Андрей Круз - Рейтар

Опять кивок. Я подтвердил твои мысли, Марр, а они написаны у тебя на лбу. Я просто читаю их и возвращаю тебе, убеждая тебя в том, что ты великий чтец в сердцах.

— Я предлагаю тебе службу в личной охране князя. Мы сочли необходимым ее увеличить. Больше славы — больше врагов. И ищем в нее таких людей, которые лично обязаны князю.

— Это было бы величайшей честью для меня.

— Я знаю. Но за все требуется платить.

Марр уставился мне в глаза своими блеклыми, рыбьими.

— Моя жизнь принадлежит его владетельному высочеству. Вся и без остатка.

— Я знаю, — с улыбкой кивнул он. — Но все надо доказывать. Разбойники вяжут друг друга кровью, мы же… не разбойники, — добавил он, вроде как сам засомневавшись, — тоже связываем себя узами доказательств.

Ну, давай, переходи к разговору о Круглом. Я же для этого здесь, равно как и ты.

— Я готов.

— Хорошо. Вы вместе с Арио по прозвищу Круглый ездили к горцам чтобы передать выкуп за злодея человечества Орбеля?

Вот как, «Арио по прозвищу Круглый», так титулуют только злодеев в приговорах, о людях так не говорят.

— Ездил, верно.

— Для оплаты выкупа Круглому передали огромную сумму в золоте. Вы знаете об этом?

— Знаю, — подтвердил я.

— Я хочу знать точно: вся ли сумма была выплачена горским вождям, или часть Арио утаил?

Марр уставился мне в глаза так, словно пытался внушить правильный ответ.

— Лично мне ничего подобного не известно, — сказал я и увидев, как меняется лицо Марра, добавил: — Но если известно вам, то я готов это подтвердить.

Марр помолчал, потом засмеялся коротко.

— Вы умнее, чем я думал. Готовы подтвердить?

— Да, — коротко ответил я. — Сколько денег похищено?

— Не меньше половины, — наклонившись вперед, с явным удовольствием сказал тот. — Вы же это видели?

— Да.

— Не затруднит написать?

— Ни капли. Но надо будет подсказывать.

— Помогать говорит правду совсем не трудно, — ухмыльнулся он, — но важно то, чтобы вы не забыли все это повторить перед судом.

Выдержав малую паузу, я кивнул, а затем спросил:

— А тот факт, что эта сумма предназначалась для безопасного бегства из государства с целью выдачи секретов и поиска убежища — это значимо? Когда Арио по прозвищу Круглый понял, что теряет влияние и власть.

— Это более чем значимо, мастер Арвин, — совсем расплылся в улыбке Марр. — Это может быть главным доказательством измены. Впрочем, терял он не власть, а просто понял, что скоро его изменническая деятельность будет вскрыта «Палатой Верности» и спасал свою шкуру.

— Тогда дайте мне бумагу, — кивнул я, прекрасно понимая, что подписываю приговор Арио.

Впрочем, его приговорят и без моих показаний. Никого не интересует, совершал ли он преступления, или нет. Он уже приговорен.

— Зачем звал? — спросил Злой, подставляя бокал под струйку красного вина из кувшина.

— Предупредить, — налив и себе, я оставил кувшин и уселся напротив него. — За тобой никто не следил?

— Если и следил, то не уследил бы, у меня через чердаки выход на другую сторону. Что случилось?

— Случилось то, что Круглого, считай, уже приговорили. Сделал он свое дело, пора освободить небесный свод истинному светилу.

— Круглый вообще-то светить и не рвался никогда, — сморщился Злой так, словно у него зуб схватило. — Ну да ясно, все к этому и шло. А ты откуда узнал?

— А меня Марр вызвал. Хотел, чтобы я подтвердил, что Арио половину денег, что пошли на выкуп Орбеля, себе припрятал.

Злой покачал головой, нервно выдохнул сквозь зубы, потом спросил:

— И как же ты открутился?

— А никак. И откручиваться не собираюсь. Я подтвердил, что все так и было.

— Ты? — Злой явно мне не поверил, даже переспросил: — Это шутки у тебя теперь такие?

— Нет, не шутки, — я склонился вперед и заговорил тише. — Если бы я отказался, для Круглого ничего бы не изменилось. Не подтвердил бы я, через час подтвердил бы другой. И что-то другое. Какая разница, если Вайм сам решил, что Арио ему больше не нужен? Кстати, ты его видел?

— Нет… уже два дня не видел. Он просто распустил нас по домам и все.

А ведь Круглого и вправду скорее всего уже арестовали. Не тот это человек, чтобы совсем ничего не почувствовать. А без Злого, Тесака и теперь Хрипатого он предпринимать бы ничего не стал.

— Думаю, что… что не смогли они из него ничего на себя выбить. И понадобился я. Для суда.

— Все равно не верю, — Злой смотрел мне в глаза. — Не мог ты это сделать.

— Мог и сделал. И в суде подтвержу, если надобность у них такая возникнет.

— Но… зачем?

Он даже не злился, он не верил и не понимал.

— Затем… увидишь, зачем. Скоро увидишь. А сегодня вы должны уйти. Пока у вас есть действительные подорожные, пока вас не остановят в городе.

Злой развел руками удивленно:

— Уйти? Куда? Больше некуда уходить, ты же сам видишь…

— В Южную марку.

— В Южную марку? — он посмотрел на меня как на слабоумного.

— В Южную марку. Там спрятаться. И там ждать вестей.

— Каких? Каких вестей, о чем ты, Арвин?

— Когда они туда дойдут, ты сам все поймешь. И будешь знать, что делать. Ты умный мужик, Злой, я в тебя верю. Не попадись только. А теперь давай прощаться, — я отставил свой бокал и поднялся из-за стола. — Больше мы уже не увидимся.

— Я… не хочу с тобой прощаться, — Злой так и продолжал сидеть. — Если то, что ты сказал, правда — не встречайся мне на пути больше. — только сейчас до него начало доходить то, что это правда. — Многое у нас за спиной и поэтому я в тебя сейчас не стреляю, но если еще раз встречу — убью.

— Не попадись, — обернулся я к нему, уже уходя. — Потом ты все поймешь, а сейчас думай что хочешь.

И вышел на улицу. Злой швырнул мне вслед свой бокал, но попал в закрывающуюся дверь.

Арио судили тайно, через неделю после того, как Злой с Тесаком и Хрипатым перестреляли пытавшихся арестовать его «верных» и ушли из города. Отряженная за ними погоня вернулась с пустыми руками.

Я угадал, Круглый был арестован еще до того, как Марр прислал мне письмо. Его содержали в княжеской тюрьме, в подвальной камере без окон, в коридоре, куда не пускали никого и откуда никого же не выпускали. И судили его там же.

Почти час я ждал в темном сыром коридоре, прислушиваясь к бубнящим голосам, доносящимся из-за чуть-чуть приоткрытой массивной двери. У самой двери стояло двое в форме княжеской личной стражи — такой, какую я могу скоро надеть. Стояли молча, неподвижно, привычные к такой службе. На лавках в коридоре, сводчатом и тускло освещенном масляными лампами, сидели мы — свидетели. Никого больше я не знал, как и не знал о чем они будут свидетельствовать.

Скрипнула дверь, из-за нее выглянул человек в чиновничьем мундире, выпустив очередного свидетеля, затем он позвал меня: