Бернхард Хеннен - Королева эльфов. Зловещее пророчество [Elfenkönigin ru]

— Я была совсем крохой, когда вы, тролли, напали на мою родину. Но я еще помню замерзших детей, которых видела на льду фьорда, наполовину прикрытых снежным саваном. Из-за этой войны я выросла вдали от отца.

— А ты знаешь, почему мы пришли тогда? Твой отец первым поднял меч, когда бросился на помощь эльфам!

— И теперь ты убьешь мою беззащитную сестру, потому что это оправдывает кровопролитие? — набросился на князя троллей Мелвин. — И что будет дальше? Ты сможешь убить с этой горсткой троллей всех детей человеческих, которые живут во Фьордландии? Или кто-то уйдет от тебя, чтобы потом мстить?

— Какой счастливый день, эльфеныш, он дал мне возможность погреться в лучах твоей мудрости.

— Чего ты хочешь, тролль? Давай спустимся вниз и решим этот спор между собой. Или ты боишься сражаться с эльфом?

— Я здесь для того, чтобы лучше узнать детей человеческих.

Я хочу быть уверенным, что они никогда больше не подымут меч против моей родины. Люди идут за ней. Сейчас, в этот миг, старик без носа находится на расстоянии всего лишь трех миль отюда. Он собрал всех воинов, каких только смог найти.

Каждого дурака, который смог держать вилы. Все они к полудню будут мертвы, если я того захочу.

— Отрубите мне правую руку!

Мелвин обернулся к Кадлин. Лучше бы помолчала! На лбу у нее выступили капли пота. Наклонившись вперед, она стояла, опираясь на камень. Она выглядела так, словно в любой миг готова упасть от слабости.

— Отрубите мне правую руку, тогда ты можешь быть в нем уверен.

Тролль склонил голову набок. Прочесть что-либо на его сером лице было невозможно. Слишком чужими были его черты. Улыбается ли он?

— На это я мог бы пойти, — наконец произнес Оргрим.

— А я — нет! — Мелвин угрожающе поднял кулаки с когтями. — Ты коснешься ее только через мой труп.

— Если таково твое желание, эльфеныш. — Оргрим поднял булаву.

— Пусть он сделает это, Мелвин. Прошу тебя.

— У тебя жар. Ведь не думаешь же ты, что я…

— Не становись между мной и моим народом! — Полуэльф посмотрел на сестру. Черты ее лица стали строже. Она собрала все силы и выпрямилась. А затем протянула вперед руку. — На этот раз наш пакт будет скреплен кровью. Клянусь богами Фьордландии, я не буду больше воевать с тобой.

— И ты больше никогда не придешь в мою страну, чтобы пытаться украсть то, что потеряла навсегда.

На щеке ее дрогнула мышца, настолько сильно она была напряжена.

— Да. — Кадлин смотрела на Оргрима, взгляд этот приказывал Мелвину молчать.

Она была готова принять свою судьбу. Да что ему известно о мире людей?

— Это убьет ее…

— Может быть, ее защитят боги.

Циничный тролль! Кто о таком слышал?! Любое дитя альвов знает, что богов нет! Они существуют только затем, чтобы дети человеческие могли объяснить свой мир. Они всегда и все хотят объяснить.

— Пропусти его, брат.

Мелвин повиновался. Тролль тоже казался напряженным.

Он прислонил боевой молот к скале. Оргрим то и дело поглядывал на полуэльфа, будто опасаясь, что тот обманет. Великан вынул из-за пояса нож из черного обсидиана.

Кадлин все еще протягивала ему руку. Он схватил ладонь.

Мелвин невольно поднял вверх кулаки с когтями.

Тролль рассек ладонь королеве. Темная кровь потекла на истоптанный снег. А затем рассек сам себе ладонь и поднял ее высоко над головой, словно для того, чтобы показать всем своим воинам. Кровь потекла ему на руку.

— Я заключаю с тобой мир, дочь человеческая. Я делаю это вопреки совету моих старейшин. Они сказали, что ты обманешь. Я делаю это потому, что твое мужество произвело на меня впечатление. Ты готова была отдать руку за свой народ.

Ты осмелилась сказать мне в лицо, что вернулась бы обратно.

В этом были убеждены и мои советники. Если бы ты сказала что-либо другое, ты была бы уже мертва. Но я — мужчина, который сам строит свое будущее. Все возможно, если мы того хотим. — Он снова махнул рукой своим воинам, стоявшим на холме. — Я решил отдать тебе тело твоего отца. Тогда у тебя не будет повода нарушать клятву. В моем народе клятва, скрепленная кровью, тверже гранита. Я знаю свою стаю, дочь человеческая. Есть дикие щенки, которые будут переходить границу и красть скот. Я не смогу помешать этому.

И ты не сможешь помешать вожакам своих стай время от времени пытаться убить тролля. Но мы оба обещаем друг другу, что не станем поднимать оружие друг против друга.

И что никогда больше вражеское войско не ступит на землю другого. — Он сделал резкое движение рукой, и кровь брызнула в лицо Кадлин. Затем выжидательно посмотрел на нее.

Королева вопросительно взглянула на Мелвина, но он тоже не знал, чего хочет тролль. Полуэльф словно протрезвел, чувствуя себя пристыженным и униженным. Он щелчком вогнал когти из серебряной стали обратно в ножны.

Оргрим опустился на колени перед Кадлин и осторожно взял ее кровоточащую руку. Коснулся ею своего лица. Да, он лизнул кровь!

— Да, теперь клятва скреплена кровью! — произнес он настолько громко, чтобы услышали стоявшие на холме воины. — Принесите тело ее отца! — И негромко добавил: — Я ставлю еще одно, последнее условие. Я хочу, чтобы мне принесли твое сердце, когда настанет день и ты умрешь, дочь человеческая. — Он обернулся к Мелвину. — Ты сделаешь это!

Эльф потерял дар речи. Ее сердце! Он знал, что тролли чтят особенно храбрых героев, съедая их сердца. Они верили, что таким образом принимают в себя их мужество. Но мысль о том, что однажды ему придется вырезать сердце из груди сестры… Это уж слишком!

— Не думаю… — …что это станет препятствием для заключения мира, — решительно произнесла Кадлин и взглядом приказала мауравани молчать.

В этот взгляд она вложила остаток сил. А затем рухнула рядом с камнем.

— Принесите для нее мех! — крикнул Оргрим.

«Тот, кто виновен в ростовщичестве едой и таким образом нанес вред своему стаду, должен быть выдан вожаку стаи.

Последний съест преступника в общественном месте живьем на глазах у пострадавших.

Торговец, обманувший при помощи неправильных гирь на весах, должен быть выдан вожаку стаи. В общественном месте на глазах у всех от его тела живьем стократ будет отрезан тот вес, на который он обманул товарищей.

Кто задержит вора, уведшего скот, прежде, чем тот достигнет его собственных земель, может убить вора и преследоваться за это не будет.

Угонщик скота, которому удастся отогнать украденный скот на свою землю, больше не считается вором и преследоваться более не может. Тот, кто поднимет на него руку, будет преследоваться по закону.

Торговец, накидывающий половину закупочной цены на товар, который собирается продавать, рассматривается как вор. За первую кражу на его лице останется клеймо от раскаленного железа. За вторую кражу ему отрубят руку.