Бернхард Хеннен - Королева эльфов. Зловещее пророчество [Elfenkönigin ru]

— Тебе потребовалось много времени, хольд.

— Если придется делать это еще раз, я справлюсь быстрее.

— Двуклык полагает, что в тебе есть мужество!

— Двуклык?

— Это имя ящерицы, на которой ты сидишь, — ответила Лица. — Я могу читать его мысли. А еще он считает, что, когда ты в следующий раз ты будешь карабкаться по его голове, тебе следует говорить поменьше глупостей. А еще он рад, что ты никогда не отрывал ящерице хвост. Я не совсем понимаю, что он имеет в виду…

— А я понимаю, — улыбнувшись, пробормотал Балдан.

Он чувствовал небывалую легкость, даже какую-то непобедимость. Жизнь прекрасна!

Оргрим подошел к постели, на которой лежал маленький хольд. Его коричневато-зеленая кожа отчетливо выделялась на белой простыне. Он был совершенно обнажен. Его вымыли. Рана на груди зияла, словно маленький красно-коричневый кратер. Очевидно, кто-то неумело выдернул из тела бедняги наконечник стрелы.

Кобольд, чьи волосы были подвязаны красной полосой ткани, стоял над хольдом. Не считая набедренной повязки, он тоже был обнажен. Оргрим помнил, что несколько раз видел этого хольда на заседаниях Совета Короны.

— Лица из народа лутинов рассказала о нем, — произнес тролль. — Она его сюда и привезла. — Такие моменты Оргрим ненавидел. Он никогда не знал, что правильно сказать, когда прощаешься с убитым. — Он спас караван. И меня. Он закрыл бреши при помощи рогатых ящериц. Враг был отброшен.

Сотни кентавров взяты в плен. Их обменяют на других пленных, которые попали в руки степных воинов в других местах.

— Когда он был маленьким, дети постоянно дразнили его, потому что он старался обходить по-настоящему крупных крабов-сигнальщиков. Он боялся, что они отрежут ему руку или ногу. Ребенком он всегда был таким рассудительным.

И товарищи по играм часто называли его трусом.

Оргрим хотел положить руку на плечо старику, но побоялся, что тот упадет на пол под тяжестью тролльской лапищи.

Серокожий тяжело опирался на костыль. Из боя он вышел с семнадцатью ранениями. Никогда, ни в одной битве его еще так не трепали. Нога была сломана. В плечевой сустав попала стрела, и герцог не мог пошевелить правой рукой. Целитель, лечивший его, шутил, что потребовался целый моток ниток, чтобы зашить рану. И ощущения были соответствующие. Казалось, кожа слишком плотно прилегает к мышцам. Повсюду натянута. Даже от малейшего движения возникала боль.

Сканга и король Гильмарак строжайше запретили герцогу вставать с постели. Но он должен был быть с караваном. Он привел бы его обратно, что бы ни приказал ему Совет Короны.

Балдан был бы еще жив, если бы Оргрим осмелился принять такое решение на пару дней раньше.

Старый кобольд нежно коснулся груди мертвого сына. Рану он старался не зацепить.

— Как…

— Наверное, это была одна из последних стрел. Он стоял за воротом рогатой ящерицы и командовал у брешей. Рубка была, наверное, ужасная. Одну из ящериц убили. Не знаю, видел ли ты когда-нибудь рогатую ящерицу, хольд. Убить их в ближнем бою поистине сложно. Твой сын обнаружил меня среди мертвых там, у бреши, и приказал принести сюда, в замок Эльфийский Свет. В противном случае я, наверное, истек бы кровью.

Оргрим замолчал. Никогда не думал он, что будет обязан жизнью кобольду. До сих пор он хоть и относился к маленьким союзникам дружески, но на их воинские качества всегда смотрел презрительно, свысока.

Хольд положил на белую ткань наконечник стрелы.

— Вот что его убило. — Старик замолчал. — Кто… чья это стрела?

Оргрим мог понять, почему отец задается таким вопросом.

Какой прок от того, что он будет знать, кто выпустил стрелу?

Балдана не оживить.

— Это не эльфийская стрела… — Тролль беспомощно развел руками. — Там было много сотен кентавров. Выяснить, кто стрелял, невозможно. Мысль об этом будет только отравлять тебе жизнь. Лучше забудь.

— На стреле маленький знак. Ты не мог бы посмотреть на него, брат герцог? Только это. Прошу!

Оргрим неохотно поднял кованое железо. Боли не было, но прикосновение доставляло неудобство. И действительно, на конце острия был маленький значок с витиеватыми украшениями.

— Знак кузнеца. Действительно необычно. Кузнецы помечают мечи и доспехи. Крупные изделия. Но наконечники…

Я не разбираюсь в знаках кузнецов, но могу заверить, что этот символ приведет тебя к мастерской, где была изготовлена стрела. Больше я ничего не могу сказать.

— Спасибо, — срывающимся голосом произнес старик.

Схватил наконечник. — Он никогда не был по-настоящему воинственным… Не таким, кто любит идти в бой под развевающимися знаменами. Он пытался по возможности избегать сражений. Но трусом не был! И не был похож на большинство воинов, которых я встречал. Я очень удивился, когда узнал, что он идет с караваном в Снайвамарк.

— Он был одним из моих лучших солдат.

У тролля закончились слова. А что еще добавить? У тебя был хороший сын? Разве это не то же самое, что насыпать соль на рану? Герцог молча отвернулся.

Тяжело опираясь на костыль, он, прихрамывая, направился в просторные комнаты, ведущие к тронному залу. Каждое движение причиняло боль. Было неприятно то, как на него смотрели. К тому, что его провожают взглядами, он привык давно. Он ведь Оргрим, герцог Нахтцинны, победитель множества сражений, тролль, поднявшийся от простого воина до одной из самых влиятельных фигур Альвенмарка. Но теперь, на костылях, перевязанный с ног до головы… Даже там, где не было повязок, его кожа переливалась всеми цветами радуги, от синяков и небольших порезов, стянутых всего лишь при помощи нескольких стежков. Он был символом упадка, воплощенным поражением!

До сих пор никто не снял с него командование. Поэтому, пока ничего не произошло, нужно воспользоваться моментом и вернуть караван. Тролль был уверен, что сможет организовать отступление. Впрочем, часть степных кораблей придется бросить. И последним его приказом будет поджечь повозки.

Оргрим с горечью улыбнулся. Он хорошо представлял себе, что скажет на это Гильмарак. Если молодой король не хочет потерять лицо, ему придется казнить герцога Нахтцинны.

— Герцог? — рядом бежал отец Балдана. — Не будет ли слишком дерзко с моей стороны, если я присоединюсь к тебе? Мне хотелось бы увидеть место, где расстался с жизнью мой сын.

Оргрим вздохнул. Он не хотел, чтобы рядом находился старый кобольд. Однако ему очень скоро понадобится голос в Совете Короны! Было бы глупо отказывать отцу Балдана.

— Ты нисколько не помешаешь! Напротив! Я обеими руками за то, чтобы кто-нибудь из членов Совета Короны наконец осмотрел поле битвы. Тогда следующему моему посланнику, вероятно, будет легче и к моему мнению прислушаются.