованной железом.

Монах, приоткрывший дверь, отказался нас пропустить во внутрь. Из‑за спины монаха из сумрачного коридора донесся далекий крик животного. Человек так не может кричать. Перепуганный аббат повернулся ко мне:

— Они мне не подчиняются, ваше величество, это люди святого трибунала…

— Из подвалов есть еще выход?

— Да, ваше величество. Он с задней стороны — оттуда обычно привозят и вывозят обвиняемых и осужденных.

— Кайл, пошли десяток парней туда. Никто не должен уйти! Принесите топоры и ломы — ломайте дверь!

Я отошел и присел на ступени лестницы. Перед королем закрыли дверь, значит двери здесь больше не будет… Солнце пригревало. Пчелы пролетали над головой с деловитым жужанием.

Аббат Пурфой тихо дрожал у стены, не сводя с меня взгляда.

Пятеро Макинтайров явились немедленно, во главе с Дугом.

— Дуг, выломай дверь, дружище, монахи не хотят мне подчиняться — их пора наказать!

— С радостью, государь!

И они приступили к делу с радостью. Грохот был несусветный, и через пару минут дверь отворилась снова. Оттуда с бранью полезли рослые парни в коричневой одежде с короткими мечами. Тюремщики или охранники… неважно… их зарубили тут же на пороге. Горцы оттащили еще хрипящие тела в сторону. По лужам крови вперед бросились мои бордовые телохранители.

Через несколько минут возвратился Кайл.

— Путь свободен, государь!

— Судьи живы?

— Они обгадились от страха, государь! Марать руку об говнюков не хочется!

По коридору с низким сводчатым потолком я прошел вперед, спустился по каменной лестнице вниз.

Большой каменный зал имел только маленькое зарешетчатое оконце под самым потолком. По стенам множество горящих факелов.

За столом трое мужчин, один в сутане, двое в одеждах горожан. Писец за столиком сбоку вжался в стену. Полуголые палачи стоят у стены. От вошедших сюда горцев стало тесно и душно. Нет, душно было здесь и до того. Воняло горелым мясом, потом и испражнениями.

— Сьерры, у вас здесь очень душно, не пора ли проветрить помещение?

— Кто вы и по какому праву вмешиваетесь в отправление правосудия?!

Из‑за стола встал мужчина с седой бородкой.

— Я король Грегори, а кто вы, сьерры?

Все словно онемели.

— Отродье сатаны явилось спасти своих слуг!

В тишине заверещал монах–писец и полез под стол.

Горцы бросились к нему. Он визжал и царапался.

— Кайл, успокой этого ненормального!

Удар рукоятью меча помог. Монах обмяк и распластался на полу.

Кресло у стены привлекло мое внимание — странный стул с ремнями и с шипами, торчащими из сиденья, спинки и даже подлокотников. Шипы блестели. Я коснулся пальцем, поднес к глазам. Свежая кровь, еще не свернулась.