Анна Зимовская - Саша Лойе и черный маг

Саша не глядя на него сказала:

— Я вам помогу. Если вас устроит цена.

— Сколько? — спросил Токарев.

Саша обозначила стоимость своих услуг равнозначную цене личного самолета. Токарев поперхнулся.

— Да вы в своем уме? Я за такие деньги куплю всю эту больницу, — ее наглость просто убивала.

— Вы можете купить хоть десять таких больниц. И ни в одной вам не помогут, — отпарировала Саша. — Я не обязана объяснять, но вам скажу. Если я возьмусь работать с вашей дочерью — это будет смертельно опасно. Она может утянуть меня за собой в могилу. Я осознанно иду на риск, это часть работы. Но цена включает этот риск, а потому я не торгуюсь. Решайте сейчас, — в ее голосе звенело раздражение и неприкрытая злость. — Так да или нет?

Михаил смотрел на сумасшедшую ведьму. Он сомневался в ней, в себе. Но у него и так ничего не осталось. Его дочь умрет у него на глазах. И он всю оставшуюся жизнь будет сомневаться, а все ли сделал для ее спасения. Нет, он не даст уйти ведьме, которая воскрешает людей. Пусть шанс один на миллион, пусть Михаил в это слабо верит, но надо попробовать.

— Да, я согласен, — выдохнул Токарев.

— Ну и славно, — сказала Саша. — Деньги я беру после работы, никакого аванса. Условия оплаты обговорите с моей помощницей, когда я буду работать. Кроме денег, нам нужны номера в приличном отеле на какое-то время, билеты на самолет до Москвы, когда все закончится. Ну это опять же к Норе, — Саша поморщилась, будто уточнять детали было для нее утомительно и противно.

— Теперь о работе, — продолжила Саша. — Вы меня наняли, чтобы я вылечила вашу дочь. Теперь это моя забота. Что мне нужно от вас? Я запрусь в палате с Ириной на день — два. Что я здесь буду делать, никого не касается. Это таинство жизни и смерти. Ни вы, ни персонал клиники входить не должны. Это важно. И вы берете на себя эту ответственность. Если мне помешают, все сорвется. Вы уже сделали очень много. Нашли меня, договорились. Теперь просто сидите тихо и ждите. Для вас, я знаю, это самое сложное. Но это важно. Ваша дочь на приборах, но вы должны мне довериться. Да или нет? — Лойе опять на него давила, но по-другому она просто не умела.

— Да, — Михаил не хотел лишний раз пререкаться.

— Очень хорошо, — Саша протянула маленькую руку. Он накрыл ее своей большой и теплой ладонью, тихонько сжал и отпустил.

— Я спасу вашу дочь, даю слово. Даже если сама не вернусь, ее вытащу, — говорила Лойе спокойно, как будто речь шла о загородной прогулке, а не о возможной гибели.

— Я вам верю, — ответил Токарев, — как уже давно никому не верил. Вы, конечно, редкая стерва. Но что-то в вас есть. Доброта или честь, не знаю точно.

— Мне не надо быть доброй, Токарев, — отпарировала женщина. — Я просто профессионал в своем деле. Если берусь за работу, то делаю все, что могу. И еще держу слово. Всегда. Так что готовьте деньги. Вам пора. Время уходит.

Токарев подошел к дочери и долго смотрел нее. Потом очень осторожно, чтобы не потревожить провода капельницы, взял крохотную тощую ручку, наклонился и поцеловал тыльную сторону ладони. Мужчина вышел из палаты, не оборачиваясь. В дверях появилась Нора и шофер с сумками. Водитель поставил вещи подле дивана и удалился. Нора спросила не надо ли чего. Лойе уверила помощницу, что у нее все в порядке, и отпустила.

　　 Наконец Саша осталась одна. Можно было сосредоточиться на работе. Предстояло умереть, погулять по долине смертной тени, отыскать раненую душу и вылечить. Ну и воскреснуть в конце концов.

Первым делом ведьма запечатала окна и дверь. Для этого Лойе положила на порог и подоконники медные амулеты и мешочки со зверобоем. При выходе в нижний предел ей меньше всего хотелось иметь дело со злобными лярвами, которыми наверняка кишело это место.

Потом женщина достала из кейса мел, ржавый железнодорожный костыль, молоток, веревку и рулетку. Нарисовать правильную пентаграмму диаметром больше полутора метров и так не лекго, а с загипсованной рукой это просто сизифов труд. Саша построила правильный пятиугольник, заготовку для пентаграммы, по старинному методу художника Альбрехта Дюрера. С помощью молотка вбила костыль в пол посередине палаты, привязала к нему веревку с мелом и нарисовала окружность. Провела линию диаметра, отмерила центр круга. Пользуясь рулеткой, поделила окружность на пять равных секторов. Получился правильный пятиугольник. Лойе соединила его углы диагоналями. Убрала инструменты, достала гримуар с заклинаниями. Внимательно, без спешки Саша покрывала пентаграмму знаками и надписями, вдыхая в пентакль силу. Ошибка в начертаниях могла стоить магу жизни.

Женщина промучилась два часа, пока не получила сносный, работающий пентакль. Потом расставила по лучам звезды медные курильницы, зажгла благовония — ладан с примесями гашиша, спорыньи и дурмана.

Внутри пентаграммы поместила толи — медное зеркало размером с суповую тарелку. Вещь была старой и восхитительно варварской. Рамку из матового темно-красного металла украшали двенадцать грубо вырезанных изображений зверей — оленей, медведей, сов, и гротескные фигурки духов-помощников. Зеркало требовало постоянного ухода. Без полировки оно тускнело и теряло отражающие свойства. Чтобы вернуть зеркальной поверхности первоначальный блеск, женщина быстрыми движениями натерла ее мягкой хлопчатобумажной тканью.

Закипел чайник. Саша достала металлический китайский термос, на красном корпусе которого цвели потускневшие с годами синие и золотые хризантемы. Ведьма взяла бумажный пакет с размолотыми в порох растениями, отмерила две горсти сбора, засыпала его в термос и залила кипятком.

Это была адская смесь — аконит, беладонна, дурман, наперстянка и еще девять смертельно ядовитых растений и грибов. Чтобы пить такой настой и не сыграть в ящик, Саше пришлось приучать к нему организм в течение двух лет, употребляя смесь в гомеопатических дозах. Сбор погружал организм в подобие комы, помогая душе отделиться от тела.

Покинуть материальную оболочку можно разными способами. Например, медитировать, или молиться, или вакханской пляской вогнать себя в экстаз. Но это долго, трудно, а иногда и малоэффективно. С настоем погрузиться в транс проще и быстрее. Все равно что доехать на лифте на сотый этаж небоскреба, можно подняться вверх и по лестнице, но кому охота так надрываться?

Каждый раз перед ритуалом Сашу терзал страх, легонько словно перышком щекочущий внутренности и позвоночник. Сердце то пускалось в бешеный галоп, то пропускало удары. По телу прокатывалась нервная дрожь, кожа покрывалась липким потом. Хотелось все бросить, развернуться и уйти.

Вполне нормальная человеческая реакция — бояться и бежать от смерти. Впереди ждала бездна, знакомая и приветливая. Она ласково принимала каждого и уже не опускала назад. А Саша снова и снова выскальзывала из цепких объятий. Никогда это не было легко, и каждый раз хотелось остаться на той стороне.