Анфиса Кохинор - Пета бяху или по миру наугад

- Н-нет, пожалуйста, нет…

- Понимаешь. Господин единовластник хотел твоей крови, а своим верным соратникам Орден не отказывает.

Карром толкнул девушку в спину, и она начала заваливаться в бассейн, но соткавшиеся прямо из воздуха цепи мигом обвили тонкие запястья, вздёрнули добычу вверх, и Юлька оказалась в одном ряду с остальными жертвами обряда.

- Последний штрих, и мы вскоре узнаем, можешь ли ты умереть от потери крови, - весело произнёс Тельвар, и в его руке блеснул изящный тонкий клинок…

- Привал! - скомандовал Шайлэ и, не обращая внимания на тяжёлый враждебный взгляд тангира, первым спрыгнул с коня.

Солнце почти целиком скрылось за макушками деревьев, серые густые облака, словно получив разрешение, заволокли небо, не позволяя луне и звёздам тревожить засыпающий мир. С каждой минутой багровые всполохи на горизонте становились всё более неявными и прозрачными - мгла неумолимо завоёвывала пространство. Жарко, сыро, душно. "Но отдохнуть необходимо. И это место ничем не хуже других", - мрачно подумал маг, разглядывая крошечную каменистую поляну, с редкими клочками мха и жёсткой тёмно-зелёной травы.

- Зачем останавливаться? - прозвучал недовольный голос тангира. Он перекинулся в человека, плавным движением скользнул на землю и подхватил всхрапнувшего вороного под уздцы. - Я прекрасно вижу в темноте и могу беспрепятственно провести вас через любую чащу. Устали - спите в седлах. Присмотрел бы, мне не трудно.

- Мы должны отдохнуть. Выдохшиеся и измотанные мы Юле не поможем!

- Говори за себя, неженка!

- Хорошо. - Шайлэ развернулся и хладнокровно взглянул на Горра. - Я не обладаю выносливостью оборотней. Я привык спать по ночам, а действовать предпочитаю на свежую голову. Доволен?

Тангир угрюмо молчал. Да и что говорить, если этот диалог, повторяющийся третий вечер подряд, всё равно ни к чему не приводит. Он сам признал Шайлэ своим командиром, значит, придётся проявить выдержку и терпение. "Погоди, вот покинем Главерну и прости-прощай. Ты нам не нужен!"

- Можешь сказать это вслух - не обижусь. Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. - Вящий многозначительно посмотрел на тангира, а потом резко обернулся к рыжеволосому мальчишке, мышкой замершему возле гнедой кобылки: - Расседлай коней и отдыхай. Ужином займусь сам.

Горр приглушённо рыкнул, отпустил повод и зашагал к деревьям, бросив через плечо:

- Поброжу по округе.

Шайлэ улыбнулся:

- Отличное решение.

- В твоём одобрении я не нуждаюсь!

- Само собой. - Маг ухмыльнулся и подмигнул Эрику: - Видишь, не стоит его бояться. Горрар отличный малый.

Мальчишка скептично скривил хорошенькую мордашку, однако возражать вящему не стал и даже кивнул. На всякий случай. И потянул коней в сторону, подальше от мага. С учётом размеров поляны выглядела сия демонстрация откровенно глупо. "Но раз парнишке так легче - пусть". Шайлэ расстроено вздохнул и отправился за хворостом.

За прошедшие два дня Викнар многое узнал о главернских джунглях. Например, то, что сухих веток здесь найти практически невозможно. Однако как бы то ни было колдовать маг не собирался: слишком велик был риск засветиться перед коллегами, коих в Главерне проживало не меньше полусотни. И, несомненно, найдётся из них один-два, кто сумеет опознать вящего, произнесшего заклинание. "Обязательно опознают! Теперь, когда Юли рядом нет, моё инкогнито трещит по швам. Прятаться в тени сильного дара очень удобно… Впрочем, кого я обманываю? Тельвар, скорее всего, догадался, кто пригвоздил его мечом к Забытому тракту. Жаль… Лучше бы магистр и дальше считал, что я отправился в Пайфер. Для него это будет ударом…"

Шайлэ подошёл к раскидистому кусту, притулившемуся в тени могучего баобаба, и стал планомерно обламывать ветки. "Сначала Алекс, теперь я. Надеюсь, хотя бы Джереми не разочарует Вас, господин Ревальд". Воспоминание о младшем Ребарат-Нуре, которого Шайлэ, как и Алексиса, считал своим братом, окончательно испортило настроение и заставило острее чувствовать вину перед семьёй, в которой маг прожил более десяти лет. На его глазах Джереми из маленького мальчика превратился в смышлёного юношу, перспективного мага и отличного друга. Шайлэ и Алекс постоянно таскали его за собой, и разница в шесть лет их ничуть не смущала…

Когда всё изменилось, Викнар до сих пор не мог понять. Как он ухитрился не заметить, прозевать тот переломный момент, после которого Алексис кинул свою жизнь в жерло борьбы с Вящими, с отцом, со своей семьёй, что долгие годы возглавляла Орден?

Шайлэ замер. Пальцы стиснули тонкую ветку, глаза уставились в пустоту. Наверное, в миллионный раз он пытался вычислить, когда Алекс ухитрился познакомиться с эльфийкой. "Как ему удалось держать свой роман в тайне целый год?" Викнар ни разу не видел их вместе, не удостоился даже упоминания об Эйлин. И это терзало душу обидой. "Чем я заслужил такое отношение? Я бы никогда…" Викнар оборвал никчемную мысль. Терзаться можно было сколько угодно, но, если честно, сейчас он был благодарен Алексису. "Долг и дружба… Думать не хочу, что бы победило!"

Внезапно в сознании, словно призрак далёкого прошлого, возникла Эйлин. Хрупкая воздушная фигурка, светлые длинные волосы, овальное лицо с идеально правильными чертами и угасающие тёмно-зелёные глаза, в которых слились агония и благодарность.

- Кто? - Шайлэ рыкнул не хуже Горра и принялся быстро и яростно ломать ветки. - Кто выдал тебя, Алекс?

То, что Алексис возглавил восстание малых рас, стало для них с Джереми ударом. Страшным и неожиданным, как раскат грома в разгар вьюжной зимы. Но события разворачивались настолько быстро, что Шайлэ даже в своём отношении к ним определиться не успел. А ведь подумать у него времени было полно: Вящие подавили восстание стремительно, практически молниеносно, но пока шли аресты, пока резиденция и весь Делвайер ходили ходуном, Ревальд Ребарат-Нур посадил младшего сына и своего секретаря под замок, словно подозревал их в сговоре с Алексом. "А может, действительно подозревал. Логично, мы же были не разлей вода". Выпустили Джереми и Шайлэ лишь тогда, когда всё было кончено: отряды восставших разбиты, Алексис замурован в родовом замке, а его возлюбленная Эйлин доставлена в резиденцию для допроса. К тому моменту названные братья уже не разговаривали. Взаимные обвинения - кто виноват больше в том, что случилось - внесли в их дружбу разлад. Быть может, сказалось вынужденное заточение, во время которого они не общались ни с кем, кроме друг друга, а может, потому, что было слишком больно смотреть друг другу в глаза и осознавать, что Алексиса больше никогда не будет рядом, что он не придёт, не улыбнётся своей особенной, светлой улыбкой. Что прогулки, беседы и кутежи в кабачках Делвайера - всё это безвозвратно утрачено и никогда не повторится.