Анна Зимовская - Саша Лойе и черный маг

— Горгона Медуза, говорю. Один взгляд на мое прекрасное лицо, и вы превратились в истукан. Очнитесь же, каменный гость!

Саша еще раз улыбнулась, сверкнув дыркой в зубах. Но Токарев уже взял себя в руки. На его лице вновь появилось выражение мрачной надменности.

— А что у вас с лицом? Под поезд попали? — вежливо спросил мужчина. — Или с работой не справились, и клиент так выразил вам свое недовольство?

Он ее презирал. Но чувство юмора у Токарева было, хотя и своеобразное.

— А вам правда интересно, или из вежливости спрашиваете? — спросила Саша в тон.

Михаилу не нравились люди, отвечающие вопросом на вопрос. Но в этой инвалидке, наверное, собрались все недостатки, какие он мог себе представить.

— Я всегда искренне интересуюсь другими людьми, — заметил Токарев. — А ваше лицо прямо кровавая каша. Мне просто интересно, как женщина может получить столько увечий, и при этом притащиться на деловую встречу. Да еще так невменяемо шутить?

Рядом с ними группа молодых людей внезапно взорвалась громким хохотом, заглушившим негромкий смех Саши.

— Хо-хо. А мне так-то казалось, что на эту деловую встречу меня притащили. Послали за мной отмороженный эскорт, погрузили в самолет, насильно привезли в Москву. Будто я кому-то очень, очень нужна. Но я ошибалась. И сама притащилась на бизнес-ланч, забыв о дресс-коде и фейс-контроле, — возмутилась Саша.

— Во-первых, для ланча уже поздновато, — Токарев стал загибать пальцы. — Во-вторых, во что вас не ряди, вы вряд ли станете краше. А в третьих, гляжу я на ваше лицо, и есть мне совсем не хочется. Потому что меня тошнит.

— Ну если мой вид оскорбляет ваше чувство прекрасного, то можете самоустраниться. Я же тут покушаю нормальненько. А если у вас ко мне дело, то моя помятая рожа вас смущать не должна, — отрезала Саша.

Михаил оглядел заполненное посетителями помещение. За соседним столом веселилась компания гламурной молодежи, от громких тостов и похабных шуток звенело в ушах.

Михаил кивнул. Нужно быть последовательным. Саша, конечно, выглядит плохо, но держится бодрячком. Он ее действительно выписал за тридевять земель, так что надо узнать, может она ему помочь или нет.

— Ладно, к делу. У меня…

— Очень хорошо, — перебила его Саша. — Для начала визитку пожалуйста.

— А в чем смысл? Зачем вам визитка? — раздраженно спросил Токарев.

— Считайте это маленьким женским капризом, — бесцеремонно ответила Саша. — Еще раз визитку. Плиз.

Михаил отдал ей визитку. Саша повертела в руках прямоугольный кусочек веленевой бумаги, спрятала его в карман и перевела взгляд на Токарева.

— Как поживает господин Вайсман? — невинно поинтересовалась она.

— У него все прекрасно, — ответил Михаил. — Просил передать вам поклон, и напомнить, что вы всегда желанный гость в его доме.

— А как поживает его дражайшая маман? — продолжила допрос Лойе.

— Фаина Марковна на удивление бодра для своих восьмидесяти лет, — заметил Михаил. — Одно время поговорили, что у нее болезнь Альцгеймера. Сергей Ефимович, как любящий сын, очень переживал за старушку — мать. Но потом Фаина неожиданно поправилась. Болезнь Альцгеймера не лечится. А значит врачи ошиблись. В любом случае, сейчас Фаина Марковна даст фору многим и многим. Удивительно, правда?

— Ну чудеса случаются чаще, чем вы думаете. И врачи действительно иногда ошибаются. Я рада, что у семьи Вайсман все хорошо. Но мы отвлеклись. Это первая консультация, — продолжила Саша. — Обычно ко мне на прием записываются. Это стоит десять тысяч. Но Вам надо срочно, поэтому внеплановая консультация обойдется в пятьдесят тысяч. Вы можете перевести деньги на счет нашей фирмы в банке по курсу на день оплаты. Договор об оказании услуг, счета-фактуры и прочие бумаги можете забрать завтра в нашем офисе.

— Я не понял. Консультация стоит пятьдесят тысяч рублей? — возмутился Токарев.

— Консультация стоит пятьдесят тысяч евро, — уточнила Саша.

— Да это же грабеж! У вас совесть есть? — в сердцах рявкнул Токарев.

— Совесть? И об этом у меня спрашивает владелец нефтеперерабатывающих заводов? — Саша покачала головой. — Когда вы обращаетесь за консультацией к юристу, дизайнеру или любому другому специалисту, ему положен гонорар. Я эксперт по разного рода чудесам…

— И поэтому расценки у вас тоже на грани фантастики? — перебил ее Токарев.

Саша фыркнула и пригубила кофе.

— Итак, мы проводим консультацию, или это вам не по карману? — прошамкала Лойе.

— Ладно, я заплачу, — согласился Михаил, от всей души желая презренной вымогательнице подавиться его деньгами.

— Ну с формальностями покончили. Итак, что я могу сделать для вас? — произнесла Саша задушевным тоном.

Токарев надолго замолчал. Потом пару раз глубоко вздохнул и как-то неуверенно начал.

— Моя дочь… — слова давались ему с трудом, в горле стоял ком. Он просто не мог произнести вслух: "Моя дочь умирает". Как будто пока он этого не сказал, у Ирины еще остается какой-то шанс. "Ладно, соберись и выдай историю", — Михаил опять глубоко вздохнул, сжал кулаки и продолжил:

— Мою дочь зовут Ирина. Ей одиннадцать лет. Она всегда… была здоровым, веселым, жизнерадостным ребенком. Умная, не по годам развитая девочка. Всегда прекрасно училась, занималась пением, танцами и все в таком духе. Даже после смерти матери, Ирине было тогда девять, она быстро оправилась. Вроде бы ни депрессий, ни психологических травм. Абсолютно здоровый и благополучный ребенок. Так было до прошлого года. А потом моя дочка заболела. Сначала это появилось в изменении личности. Ирина потеряла интерес к своим хобби и к учебе, стала замкнутой, перестала общаться с друзьями. У нее начались депрессии. Врачи назначили сеансы психотерапии и препараты. Не помогло. Потом ей стало хуже. Дочка сильно похудела, нарушилась координация движений. Она перестала мыться, одеваться, не могла без чужой помощи поесть. Ее положили в больницу. Там обследовали с ног до головы и поставили диагноз. Синдром Кройцфельдта — Якоба, нетипичная форма. Самому молодому больному с этим синдромом — семнадцать лет. А Ирине всего десять было на тот момент. И болезнь развивается нетипично быстро. Повреждение мозга нарушает все основные жизненные функции, ее организм умирает. При этом Ирина осознает свое ухудшающееся состояние. Точнее осознавала. Вторую неделю как она в коме. Врачи в Мюнхене говорят, что ничего нельзя сделать. Но наш общий знакомый Сергей Ефимович Вайсман рассказал мне о вас. Сказал, что вы можете помочь. Вы можете? — голос Токарева сорвался от напряжения.

— Может и могу… — задумчиво протянула Саша. — Надо посмотреть кое-что.

— Я принес дочкину фотографию, — сказал Михаил и полез в карман пиджака.