Андрей Круз - Рейтар

— Сотня, на дистанцию огня, стрельба пятью патронами! — заорал Ван так, что его бы даже мертвый услышал.

Это тоже наша тактика, степняки так не делают. У них и винтовки все больше однозарядные, и стреляют с седла они хуже. Они сразу в пики атакуют и стараются в рубку бой перевести пытаются, а мы пытаемся сперва проредить их по возможности.

Ближе и ближе противник, видно, что не успели они в полноценные боевые порядки построиться, суеты много. Верста до них, не больше, а вот и половина уже, уже можно различать отдельных противников и даже их лица.

— Осади! Огонь!

Вся сотенная лава разом осадила коней. Кузнец, зная что будет дальше, замер медной статуей, давая мне опору, а сам я поднялся в стременах, прижимая колени к бокам коня. Вот один, в полосатом халате, с пикой, на которой конский хвост развевается, что-то кричит, командует. Грохнула винтовка, тяжелая пуля по плавной дуге настигла противника, ударила его в середину груди, завалив назад. Строй сотни окутался прозрачным синим дымом, трещали винтовки, сотни пуль градом сыпанули по противнику.

— Гранатометы! Огонь!

Добрых полтора десятка гранат сорвались со стволов, выбитые холостыми зарядами, и по крутой дуге понеслись к порядкам противника, рванули облаками пироксилинового дыма, сыпанули осколками, внося еще большую сумятицу.

— Сотня, в атаку, марш-марш!

А теперь уже кто как. Степняки отдельными группками смельчаков уже вырывались из строя, неслись к нам с места в карьер, наклоняя пики. Закинув винтовку за плечо, я рванул из кобуры револьвер, направляя его вперед. Нет, до пик у нас с вами, братцы, не дойдет, у нас привычки другие.

Дав Кузнецу упор в повод, привстал на стременах, выискивая цель длинным стволом револьвера, чувствуя, как дикий восторг конной атаки, встречного боя, захлестывает меня с головой. Какой тут страх, какие тревоги, когда вот он враг, когда послушен конь, когда тверда рука. А смерть, что смерть? Все там будем, Брат с Сестрой ждут честно павших.

Поймал кого-то в прицел, выстрелил, затем пальнул, не имея возможности попасть в укрывшегося за шеей всадника, в лошадь, которая споткнулась и перевернулась через голову, подминая седока, еще в кого-то, еще, увернулся от пики, почти свесившись с седла, успел пустить пулю в спину проскочившему мимо меня немолодому всаднику в рваном халате и войлочной шапке. Упал, наткнувшись на острие боец рядом со мной, споткнулась лошадь под еще одним убитым вольным, опрокинутая натянутым мертвой уже рукой поводом.

Убеждаясь, что в барабане пусто, щелкнул курком по пустой каморе, вбросил револьвер в кобру, рванул шашку, сразу отбивом направо, отразив сверкнувший язык кривой сабли, Кузнец грудью ударил каракового степного коня, тесня и мешая всаднику, и я, на стременах поднявшись, достал того уколом в шею, окровянив серый халат.

Крик, вой, гиканье, лязг железа вокруг, спины в халатах, мелькающие впереди. Опрокинули! Опрокинули! Восторг! Атака! Победа! Не успели они порядки сбить, удар наш встретить. Стриженый затылок передо мной, шапка потеряна, левое плечо в крови, крепкий блестящий круп коня над мелькающими копытами. От плеча направо шашкой, с оттягом, раз! «Х-ха!» Хряск перерубленных костей услышал даже сквозь конский топот. Вперед! Всех их…!

Звонкий голос горна прорвался к сознанию. «Отход! Отход! Отход!» — трубил горнист, призывая разогнавшуюся в атаке сотню вернуться, сбиться у маяка, у сотенного флага.

— Взвод, осади! На маяк галопом марш! — крикнул я ненужную, никому не слышную команду.

Но все и так знали, что делать, все вольные строю и бою с детства учены. Разворачивая разгоряченных коней, галопом повели их к флажку, туда, где четвертый взвод развернулся в линию, готовый прикрыть наш отход. Я оглядел взвод, так и идущий в строю, не распавшийся. Было двадцать пять, а осталось семнадцать. Пусть взяли победу, но кровью заплатили. Десятники оба живы, это хорошо, в них половина моей силы.

— Сотня, в линию повзводно, второй взвод в арьергарде, направление на двойной холм, рысью марш!

Опять мы в прикрытии, любит наш взвод Ван. То первыми скакали, теперь последними.

— Взвод, на меня сомнкнись! В линию!

Пока наше дело не биться, а отходить, сомкнутым строем командовать легче. Оглянулся на противника, который, сбитый нашей атакой с толку, смешавший ряды из-за того, что бегущие врезались в их порядки, снова развернулись. Много их, очень много, линия уже в полк вытянулась, а сзади в нее вливаются все новые и новые группки всадников. Пестрая толпа степняков выглядела немалой силой.

— Взвод, за флагом галопом — Марш! — крикнул я, взмахнув шашкой и сразу вбросив ее в ножны.

А пальцы уже сами нащупывали патроны на поясе, вталкивали их в каморы опустевшего барабана. Когда-то отец меня целыми днями вольтами на норовистом коньке гонял, заставляя на ходу оружие перезаряжать. В этом сила, в этом наше умение.

За несущейся на галопе сотней пыль столбом, легкий ветер несет ее нам навстречу. В степи всегда пыль, а на войне так и вовсе вдвойне. Оглянулся, а порядки врага уже пошли следом, пока еще тоже на рысях, не набрав полноценного замаха, лишь отдельные смельчаки как всегда вырвались в перед, ища боя и одиночной схватки. Никто не даст им схватки, не в этом наша сила, пусть когда табор на табор режутся, тогда красуются перед степными девками, медноволосыми и загорелыми, с десятком кос каждая. А хороши степные девки, кстати, такие красавицы попадаются!

Хорошо идет сотня, дружно, как единый организм. Наш арьергард как привязанный, ни на шаг ближе и ни на шаг не отстает. Дружно грохочут копыта по траве, стонет земля, молча скачут бойцы, и лишь сзади свист и гиканье степняков доносится.

— Наши! — крикнул Циклоп, указав плетью вперед.

И точно, впереди уже развернулся полк, все пять сотен вольных бойцов, в стройных порядках, знамя вьется за ними. Это степняков не остановит, они не из трусливых, но так и задумано. Полк — это только начало, ждут канониры у пушек и бомбометов, ждут лейб-драгуны в балке в тылу, заняли позиции драгуны. Все по плану идет, чего я боялся вчера, не пойму даже?

— Галопом — Марш! — послышалась команда, и повторил ее горн.

Сейчас и степняки разгонятся, готовясь к удару, вот и нам надо торопиться, чтобы успеть обогнуть строй полка, зайти ему в тыл без степняков на хвосте.

В небо по крутым дугам поднялись бомбы, оставляя за собой бледные пороховые следы, понеслись куда-то нам в тыл, чтобы взорваться в порядках наступающего врага, внести сумятицу. Три бомбы, еще три. Одиночный увернуться даже сумеет, а конный строй — нет, даже если видят степняки опасность, а деваться все равно некуда. И строй у них пока слишком плотный.

«Синие соколы» показались из-за левого фланга полка вольных, уже на рысях, и вдруг…