Алина Жигулина - Гадалка. Карта Смерти

Но было поздно. Напевным заклятьем на неизвестном языке горбун активировал амулет. Мир вокруг резко потемнел.

Последним, что я помнила, был полный боли крик Грейты.

— Ты отлично постарался, Воркус.

— Я рад служить вам, госпожа!..

Два голоса, женский и мужской, раздавались будто через стекло. Мужской принадлежал горбуну, я сразу узнала его. Я пыталась открыть глаза, но сил не было. Оставалось только слушать, балансируя на грани сознания. Еще немного, и я снова впаду в забытьё; я сопротивлялась.

— Принеси мне из дома раствор. Я хочу посмотреть, настоящая ли она Квиз.

— Конечно, госпожа, сейчас, госпожа…

Раздались спешные шаги. Горбун торопился, стараясь угодить хозяйке. Не прошло и нескольких мгновений, как он вернулся.

— Вот, госпожа!

— Капни ей на левую щеку и потри.

Я почувствовала легкий холодок на левой щеке и шершавые пальцы. Как и слух, осязание было порядком притуплено. Но и без этого нетрудно было понять, что они делают: они смывали белила.

— Что и требовалось доказать. Она Квиз.

— Вы точно уверены, госпожа?

— Что за глупое недоверие, Воркус? Ты сомневаешься в своей госпоже? — в голосе зазвучали угрожающие ноты.

— Нет, нет, что вы, госпожа! — не на шутку испугался горбун. — Как я могу сомневаться в ваших словах!

Ненадолго повисло молчание.

— Что делать со второй, госпожа?

— Зачем ты вообще ее притащил?

— Она была вместе с девкой, госпожа! Очень сильная магичка! Она отбила часть сил амулета и мне пришлось добивать ее…

— Довольно, — оборвала его женщина. — Приведи вторую в чувство.

Я практически погрузилась в забытье, когда совсем рядом послышался сдавленный хрип Грейты.

— Ты можешь говорить? — обратилась к ней женщина.

Ответа не было, но она продолжила:

— Я, самая великая из ныне живущих темных магов, оказываю тебе великую честь, лишь разговаривая с тобой. И еще более великую окажу, соизволив взять тебя в ученицы. От тебя нужно лишь согласие.

По моей спине прошел озноб. Неужели она согласится? Да и есть ли вообще выбор?

— Я… — прохрипела Грейта. — Я, Грейта Фон-Тирс… никогда не стану прислуживать ходячим мертвецам…

Она хотела сказать что-то еще, но силы ее покинули. Вместо слов раздался сдавленный хрип.

— Воркус, — равнодушно проговорила женщина. — Можешь убить. И не забудь, что тело нам еще может пригодиться.

— Хорошо, госпожа!

В его голосе мне послышалось скрытое торжество. Женщина ушла, и едва смолкли шаги, как горбун принялся за дело.

Я услышала только напевное заклятье и резко стихнувший хрип. Потом все звуки ушли.

Осеннее, холодное, но все еще яркое солнце продралось сквозь стекло и светило прямо в глаза. Я резко села на кровати, все еще вспоминая ужасный сон. Тот самый угрюмый горбун, что за мной следил, разговаривал с какой-то женщиной. А потом… потом они убили Грейту.

— Я скажу госпоже, что ты проснулась. Одежда на стуле, кувшин с тазом на подоконнике, — прозвучал голос горбуна. Кажется, женщина называла его Воркусом.

Посмотрев на кресло у самой двери, где он сидел, я похолодела. Это был не сон. Грейту действительно убили. И убил ее этот…

Я рванулась с кровати, намереваясь придушить его, но хитрый горбун быстро шмыгнул за дверь и закрыл ее с той стороны. В бессилии я пару раз ударила кулаком по толстой, сделанной из дуба двери, и стекла на пол от головокружения. Не знаю, сколько я пролежала в забытье, но тело совсем не слушалось. Ко всему я была практически голой, только чужая шелковая ночная рубашка с кружевами на рукавах неприятно холодила кожу. Я содрогнулась, сразу поняв, что раздел да положил меня на кровать этот мерзкий горбун. Женщина, что по всей видимости, была его хозяйкой, вряд ли сама меня переодевала. Может, здесь есть еще прислуга? Не хотелось бы думать, что меня трогал своими грязными ручонками этот гадкий убийца!.

Зачем меня вообще сюда привезли? Я прислушалась к телу: ничего не болело. Только голова кружилась, надо полагать, после оглушения тем амулетом. Это уже хорошо. Припомнив разговор тех двоих до убийства Грейты, я схватилась за щеку. Родинки плоские, поэтому понять, замазаны они или нет, не представлялось возможным. Зеркала в комнате не было. Я помнила, что женщина приказала принести раствор из дома, а не вытащить из моей сумки. Откуда же у них этот раствор? Не могли же они сходу на глаз определить компоненты белил, которыми была намазана моя щека. Я прекрасно помнила, что Трег при мне впервые варил свои хваленые белила, без всякого рецепта, импровизируя на ходу. Помнится, тогда он меня сильно удивил: не думала, что муж Сины такой прекрасный алхимик. А что, если этот прекрасный алхимик сдал меня со всеми потрохами этой женщине? И что это за женщина? Что им с горбуном от меня надо? Может, за некромантку наконец-то объявили награду и они хотят получить за меня деньги? И наверняка получат, ведь в столице, судя по заверениям Грейты, все думают, что некромантка — это я.

Сердце предательски сжалось. Грейта!. Я категорически не хотела верить в то, что ее убили. Мне могло послышаться. Возможно, разговор горбуна и неизвестной женщины был лишь слуховой галлюцинацией? Мало ли что за побочные эффекты мог дать тот амулет! Магия, что вышла из него, была темной и очень сильной. Я даже могла ручаться за то, что теперь у меня если не магическая контузия, то сотрясение мозга точно.

Грейта наверняка, как и я, сидит где-нибудь в доме. Может, даже в соседней комнате. Я так старалась себя в этом убедить, но сама в это до конца так и не поверила. Все кончено. Грейта убита, и по моей вине. Она была права — я слишком долго находила все творящееся вокруг несерьезным. Я разгуливала по улицам, едва замазав родинки, подвергая опасности всех, кто находился рядом. Вот она Итиль Трэт Квиз, ловите! А если бы стража поймала меня вместе с Тенлой и Тонрой, то на оборотней наверняка бы навесили столько всего левого, что выкрутится бы им не удалось. Не любит стража оборотней, ох как не любит.

Я вытерла слезы, так некстати проступившие на глазах. Не надо плакать. Не время и не место. Потом еще наплачусь.

Взяв кувшин с тазом на подоконнике, я быстро умылась. На стуле действительно обнаружилась одежда, но не моя. Исподнее белье из тонкого шелка с вышивкой, плотные чулки и длинное, в пол, платье насыщенного сапфирового цвета. Я оглядела это непотребство и, поразмыслив, все же надела. Представать перед горбуном в одной рубашке было ниже моего достоинства. Хватит и того, что видел.

Платье было сшито, как на меня. Только цвет меня не устраивал, слишком мрачный, хотя ткань была выше всех похвал, очень дорогая и качественная. Я хмыкнула, сочтя это дурным признаком. Кто в здравом уме будет рядить пленницу в дорогие тряпки? Едва я доплела косу, как зазвенел засов с другой стороны двери. Горбун возвращался, а я горела желанием отомстить за Грейту. Пусть наши с ней отношения не ладились, но это вовсе не повод ее убивать! Она ни в чем не была виновата.