Елена Подплутова - Нариса Карди: Жизнь на Грани

Ждать пришлось не очень долго — то ли планёрка закончилась раньше, то ли Городского мага сильно уважают и быстро выполняют его просьбы. Да и не важно. Прошло минут двадцать, и я услышала шаги по лестнице, а затем и голос мага, говорившего со стражником:

— Да, леер, пробралась сегодня утром. Даже не представляю, как сумела, дом защищен, и защита не нарушена. Магией не владеет, амулетов тоже нет, кто и откуда — не говорит. Я сначала хотел сам разобраться, а затем подумал, вдруг шпионка и решил позвать вас, леер Эймс.

— Правильное решение, господин маг. Мало ли кто она такая. — Услышала я второй голос и приготовилась.

Наконец маг и стражник спустились и, войдя в помещение, подошли ко мне. Я подняла на стражника чуть испуганные глаза, стараясь не сменить их выражение, а сама наблюдала за ним глазами Рисы. В нём чувствовалась опасность хищника, хотя он чистокровный человек. Волевой подбородок и высокий лоб создавали странный контраст с маленькими (в народе говорят поросячьими) глазами, в которых просматривалась присущая этому человеку жестокость. Крепкая фигура, сильные руки. Особенное внимание я уделила мечу — короткий гладиус, который, по словам дяди, носили все стражники. Это оружие умелого воина.

— Господин маг, вы разрешите мне провести допрос задержанной? — Спросил у мага стражник.

— О, конечно-конечно. Когда закончите, кликните в доме слугу и он проведёт вас в мой кабинет. И не беспокойтесь, здесь стоит шумопоглащающее заклинание — в доме ваш «допрос» не услышат. — И маг ушёл.

Повернувшись ко мне, мой враг обвёл сальным взглядом мою фигуру, задержавшись на груди и, переведя взгляд на лицо, сказал:

— Ну что, детка, будешь говорить? Или сразу переходим к допросу? — Он слегка наклонился и провёл пальцем по моей щеке, а затем рывком поставил меня на ноги, другой рукой слегка сжав грудь. У меня внутри всё передёрнулось от его прикосновения и близости ненавистного мне лица, и я только чудом удержалась от оборота. Внезапно он отступил на шаг, отпуская меня и снова пройдясь масленым взглядом, спросил: — Так что выбираешь, детка?

— Тебя. — Я прямо взглянула в его глаза, одновременно развязывая руки, снимая морок и запуская в него заготовленные заклинания Обездвиживания тела (кроме головы) и Правды. — Отвечай, кто нанял тебя и твоих дружков изнасиловать и убить девушку Раяну из деревни Подлесной? Ну? Говори!

Я видела, как он пытается бороться с силой заклинания и, может быть, сложишь всё по-другому, я уважала бы сейчас его за силу воли. Но случилось так, как случилось, и мне оставалось только усиливать заклинание. Борьба воли и магии продолжалась ещё несколько минут, и я даже не сразу поняла, когда он заговорил:

— Она заплатила… приказала… убить…

— Кто она? — Надавила я.

— Не… знаю… красивая… властная… Сила…

— Только убить? А изнасилование?

— Нет… мы…сами…

— Ясно. — Сказала я и сняла с него заклинания.

Человек пошатнулся, но устоял. Я отошла от него на пару шагов и вытащила мечи, бросив подошедшим мужчинам: «Не вмешивайтесь!». Человек цепким взглядом опытного воина оценил обстановку и, обнажив свой меч, усмехнулся, издевательски глядя на меня:

— Что, детка, решила умереть побыстрее? Раз тогда на поляне не получилось. Что, думала, не узнаю тебя? Ты изменилась, но я помню вкус твоей кожи. — Он демонстративно облизнулся и насмешливо продолжил. — Давай поиграем, я с удовольствием проткну тебя мечом. Так же, как тогда проткнул твою девственность.

Я, не отвечая, стала обходить его, примеряясь и оценивая противника. Он не спеша поворачивался вслед за мной и с лёгкостью отбил первый пробный удар.

— Дайте кинжал. — Не отрывая от меня взгляд, обратился он к мужчинам, но никто ему не ответил.

Я не ошиблась в оценке — он был очень опытным, да и меч его был на порядок длиннее моих, что давало ему возможность держать меня на расстоянии от себя. Последовавшие удары, блоки и подсечки наглядно показали, что не будь у меня волчьей силы, ловкости и быстроты, я не выстояла бы против врага и минуты.

— Старший напоминает, чтобы ты следила за дыханием. — Спустя десять минут после начала схватки напомнила мне Риса. Своевременно, ничего не скажешь.

За это время я уже успела получить неглубокую царапину на бедре и более серьёзную — на боку, меч, казалось, по рёбрам прошёлся. Я же, в свою очередь, подправила врагу лицо приличным шрамом от левого глаза к носу и ранила в плечо держащей меч руки. Стараясь не давать ему передышки, благо Риса щедро делилась силами, я провела серию связок, сильно зацепив его по ноге, от чего он начал прихрамывать, но тут же извернулся и ранил меня в левую руку, выбив из неё меч. Мы оба уже изрядно были испачканы кровью, в основном своей. Я решила ускориться, поскольку чувствовала, что долго так не продержусь и пошла в атаку. Он отбивался, но не хватало скорости, меч уже скользил по мокрой от крови руке, глаза, и мои, и его заливал пот, но всё же он успел отбить один удар и на взмахе вогнал меч мне в бок. Я дёрнулась и вонзила свой клинок в его грудь, от усилия падая на врага сверху. Последнее, что помню — топот ног и прикосновение горячих и влажных ладоней…

Я снова стояла на знакомом берегу моря в том самом голубом платье как почти два года назад. Осмотревшись, тихонько позвала:

— Тарика?

— Я здесь. — Она уже почти привычно появилась на водной глади в том же белоснежном платье, с лёгкой полуулыбкой на губах и ласковым взглядом зелёных глаз. Единственное, что изменилось — это венок на её голове, которого не было в первый раз. — Здравствуй, малышка. Ты снова на Грани, но на этот раз ничего страшного нет. Ты смогла отомстить?

— Да, это был последний. — Призналась я.

— Что ты хочешь? В первую нашу встречу здесь я пообещала, что заберу тебя за Грань после мести и по твоему желанию. Так что ты желаешь? — Она спокойно смотрела на меня, словно ей было всё равно, что я скажу, но я чувствовала, что это далеко не так.

— А ты заберёшь? Заберёшь, если попрошу? — Спросила я.

— Я… надеюсь, что ты никогда не попросишь. — Тихо ответила она и тут я кое-что поняла: заберёт. Если мне действительно будет невмоготу жить — заберёт, ведь в первую очередь она мать и захочет освободить своего ребёнка. И мне оставалось только одно.

— Мама. — Прошептала я, уже не удивляясь, как легко это слово сорвалось с моих губ. — Мамочка.

Я влетела в ёё объятия, и мы опустились на песок, не сдерживая рыдания. Её ласковые руки, пахнущие земляникой, теплые губы горячее дыхание возле моей макушки я, казалось, помнила с рождения, а потом забыла. А вот сейчас все эти ощущения вернулись. Прижимаясь к ней всем телом, я рассказывала о том, что узнала от последнего врага. Мама посидела с задумчивым видом, поглаживая меня по голове, а когда заговорила, я поняла, что наши мысли во многом сходятся: