Елена Подплутова - Нариса Карди: Жизнь на Грани

Шаманы… Так получилось, что Наставник ничего мне о них не рассказывал. Да и не надо мне это было в те месяцы, когда я готовилась к мести. Или к смерти, не исключая и такую возможность. Но как потом выяснилось, Ян тоже мало что о них знал. А всё потому, что сейчас, кроме как на Качче, шаманы нигде больше не жили. И информации о них было крайне мало, только то, что сохранилось в памяти людей.

Они не пользовались привычными для магов заклинаниями, контролем над стихиями или постоянным развитием своего дара. У каждого шамана был свой, строго определённый резервом, размер маны (магической силы), которую они могли потратить. Он был во много раз меньше того, чем мог пользоваться средний маг, но, тем не менее, раньше шаманы были серьёзными противниками.

Ян только вспомнил, что они пользуются заговорами, вызовом духов, общением с так называемой в классификации магов низшей нечистью. А ещё имеют врождённое чувство правды, что не было нам на руку. Но больше ничего конкретного брат сказать не смог.

— Приятно познакомиться, — чуть улыбнувшись, сказала я.

— Что ж, начнём, пожалуй, разговор, — наконец-то отбросила Лимара все политесы. — Как получилось, что на материке выросла воительница, да ещё и такая молодая? И что привело тебя к нам?

Взвешивая каждое, тщательно подобранное, слово, я начала рассказ:

— Мой прадед был очень удачливым охотником. В молодости он достаточно повоевал, был очень хорошим воином, но в какой-то момент устал от пролитой крови и ушёл в мирную жизнь. Женился, родил дочь, мою бабушку, и зажил жизнью зажиточного крестьянина. Всё было хорошо, и дом, и хозяйство, и дочь-красавица подрастала, да была у них с женой беда-бедовая — сына зачать никак не получалось. Не могла больше его жена детей иметь. Покручинился мужик, да и плюнул на это дело. Жену он любил, и делать сына на стороне не захотел. Зато как-то раз увидел, что дочка его к оружию интерес проявляет, и стал ей показывать, что да как в воинском деле. Мать в их занятия не вмешивалась, радовалась, что муж дома да дитю внимания уделяет. Сама она дочку к хозяйству приучала и росла девочка, взрослела да многому у отца с матерью училась.

Как я и говорила, охотник прадед был знатный. Даже в самые холодные зимы без добычи из лесу не возвращался. И дочку с собой брал, показывал, как силки и капканы ставить, как и какого зверя выслеживать, как шкурку с него снимать. Как следы после себя не оставлять, чтобы другие охотники места хлебные не находили.

Завидовали многие его удаче. Настолько, что несколько жителей их деревни, что охотой и пушниной кормились, задумали подлость. Вначале они заманили прадеда в лес рассказом о каком-то невиданном ранее звере, будто бы случайно замеченным одним из охотников. А затем подвели под хорошо замаскированный капкан и, когда тот в него попал, зарубили прадеда топорами.

Но и на этом их желание поквитаться не утихло. Вернувшись в деревню, они рассказали его жене, что на её мужа напал внезапно проснувшийся медведь и порвал в клочья, а они, мол, ничего сделать не смогли. Бедная женщина замертво упала на пол прямо под ноги вошедшей в избу дочери, за один день ставшей круглой сиротой. Не успела бабка осознать, что произошло, как те четверо, что отца её убили, прямо в отчей избе над нею и надругались. Изба их слегка на окраине деревни стояла, потому и криков её никто не слышал.

На утро, истерзанная, охрипшая от криков, она спихнула с себя одного из мучителей, уже вусмерть пьяного и спавшего мёртвым сном (да и остальные находились в таком же состоянии) и, едва переставляя ноги, стала собирать вещи. Связав всё в один узел, моя бабка попрощалась с мёртвым телом матери и ушла из деревни, напоследок перерезав четыре горла.

Её было всего двадцать лет.

Она ушла на север Леонтии, туда, где и поныне есть непроходимые чащи лесов. Помня науку отца, она построила себе сначала временное жильё, а после, через год, и хороший дом с печью. Лес давал ей защиту и прокорм, одежду и обогрев, а она старалась брать от него только то, что нужно, и ни капли больше.

Вот только вначале, через пару месяцев после ухода из родной деревни она поняла, что понесла. Как потом рассказывала мне мать, бабка хотела избавиться от ребёнка, но потом передумала и оставила его. Так родилась моя мать, и с самого рождения бабка прививала ей любовь к оружию. Кроме того, она рассказывала ей то, что сама слышала от отца: о материке, о людях и о воительницах. Вернее, то, что есть в нашем мире остров, куда женщина, желающая быть свободной от мужчин, может уйти и стать настоящим воином.

Вот только моя мать была куда более легкомысленной, чем хотелось бы бабке, и хотя ей легко давались воинские премудрости, она всё же не испытывала ненависти к мужчинам, даже не смотря на рассказ матери о её зачатии.

И когда ей исполнилось семнадцать лет, мать попросту сбежала от бабки, желая посмотреть на мир и людей. Десять лет ей понадобилось на то, чтобы, подобно своей матери возненавидеть мужчин. Разное случалось с ней во время того путешествия, многое она никогда и никому не рассказывала, только вернувшись, она дала матери слово больше никуда не уезжать. Да и не могла она, поскольку вернулась к матери уже беременной.

Кто стал моим отцом, я не знаю, никогда его не видела. Меня, как и мою мать, к оружию приучали с детства. Когда мне исполнилось пять лет, умерла бабка, и мать ещё рьянее взялась за моё обучение.

Кроме этого, она много рассказывала мне о тех землях, в которых успела побывать, а особенно об острове Качче и все слухи и домыслы людей. С каждым новым рассказом мне всё больше хотелось побывать на вашем острове, а с некоторых пор для этого появилась ещё одна причина.

— Хорошо, — как только я замолчала, сказала Лимара и, переглянувшись с Хавирой (я уловила едва заметный кивок шаманки и чуть расслабилась), продолжила. — Я заметила, что в твоём имуществе есть два качественных мужчины, очень сильных и достаточно красивых внешне. Как получилось, что ты стала их хозяйкой? И, насколько я поняла по докладу Кифары, ты хотела пообщаться с шаманами, какова причина такой просьбы?

— Как вы успели убедиться, у меня два раба. Ян — мой слуга, на материке он играл роль моего телохранителя. Он со мной уже около года. Дар, мой второй раб, у меня не так давно, всего несколько месяцев. Он мой любовник и игрушка.

С Яном всё получилось неожиданно. Когда мне исполнилось восемнадцать, я приняла решение поездить по миру и найти способ добраться до вас. Помня рассказы мамы и частично бабушки, я знала, что доверять мужчинам не стоит ни в коем случае. Слышала также, что вы превращаете их в своих рабов. Мне тоже захотелось раба, но как его получить, я представляла очень смутно.

Добравшись тогда до столицы Леонтии, я поначалу сильно терялась среди людей. Но пробыв в столице несколько дней, пообвыкла, послушала слухи и сплетни и решила уже идти дальше, как случай привёл меня на одну из небольших площадей, заполненную народом. Оказалось, что там выступал не то менестрель, не то простой стихоплёт, но люди смеялись, и я решила остаться послушать, протискиваясь ближе к источнику смеха.