Николай Воронков - Порыв ветра [СИ]

Примерно через неделю хозяйка убедилась в моей благонадёжности и даже разрешила ходить в местный «лес для гуляний». Оказалось, что если идти переулками, то через пару улиц начинался почти настоящий лес. Сильно прореженный, окультуренный, но лес. В городе после обеда было очень душно, и мы с девочками стали каждый день ходить на прогулки. Да и не мы одни. Множество дорожек, тропинок, иногда даже стояли лавочки. В основном гуляли молодые мамочки и слуги с детьми, но было много желающих и просто погулять. Одетые по разному, но жара уравнивала всех, несмотря на богатство. Оглянувшись в любую сторону, всегда можно было заметить хотя бы одного гуляющего. Иногда это раздражало, но гулять с детьми было всё-таки спокойнее.

Вечер был великолепен — тихий, тёплый. Ни ветерочка, но и привычной духоты не было. Девочки носились невдалеке, присаживаясь и с интересом рассматривая таких непривычных и интересных букашечек, листочки, камешки. Я даже заулыбалась, глядя на их непосредственность — как же у них всё легко и просто! Взрослые накормят и спать уложат, только и забот, что познавать этот невероятно интересный мир. Я бы и сама, наверное, побегала с ними, но мне по чину и возрасту не положено. Поэтому я неторопливо шла по тропинке, стараясь не терять девочек из виду. Периодически навстречу попадались такие же, как и я, служанки, выгуливающие хозяйских отпрысков детсадовского возраста. Лица некоторых уже становились почти знакомыми и мы чинно раскланивались, улыбками выражая приязнь. Пройдёт ещё немного времени, и у меня здесь появятся знакомые, а может даже и подруги. Во всяком случае, одна девушка мне понравилась точно. Чёрненькая, с умным взглядом. Да и она вроде посматривает на меня с интересом.

Настроение было приподнятым, и на мальчишку, сидевшего на одной из лавочек, я почти не обратила внимания. Лет десяти, светленький, в чистом костюмчике, он сидел прямо и будто сильно задумавшись. Я даже чуть позавидовала служанке, которая за ним должна присматривать. Вот с этим мальчиком точно хлопот не будет — не бегает, не шумит, на земле не валяется, на деревья и в кусты не полезет. Вон какой умненький, сидит и думает и о чём-то серьёзном и важном.

Писк девочек отвлёк меня на некоторое время, и когда я снова посмотрела на мальчика, он по-прежнему смотрел в одну точку, ни на что не обращая внимания. Вот это мне уже не понравилось. Неправильно он как-то выглядел, не так. Вечер был прекрасен, настроение отличное, и такая неправильность показалась мне дикой несправедливостью, захотелось поделиться хорошим настроением и с этим странным мальчиком.

Стараясь не напугать его, я осторожно приблизилась и уселась рядышком, но мальчик кажется даже не заметил этого — ни единого движения мускулов или глаз. Всё та же чуть напряжённая поза, сложенные на коленях руки. Уже более смело я стала рассматривать его. Вроде не даун, не идиот. Скорее полная отстранённость от окружающего мира. Вроде бы на Земле это называется аутизм и причин этого не знают. Человек просто ушёл в себя и живёт в каком-то своём мире. А уж какие причины могут быть в этом мире, и что с мальчиком происходит на самом деле — одни местные боги знают. Но помочь хотелось, понравился он мне.

Не удержавшись, я положила свою ладонь на его ладошки, лежащие сложенными на коленях, закрыла глаза и попыталась настроиться на его ощущения. Сначала появилось ощущение тепла детского тела, потом какое-то созвучие, и вдруг я ощутила себя в непонятном месте. Если коротко, то нечто серенькое. Вернее не так. Такое впечатление, что я оказалась, как ни пошло это звучит, внутри огромного надутого презерватива. Пространство диаметром метра четыре, ограниченное тонюсенькой, мягко колыхающейся плёночкой. Полупрозрачная, она пропускала слабый свет, но разглядеть что-то было невозможно. Так, неясные тени, не более. А посреди этого непонятного безобразия снова сидел мальчик. На этот раз он соизволил покоситься на меня, но почти сразу отвернулся и снова замер. Невежливо, конечно, но хоть что-то.

