Анфиса Кохинор - Пета бяху или по миру наугад

Голова Саолера послушно вскинулась и повернулась в указанном направлении. В центре площади возвышался массивный деревянный крест, на котором умирала девушка с большой птичьей головой и чёрно-белыми крыльями, слабо трепещущими за спиной. Частичная трансформация причиняла ей не меньше боли, чем насквозь пробитые толстыми гвоздями ладони и ступни. На обнаженном теле живого места не было: синяки, раны, ожоги. По стройным ногам тонкими струйками стекала кровь, и под крестом уже темнела маленькая лужица. Единорога замутило, перед глазами замелькали причудливые радужные тени. Словно сквозь многоцветную вуаль он с ужасом и состраданием смотрел на очередную жертву Вящих и всей душой желал ей скорейшей смерти.

- Какой ты, однако, жестокий, - осклабился Зарин и, бросив на распятую девушку, презрительный взгляд, ехидно сообщил: - Мы не дадим ей умереть. Она ещё вполне может послужить Ордену. Повисит до вечера, в назидание непокорным, а потом Лейтис приведёт птичку в норму и будет использовать, как предыдущую рабыню. Пошли, зверёныш! Хватит на девчонку глазеть, а то ещё влюбишься!

Собственная шутка так понравилась магу, что всю дорогу до дома знахаря он весело улыбался и время от времени хихикал. Единорог же, в очередной раз потрясённый жестокостью людских магов, ушёл глубоко в себя и на самом деле стал походить на бездушного голема. Он не отреагировал ни на богатый, щеголяющий свежей обивкой дом лекаря, ни на ворота, сами собой распахнувшиеся перед вящим, ни на два десятков магов, собравшихся на просторном дворе Лейтиса. Из ступора его вывел громкий голос Зарина:

- Положи девчонку к остальным тварям, и возвращайся - личный раб должен всегда находиться рядом с господином. Ясно?

- Да, хозяин.

Единорог посмотрел по сторонам, отыскивая товарищей по несчастью, и увидев стоящую неподалёку от ворот железную клетку, направился к ней. В углу, прижимая к себе двух девочек лет десяти-двенадцати, сидела женщина с толстой чёрной косой, уложенной вокруг головы. Склонившись к дочкам, она что-то тихо говорила им, изредка беспокойно косясь на мертвенно-бледного Мориса, который стоял возле клетки, придерживая или держась за низкую приоткрытую дверцу, и невидящим взглядом смотрел вдаль. На дощатом полу, лицом вниз, лежал ещё один пленник, больше напоминавший груду грязных, окровавленных тряпок, чем человека. Саолер опустился на колени, кое-как протиснулся в клетку, положил землянку рядом с полутрупом и вдруг почувствовал тревожно-болезненный укол в сердце. На коленях пятясь к выходу, он изо всех сил старался рассмотреть избитого мужчину, но тщетно. "Я его знаю", - пульсировала в сознании настойчивая мысль, и провидение, наверное, впервые за день, пошло навстречу единорогу. Пленник глухо застонал, завозился и перевернулся на спину.

"Ирсин! Они всё-таки одолели его! Сволочи! - мысленно возопил Лер, выбрался из клетки и поплёлся к Зарину. - Теперь нам точно конец. Раз уж Ирсин не сумел справиться с ними, значит, никто не сумеет. Мы все умрём. Кто-то раньше, а кто-то позже".

- Ну что, убедился? Рьяный защитник сирых и убогих, надежда всех оборотней Аренты и предатель всего человечества, на этот раз не сумеет избежать карающей длани Ордена. Сегодня же вечером он предстанет перед судом, будет приговорён к смерти и завтра утром взойдёт на костёр. А вот ты, надеюсь, проживёшь долго. - Вящий ухмыльнулся и указал Саолеру на землю возле ног. Единорог опустился на колени и замер, а Зарин небрежно потрепал его по волосам и обратился к собеседнику: - Тельвар будет завидовать мне чёрной завистью. Подумаешь, тангир! У меня в услужении сразу две чудесных зверушки - чёрный единорог и крылатый лев! Ни у кого таких нет. Даже у самого Ребарат-Нура!

Утро застало любовников на берегу ручья. Юлька не совсем ясно представляла, как они с Горром сюда добрались, но проснулись "голубки" у кромки воды, на светло-жёлтом песочке маленького естественного пляжа. И проснулись, надо сказать, очень вовремя: жаркое тропическое солнце поглотило слабую ночную прохладу и нещадно жгло кожу. "Интересно, почему мы до сих пор не почернели?", - с удовольствием рассматривая обнажённого тангира, подумала Юля. Мысли текли заторможено, возможно, потому что ночные дрёмы ещё довлели над девушкой, а может, из-за нестерпимого жара, усердно плавящего её мозги. Впрочем, текли мысли в верном направлении, ибо, как ни крути, смотрелись они с тангиром на редкость экзотично. Любые другие, нормальные существа давно бы потемнели или, на худой конец, покрылись волдырями, но Юлька и Горр оставались белокожими, как два вампира, по недоразумению заблудившихся в солнечном свете.

Тангир улыбнулся, потянулся всем телом, как большой сытый кот, и плавным, змеиным движением скользнул в воду.

- Хорошо… - с блаженной улыбкой протянул он и удивлённо посмотрел на землянку: - Не надоело жариться?

- Надоело, - кивнула Юлька и забралась в воду.

Благодатная прохлада обволокла тело. Девушка перевернулась на спину, позволив воде свободно разметать многоцветные пряди, и краем сознания отметила, что за ночь волосы снова отрасли и, если встать, будут свисать почти до колен.

- Не отрезай их больше.

Юлька покосилась на Горра и хихикнула:

- Тогда скоро я буду походить на Рапунцель.

Да… Шутка не прошла. Лицо тангира исполнилось настороженной подозрительности:

- Кто это?

- Одна сказочная девица, с помощью волос затаскивающая возлюбленного в свою башню.

- Ничего себе! - Горр округлил глаза, и связь между нами оборвалась. - У вас такие сказки? Теперь я понимаю…

Он провёл мокрой ладонью по щеке, потеребил подбородок и уставился на воду, о чём-то напряжённо размышляя. Теперь настала Юлькина очередь проявить настороженность:

- Что именно ты понимаешь?

Горр помялся, беззвучно пошевелил малиновыми, точно подкрашенными блеском губами и с заминкой произнёс:

- Ты такая молодая, и такая… опытная.

- Я?

Землянка даже села от возмущения. И тут же предусмотрительно захлопнула рот: это был не тот разговор, который должна поддерживаться порядочная девушка. А Юлька, несмотря на заявление тангира, себя к таковым причисляла. "Жаль, что сейчас он отгородился от меня, иначе задавила бы потоком своих эмоций! Впрочем, что с этих мужчин возьмёшь? - зло размышляла она. - Артачишься - плохо, поддаёшься порыву - э… Как бы слово найти, помягче? Тангиры, похоже, недалеко от людей ушли. Сам же меня распалил, магией любовной очаровал, а теперь я же… опытная! Да какой у меня к чёрту опыт? Ну, был приятель-однокурсник, только бросил неделю назад. Да и встречались мы с ним всего ничего. Да я, по сравнению со своими одногодками - монашка!.. Всё! Хватит!"