Юрий Валин - Сага о живых и мертвых

— Син?!

— До вас пока не добрались. Но последние сведенья из Глора пришли дней десять тому назад, да и пока их сухим путем передавали…

— Так нам туда нужно, — Рата ткнула рукой на запад. — Что мы сейчас на берегу забыли?

— Терпение. Нам кое-что проверить нужно. Потом сразу к Глору пойдем. Эшенбу повесить нам вряд ли по силам, но Син с семейством из города вытащим. Вот только оставит ли она свои обожаемые бочки с маслом?

Лодка подошла к берегу. Подруги украдкой переглянулись. Уж не решил ли экипаж «Квадро» от пассажирок избавиться? Нет, не очень-то в такое верится.

Жо, ни слова не говоря, подхватил на плечо Лот-Ту и высадил на камень. Рата успела лишь возмущенно пискнуть, как оказалась на руках Лелга. Парень осторожно, но твердо перекинул ее на берег. Моряки начали вытаскивать лодку, и Рата не замедлила влезть по пояс в воду. Лот-Та уцепилась за лодку с другой стороны.

— Милорд, здесь медового теста не имеем. Мы не тающие.

— Вообще-то, я бы предпочел, чтоб пассажиры сухие были, — заметил Жо.

Лодку оставили на гальке.

Лелг показал направление. Жо молча кивнул. Маленький отряд полез на склон, практически в самую гущу колючих кустов. Рате прогулка как-то сразу разонравилась. Зато Лот-Та с упоением озиралась, глубоко втягивая в легкие непривычные запахи.

— Пахнет.

— Ветер с севера. Там холмы и степь. Смотри, здесь козы были, — Рата показала на катышки помета.

— Козы… — светловолосая островитянка явно была потрясена.

Четверка взобралась на вершину ближайшего холма. За спиной открывался вид на неприветливое серое море. Пятно замаскированного «Квадро» едва угадывалось среди волн. Впереди тянулась извилистая ложбина, густо заросшая низким кустарником.

Жо остановился:

— Рататоск, извини, но не можешь ли ты про это место что-нибудь сказать?

Рата высокомерно глянула сквозь ресницы.

— Трое, милорд Жозеф. Двое в кустах и один левее и позади нас. Поднять?

Лелг обеспокоено шевельнулся:

— Откуда трое?

Но Рата, вне себя от злости, уже позвала. Двое тут же поднялись из кустов шагах в пятидесяти, — эти были чуть присыпаны землей, она сыпалась с лохмотьев одежды и клоков волос. Разлагающаяся кожа сползала со скул, открывая отвратительное месиво, в котором тускло белели кости. Умертвия заковыляли в сторону живых. Третий поднялся неохотно — иссохший скелет, с трудом выбравшийся из глубин сухой земли. Одежда истлела полностью, лишь несколько почерневших браслетов бряцали на тонком запястье.

Оказалось, поднять незнакомых легко. Рата обошлась даже без начального заклинанья. Просто яростно воззвала, напомнила о смертных обидах. И первые двое откликнулись с пугающей готовностью. Приближались, всё ускоряя шаг. В движениях сохранилась живая резкость. Один умертвий сжимал в руке копье, другой все повторял ищущее движение, но черные пальцы ничего не находили у пояса. Вот мертвецы перешли на тяжелый бег…

Жо и Лелг сделали шаг навстречу, заслоняя девушек. Зря. Мертвые жаждали Жо. Ненависть изливалась из гниющего мозга, Рата почти видела тяжелые капли этой ярости, падающие в ломкую бурую траву. Жо лучше отойти. Отойти. Отойти!