Подойдя поближе, уселась рядышком.

— Привет!

В ответ — ноль эмоций.

— А ты случайно не знаешь, где это мы?

Мальчик чуть покосился на меня.

— Будто сама не знаешь.

— Не знаю. Поэтому и спрашиваю.

Мальчишка посмотрел на меня более внимательно.

— А как же ты сюда попала?

— Не знаю — честно созналась я — Ты сидел на скамейке, я села рядом, взяла тебя за руку и оказалась здесь.

— И всё?

— И всё.

Мальчишка насупился.

— Значит, останемся здесь навсегда — и отвернувшись, уткнулся лицом в колени.

Говорил он слишком уверенно, и я ему чуть не поверила. Но ведь я не знаю, что это такое, и меня это совершенно не касается! Надо просто сильно захотеть, и это серая гадость просто исчезнет! Я с сильно зажмурилась, надеяться снова оказаться в пропитанном солнцем лесу, но ничего не получилось. Надо, наверное, не прикасаться к мальчику, чтобы нас ничего не связывало. Я даже отодвинулась подальше, но и это не помогло. Наверное, теперь нас связывало то, что мы оба находимся в этом непонятном шаре.

Я подошла к стенке и попыталась её толкнуть. Никаких проблем. Совершенно невесомая, гибкая, будто скользкая, она послушно прогнулась, но этим всё и ограничилось. Попыталась схватить — но пальцы зацепили только пустоту. Сделала шаг вперёд, но стенка будто отодвинулась. Да что за ерунда! Вот уж не думала на старости лет оказаться в роли сперматозоида. Всего то и надо, что разорвать эту невесомую плёнку, но для начала надо её ухватить, а вот это как раз и не получалось. Я уже почти разозлилась и почти отчаялась, когда в голове мелькнула дурацкая идея. Что там у нас делают с презиками? Правильно, прокалывают, чтобы сделать кого-нибудь очень «счастливым». Дело за малым — найти нечто острое. А что у меня может быть острого, если из всех моих богатств — мешковатое платье? Внимательно оглядела мальчика, но и у него вся одежда была на завязках и костяных пуговицах. Чтобы их заострить, свои зубы сточишь до основания.

Уселась рядом с мальчиком, но тот ни словом не попрекнул за мои попытки выбраться. Просто сидел, неподвижно глядя перед собой. Чувствуя себя полным ничтожеством, стала искать выход из положения. В какой-то момент даже появилась мысль обгрызть свои чуть отросшие ногти и использовать их в качестве иголок. Но потом я сказала себе «Стоп!». Чего я собственно дергаюсь? Почему я зациклилась, что то, что вижу — материально? Телепортацией я не владею, так что единственное место, куда я могла перенестись — это разум мальчика. И то, что я вижу — это наша совместная фантазия. Вернее, ещё чья-то фантазия, которая создала в разуме мальчика этот барьер в виде мутной плёнки. Вроде как он не умер, разум его жив, а вот принимать решения он не может, потому что ничего не видит и не слышит. Может это на всю жизнь, может специально на какое-то время. Но не это суть важно. Важно другое — эта плёнка не может быть материальна, так же как и моё тело. И если плёнка — фантазия не моя и управлять я ей не могу, то вот распоряжаться своим телом я имею полное право. А значит можно попробовать пофантазировать и изменить своё тело (или его часть) в духе «Терминатора-2». Осторожно, сосредоточено я попробовала представить, как моя рука становится пластичной и начинает перетекать в форму большого ножика. Ощущения — дикие и жуткие. Может это и фантазия, но чувствовать, как твои косточки, суставчики текут, сплавляются, становятся единым целым с каменеющими мышцами, не пожелаю никому. Когда открыла глаза и увидела, что одна рука от локтя до пальцев и в самом деле превратилась в матово-белый узкий клинок, стало ещё хуже. Я не идеальна, но своим телом могла гордиться. И вдруг такое — клинок почти полностью повторял контур кисти, разве что края даже на вид выглядели невероятно острыми.