Елена Подплутова - Нариса Карди: Жизнь на Грани

— С днём рождения, солнышко. — Дядя Карад сжал меня до хруста рёбер и отпустил только после придушенного писка. — Наконец-то сегодня ты узнаешь, кто ты есть и сможешь открыть свою страницу в Книге Судьбы.

— Ой, совсем заморочил девочке голову. Отстань от ребёнка, ей сегодня 18 исполнилось — такой день! — Тётя Илана тоже меня обняла и поцеловала. — Поздравляю, Нари, с первым взрослением. И у нас есть для тебя подарки. Пойдем, покажу.

Усадив меня в гостиной, тётя с дядей ненадолго вышли. А вернувшись, положили передо мной несколько свёртков. В одном оказался очень удобный чёрный обтягивающий костюм, в другом — полусапожки на плоской подошве, в третьем — книга на незнакомом мне языке, в четвёртом — коробочка с кристаллом в виде капельки.

— Тётя Илана, дядя Карад, спасибо, у меня никогда раньше не было таких подарков…

— Малышка, подожди. — Прервал, посмеиваясь, мой поток благодарностей дядя Карад. — Это не просто подарки. Костюм и сапожки — да, а вот книга и кристалл — нет. Как только ты обратишься, ты будешь знать все языки оборотней и всю историю Родов — проснётся генетическая память, память твоих предков. Но книгу ты сможешь открыть и прочитать только в том случае, если в тебе проснётся магический дар. В противном случае она и останется закрытой. Что касается кристалла, то это магический накопитель. Это традиция — дарить на первое взросление вещи, необходимые при магическом даре. Получит ребёнок такой дар или нет — не важно, традиция есть традиция. Но это ещё не все подарки. Пойдём.

Мы вышли из дома и пошли к конюшне, которая находилась немного дальше, за баней. Правда поначалу я не понимала, зачем оборотням лошади — обернулся и беги себе дальше на четверых, всё ж быстрее, чем на двоих. Тогда дядя Карад мне объяснил, что они используют лошадей как и люди — ездят на них. А после, когда отсмеялся, видя моё обиженное лицо, добавил: «Нари, ну что ты как маленькая. Это же жутко неудобно нести во рту сумки, когда бежишь. Поверь мне, и устаёшь быстро, и удовольствия никакого. Вот и используем лошадей по прямому назначению».

Подойдя к конюшне, дядя открыл дверь и прошёл внутрь. В первом стойле как обычно никого не оказалось — дядин Гром вечно оттуда непонятно как выбирался и был в стойле своей подруги — красивой кобылки цвета спелой пшеницы по кличке Ласточка, на которой ездила тётя Илана. Остальные стойла обычно были пусты, но не сегодня. В одном из них стоял самый красивый из когда-либо виденных мною лошадей конь. Чёрный-чёрный, с блестящей шерсткой, шикарными гривой и хвостом и длинными крепкими ногами. У него было только два светлых пятна — зубы и небольшой островок шерсти между ушей.

— Он твой. — Сказал мне дядя Карад. — Я тебе раньше не говорил, но наши лошади не обычные. Их специально выращивает Род львов для оборотней всех трёх Родов. Вообще-то принято, чтобы девушка ездила на кобыле, но зная твой характер, я попросил для тебя жеребца.

— Дядя Карад, у меня просто нет слов. Спасибо огромное.

— Да не за что, Нари. Подойди и протяни ему ладонь, он должен принять твой запах. Потом можешь прикоснуться и погладить. Как только почувствуешь, что он сам просит ласки, значит, можно его оседлать и поедем на прогулку.

Последовав совету дяди, я осторожно вытянула руку и протянула коню раскрытую ладонь. Он скосил на меня свои странные для лошади серебряные глаза и опустил морду, ткнувшись в мою ладонь бархатистыми губами. Как будто поцеловал! Затем фыркнул и мотнул головой, словно приглашая прикоснуться к нему. Я легонько провела рукой по его морде, погладила гриву и снова вернулась к морде коня.

— Очень хорошо, Нари. Теперь седлай его.

— Дядя Карад, а как его зовут? — Спросила я и тут же услышала в голове: «Дай… имя… сама…» и удивлённо повернулась к коню.

— Это ты мне?

— Он заговорил с тобой?! — Теперь уже дядя Карад удивлённо смотрел не меня.

— Вроде да. Он хочет, чтобы я сама дала ему имя. А что не так?

— Да в принципе ничего, если не считать того факта, что эти лошади заговаривают с хозяином только тогда, когда их владельцы уже обрели вторую ипостась. И на моей памяти никогда ещё не было чего-то подобного.

— Ну заговорил и заговорил, ничего ведь больше не случилось. Не сплясал же. Ты лучше скажи, как его назвать.

— Нари, это ты должна решить.

— Хм… — Я задумалась на пару минут, а затем погладила коня по храпу. — Назову я тебя Тень Ветра. Чтобы ты мог бежать как ветер, а может и быстрее. А сокращённо звать буду Тень, и пусть думают, что это из-за окраса. — Я заговорщицки подмигнула тени и он заржал словно в ответ, а в моей голосе снова раздались слова, сказанные в медленном ритме: «Нари… мне… нравится… спасибо…».

Оседлав лошадей, мы въехали в лес. Ездить на Тени оказалось очень приятно, мы словно становились единым целым и я не чувствовала лесных ухабов. А под конец прогулки решили пробежаться наперегонки и тут обнаружилось, что Тень не намерен уступать старшим в желании победить и пока они с Громом соревновались, отирая задами друг друга, победила Ласточка, уже почти перед самым домом обойдя нас по короткой тропинке.

Насухо вытерев лошадей и закрыв конюшню, мы все вернулись в дом. Время ожидания наступления ночи тянулось бесконечно, и каждый старался чем-то себя занять: мы с тётей Иланой готовили праздничный ужин, а дядя Карад сидел тут же за столом и чинил порванные уздечки (ну увлеклись, с кем не бывает). Поужинав, меня потянуло прибраться в комнате. Обычно мне не хватало на это времени, а вот сейчас надо было занять чем-то руки. Вытерев везде пыль и сложив одежду, я плюхнулась в кресло с книгой в руках, надеясь хоть так убить время, но не тут то было. Буквы расплывались перед глазами, слова не складывались в предложения. Промучившись полчаса, я бросила книгу в кресло и вышла из дома. На крыльце сидел дядя Карад и, увидев меня, похлопал рукой рядом с собой, предлагая присесть.

— Дядя Карад, а зачем нужно дождаться ночи?

— Понимаешь, Нари, каждый из нас рождается под определённой звездой и эта звезда в ночь первого взросления восходит на небосклон, как бы благословляя рождённого под её сенью, и происходит, так сказать, рождение второй сущности Истинного.

— Ясно.

Всё оставшееся до прихода ночи время мы просто сидели рядом и молчали. Говорить не то, чтобы было не о чем — дядя Карад знал очень много интересного и охотно делился со мной своими знаниями — а просто не хотелось.

Ночь медленно, но наступала. Сначала пришли сумерки, потом зажглись первые звёзды, затем всё больше и больше и не успели мы оглянуться, как ночь пришла. Лес сразу наполнился привычными ночными звуками: уханьем совы или филина, пением цикад, едва слышными движениями зверей и скрипом деревьев. Прислушиваясь к ночной жизни, я вдруг почувствовала внутри себя какое-то царапанье, потом сильнее и сильнее и едва успела прохрипеть: «Дядя Карад, во мне кто-то царапается», как меня скрутила адская боль. Тело ломало, крутило, из горла вырывались хрипы пополам с рычанием и вдруг с хриплым воем я… стала волчицей. Не успев ещё осознать своё второе «Я», как меня накрыло то, что дядя называл «памятью предков»: места, языки, знание и прочая, и прочая. Когда это закончилось, я втянула воздух и я-волчица почуяла близость Старшего и почтительно зарычав, побежала в лес. Я-человек находилась глубоко в сознании я-волчицы, лишь отстранённо за всем наблюдая и фиксируя в памяти. Этот безумный забег по ночному лесу, когда вокруг меня была только ночь, и лунный свет красиво отражался от моей чёрно-серебристой шерсти, стал самым ярким впечатлением за всю мою жизнь.