Моряки выставили оружие. Мертвецы бежали с пугающей целеустремленностью. Лот-Та упала на колени, поползла, прочерчивая кинжалом в траве защитный круг…

Рата отбросила все отвлекающее. Темная и липкая, как застаревший рыбий жир, ненависть нахлынула высокой волной. Нырять в нее оказалось куда тяжелее, чем в ледяную зимнюю воду. Но они правы. Мертвые всегда правы, потому что у них нет уже ничего, кроме последней обиды. Но вам его смерть не поможет. Растерзать живого, почувствовать блаженный жар живой крови — это лишь ничтожный миг облегчения. Вам нужно другое…

Рата не справлялась. Древний костяк поддался сразу, — осел в траву, обессилено уронив коричневые руки. Но двое свежих умертвий, почти бесчувственные от ярости, тупо жаждали растерзать Жо. Они не поддавались, и Рата перестала их уговаривать. Посулила облегчение, обманув и дав надежду.

До моряков, готовых ударить копьями оставалось не более пяти шагов, когда мертвецы разделились, огибая живых. Кажется, умертвии даже прибавили ходу. Они пробежали мимо, обдав волной невыносимого смрада, снова сомкнулись, и плечом к плечу, неутомимо и бессмысленно устремились к морю. С разбегу упали под откос, исчезли…

Рата, прикрыв ресницы, чувствовала, как они, оскальзываясь на камнях, вбегают в волны, спешат все глубже, глубже…

— О, боги, вонь какая! — Лелг отмахивался копьем от клубов повисшего в воздухе зловония.

— Вонизма, — согласилась Лот-Та, с трудом сплевывая густую слюну.

Рата ничего не чувствовала. Ее окружала не вонь, а плотная горечь засмертной ненависти и соленой воды. Сознание никак не могло оторваться от полупустоты чувств неупокоенных. Они уходили все глубже, двигались все медленнее, вокруг сгущалась темень толщи воды. Высокий сжимал бесполезное копье, и оба мертвеца все острее чувствовали тщетность надежды…

— Рата, Рататоск, ты в порядке? — Жо обеспокоено сжимал ледяную руку девушки.

Девушка раскрыла глаза. Оказывается, стояла и медленно раскачивалась, — как те, под водой. Со стороны, должно быть, казалось, что вот-вот упадет.

Рата вырвала ладонь из руки Жо:

— Вы, милорд, идиот. Скотина вы последняя. Я бы вам харю разбила.

Жо молчал. Лот-Та предупреждающе уцепилась за комбинезон на пояснице подруги. Лелг кашлянул и очень осторожно сказал:

— Рататоск, ведь нам проверить нужно было.

— Проверить?! Ах, вы шуты обсиранные…

Лот-Та успела перехватить небольшой, но крепкий кулачок подруги. Рата боролась с ней, рыча и ругаясь сквозь стиснутые зубы.

— Ты, — милорд туполобый. Ты их убил, герой трахнутый, а потом еще беспокоить пришел?! Да, они тогда за вами от города шли, да, следили. Ты с живыми разбирайся, мальчишка пи….. Да, ты одного из них проткнул, но оба только тебя в смерти запомнили. Пусть бы рвали, козла вытруханного, …. твою …. Они уже ушли, разве причина была их беспокоить? А ты, …., вашу…. Бахвал ублюдский, чтоб тебя…

Рата, наконец, позволила подруге прижаться к спине. По щекам текли слезы, но стыдно не было ни капельки. Никогда тебе, Белка, не стать прежней. Никто не понимает, как неупокоенным тяжело. Слепы и глухи живые, не чувствуют тоски посмертной. Да будь оно все проклято! Одним нужно жить. Лот-Та поймет…

— Прости, — отчетливо сказал Жо. Лицо у него было бледное и несчастное.

— Рататоск, пойдем на корабль, — смущенно попросил Лелг. — Пойдем, пожалуйста. Мы думали, всё не так. Мы думали, это как с Авелем. Пойдем, я речной чай с травами сделаю.

Лот-Та осторожно вытирала косынкой щеки подруги. Рата подумала, что эти дураки не такие уж злобные. Просто не понимают ничего. Вот Лелгу очень страшно некромантки касаться, а взял за рукав, потянул осторожно: