Елена Подплутова - Нариса Карди: Жизнь на Грани

Страницы старыми покажутся сперва,

Но может быть и вовсе все иначе.

Судьбы сплетенья — здесь она права.

Здесь могут быть лишь тени для удачи.

Здесь все записано, все завершено.

И чья-то жизнь покажется нелепой.

И жизнь, и смерть — все предрешено.

И лишь любовь осталась недопетой.[1]

Краем глаза заметив, что Дар за мной наблюдает, повернулась к нему. Он улыбнулся и отвёл глаза, смотря на сцену, но я продолжала глядеть на него. Он меня смущал: хоть и привыкшая к присутствию Яна, я всё ещё сторонилась мужчин, но Дара почему-то никогда не боялась, словно подсознательно понимала, что он не тот, кого стоит опасаться, он никогда не позволит себе причинить вред мне.

И всё же я смущалась, понимая, что обращаю на него непозволительно много внимания, больше, чем на любого мужчину до него. Он красив, силён, загадочен, но между тем достаточно заботлив и внимателен, и эти его качества часто ставили меня в неловкое положение, когда я не понимала, как стоит поступить. И это нервировало и волновало меня.

Вздохнув, вернулась к менестрелю. Девушка как раз закончила играть красивую и нежную мелодию и сейчас по просьбе нескольких клиентов начала петь балладу о странствующем рыцаре из древнего, но, к сожалению, обедневшего рода. И бродил этот рыцарь по свету, совершая разные деяния, сражался с супостатами всякими, соревновался на турнирах во имя прекрасных дам, само собой разных, смотря в какой стране этот турнир проходил, и погиб в бою, как и положено храброму воину.

Когда стихли аплодисменты, менестрель обвела взглядом людей в зале, задерживаясь взглядом на парочках, и запела чистым, высоким голосом:

Прикосновение души -

Хрусталь заветных откровений,

Неясный свет твоих сомнений,

Затерянный в немой ночи.

Прикосновение души -

Мир обретения надежды,

Волшебной, милой, безмятежной,

Пугливый огонёк свечи.

Прикосновение души -

Дыхание степного ветра,

Стук изнывающего сердца,

И приближение мечты.

В очерченной Луной тиши

Безумство рук — слова излишни.

Любовь рождает смысл жизни -

Прикосновение души… [2]

Повернув голову, встретилась взглядом с Даром. В его глазах было так много всего, что на какой-то момент я испугалась. Но он не дал мне погрузится в привычную пучину страха и последующих кошмаров, накрыв мою руку своей. Это настолько шокировало меня, что я удивлённо приоткрыла рот, но так и не смогла промолвить ни слова, поражённая собственной реакцией на его прикосновение. Это было как укус пчелы, обжигающий, волнующий, но не болезненный, а очень приятный. Смутившись, я потянула свою руку из его, и Дар не стал мне препятствовать, только чуть грустно улыбнулся.

Когда стих последний аккорд, в зале воцарилась тишина, мгновением спустя взорвавшаяся аплодисментами. Люди радовались песне и искренне благодарили исполнителя. Вопросительно посмотрев на Дара, получила согласный кивок. Мы вместе поднялись наверх и, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по комнатам. Ян до сих пор не вернулся, но я не переживала за брата. Раздевшись, заперла ставни и дверь и, пододвинув развалившегося Сафа на край подушки, зарылась в одеяло и провалилась в сон.

Следующие несколько дней прошли спокойно, можно даже сказать скучно. Пейзаж вокруг уже приелся однообразием, и только уроки Дара не давали мне окончательно заскучать. После того, как я «увидела» свою магию, представившуюся мне серебристыми снежными завихрениями с вкраплениями тёплого золота и ласковой тьмы, оказалось, что след любого заклинания можно также увидеть. Дара учили именно этому: прежде всего распознавать заклинания по оставляемому ими следу, чтобы анализировать и решать, каким образом их нейтрализировать. Вот он и показывал мне различные заклинания до тех пор, пока я не запоминала их следы, а после мы переходили к способам нейтрализации.

Не знаю, почему, но мне всё это давалось достаточно легко, и я требовала от Дара новых знаний, как губка впитывая их в себя. Возможно, это было из-за моих больших способностей к магии, или благодаря наставническим способностям Дара, или оттого, что, изучая Strioleret, я наткнулась на одно интересное заклинание, позволяющее усилить собственное восприятие чего-либо, и естественно не смогла не испробовать его. Но в любом случае было очень интересно и познавательно, и время проходило совсем незаметно.

Но к началу шестого дня нашего путешествия Ян вдруг стал ощутимо напряжённым, осматривался, отъезжал и всё время держал оружие наготове. На наши с Даром вопросы брат поначалу отмалчивался, но всё же не выдержал и тихо сказал, что чует слежку. На что Дар заверил его, что такого быть не может, ведь его чувства молчат, а варна в этом плане не провести. Ян, покачав головой, сказал, что те, кто сейчас следит за нами, на него не обращают внимания. Их цель — я и брат. И на моё категорическое требование не скрывать, кто это такие, Ян помялся, но всё же сказал: охотники.

Охотники… Стоило брату только произнести это слово, как я мгновенно напряглась, а в памяти пронеслись тысячи картин, что эти твари рода человеческого делали с многими моими предками. И после этого они зовут нас отродьем проклятого бога? И почему проклятого, ведь Мидаса никто не проклинал, я знаю.

Теперь мы втроём прислушивались и присматривались к окружающему пространству, которое нравилось нам всё меньше и меньше. Поля и луга как-то резко сменились какой-то заболоченной местностью, с редкими деревьями и пожухлой травой. Пришлось пришпорить коней, поскольку хотелось как можно скорее оставить это место за спиной, но при этом не теряли осторожности. И не зря: стоило только покинуть болотистую местность, оставив её позади, как впереди мы увидели засаду. Резко остановив лошадей, поняли, что стычки избежать не удастся: Дар сообщил, что кроме пяти человек впереди, ещё примерно восемь рассредоточены между деревьями.

Неспешным шагом подъехав к людям, рассмотрели их. Охотники, мужчины от двадцати до сорока лет, все подтянутые, обвешенные оружием. Но самое интересное, в их глазах не было к нам ненависти, нет, скорее равнодушие и решительность. В общем, они явно были уверены в своей правоте и нашей неминуемой гибели.

Я не могла не видеть, насколько они были правы.

Но это не значило, что мы сейчас возьмём и сложим оружие. Не так, не здесь и не с этими противниками. Слишком много «слишком» стояло между нами: жизни родных, счастье семьи, родителей. И даже если это всё, что нам останется, мы будем сражаться.

Прочитав в глазах брата те же мысли, я выпрямилась и гордо посмотрела на того, кто стоял впереди этого отряда. Явно опытный мужчина никак не отреагировал, поэтому Ян заговорил первым: