Инна Сударева - Король-странник

- Как ты можешь…

Фредерик замахал рукой:

- Я испытываю к Марте лишь самые теплые чувства. Я ничуть не умаляю ее достоинств. Я считаю, что она - одна из лучших дам Королевства, которых я знаю. И она достойна самого лучшего, что есть на свете: любви, уважения, почитания. Но со мной - это невозможно. Я не просто человек, не просто мужчина, я - Король, я глава Королевского дома. И ты думаешь, Дом примет безродную девушку, чужестранку, проданную в рабство?

- То, что ты говоришь - ужасно…

- По крайней мере, я не лгу. И не буду лгать тебе, и в ней не буду поддерживать ложных надежд. А они есть - я чувствую, я вижу. - Фредерик покачал головой. - Они всегда были… Бедная девочка…

- Судьба слишком жестока к ней, - уже сквозь слезы проговорила дама Ванда.

- Мы сами себе все устраиваем. - Голос Короля зазвучал жестче. - Была бы она порассудительней - не было бы этой 'жестокой судьбы'. Перестать думать обо мне как о любовнике или супруге, ей надо было сразу же. Тем более, я никогда не давал ей повода так думать… И с Элиасом у нее ничего не вышло… Глупая, бедная девочка…

- Ее оправдывает то, что она тебя любит… Это же всем видно - не только тебе.

- Для нее - это главная проблема. Было бы лучше, если бы Марта побыстрее с ней справилась…

Ванда качала головой, почти со страхом глядя на так внезапно ожесточившееся лицо Фредерика:

- Не знала я, что ты стал таким…

- Каким?

- Жестоким.

Фредерик на это лишь хмыкнул:

- Я пятнадцать лет в Судьях. И я реально смотрю на то, что есть, и на то, что может быть. А реальность почти всегда жестока. Разве не жестоко судьба с самого начала обошлась с Мартой? И неужели я более жесток, чем те, кто продал ее в рабство в публичный дом? Я, наоборот, пытаюсь вернуть ее к реальности. Я сделал все, что мог. Я нашел ей жениха, я благословил ее помолвку. Элиас был блестящей партией. То, что произошло, в голове не укладывается…

Ванда, все качая головой, встала:

- Не переговорить мне тебя, Фред.

- Разве дело в том, кто кого переговорит?

Она глянула на молодого человека с укоризной:

- Скажи мне лишь одно, Фред.

- Что?

- Ты любишь ее? Хоть немного?

- Люблю, - тряхнул головой Фредерик. - Как верного друга и хорошего человека…

Марта уложила Гарета в колыбель, накрыла легким покрывалом, так как ночи теперь были теплыми, поцеловала в лоб и замурлыкала для него колыбельную. Никто никогда не учил ее этому, но она подбирала самые простые и ласковые слова, какие знала, и пела. И малыш засыпал, улыбаясь и слегка чмокая губами.

Задернув шторы на высоком узком окне, она зажгла ночник на столике, позвала из соседней комнаты младшую няню, которой полагалось дежурить ночью у колыбели королевича. Пухлая румяная деревенская женщина-кормилица в просторном домотканом платье, бесшумно вошла, присела в глубокое кресло у ночника и принялась за вязанье.

- Я прогуляюсь, а потом сменю тебя, - кивнула ей Марта.

Она вышла в гулкий коридор, прикрыла за собой дверь и вздохнула. Как трепетало все внутри. Потому что где-то, совсем рядом, был он. И ей хотелось видеть его именно сейчас, чтоб убедиться: не сон то, что он вернулся. Шурша платьем, она легко и быстро заскользила по коридору на галерею, оттуда, по лестнице - в нижние, уже сонные, залы и - в сад…

Марта нашла Фредерика за крепостной стеной, под ивами на берегу озера. Как более года назад - после похорон супруги - он стоял и рассеянно бросал в воду камушки. Она просто подошла сзади, почти не дыша, и обняла его за плечи. Потому что не было больше сил сдерживаться. Столько лет сдерживаться…

- Я боялась, боялась, - шептала она, прижимаясь к нему всем телом.

- Боялась? - спросил Фредерик, тоже боясь - боясь обернуться.

- Боялась, что больше вас не увижу. - И Марта поцеловала его в затылок.

Он промолчал, невольно позволив ей это. Давно женские руки его не обнимали, а губы не касались его тела. Что бы там ему ни думалось, что бы ни говорилось совсем недавно, а это было приятно, очень приятно. И улеглась изматывающая буря, что поднялась в нем после беседы с Вандой.

- Я люблю вас, - вновь тихий нежный голос девушки. - Только ничего не говорите, потому что, что бы вы ни сказали, ничего не изменится.

Фредерик и не говорил. У него кружилась голова, а по телу пробегала так давно не тревожившая его теплая дрожь.

- Никто никогда не займет вашего места в моей душе, - шептала Марта. - Даже я сама ничего не могу сделать.

Он повернулся к ней, посмотрел прямо в глаза. Они мерцали так близко темным омутом.

- Зачем? Зачем ты мне все это говоришь? - почти простонал Фредерик, чувствуя, что погибает, а сил бороться, спасаться - нет.

- Сколько же мне молчать? - сказала Марта, положив руки ему на плечи. - Каждую ночь я вас во сне вижу, и каждый день хочу быть рядом с вами. И еще хочу вот этого. - И она страстно поцеловала его.

- Марта! - воскликнул Фредерик, почти вырвавшись из ее рук. - Я умоляю!

- Нет, и не пытайтесь. - Она бросилась следом, крепко обхватила его, прижалась лицом к груди, и голос ее задрожал от близких слез. - Хоть раз в жизни… один раз… сдайтесь. Это я вас умоляю. Иначе я умру, я не выдержу больше.

Марта дрожала, как лист на ветру. Фредерик чувствовал, как горит ее тело и колотится сердце, и в самом деле ему вдруг подумалось, что если сейчас он оттолкнет девушку еще раз, она погибнет, умрет прямо здесь.

- Спаси, спаси меня, - вдруг прошептала Марта, и сердце Фредерика заныло старой болью.

- Что же ты делаешь со мной? - не нашел больше ничего, кроме этих слов укора.

- Я люблю тебя! Я хочу любить тебя! Я умру без тебя! - последовал ливень страстных ответов, сопровожденный такими же поцелуями, и от этого всего голова пошла бы кругом даже у статуи.

И Фредерик почти сдался. Он поднял руки, чтоб обнять девушку, он ответил на ее поцелуи, он весь запылал, ощутив так близко ее тоже горячее упругое тело. Оно звало его. В голове пронеслись молнии мыслей, одна жарче другой. И этот жар вдруг оборотился в огненные волосы Коры, а его угли - в ее зеленые глаза.

В один миг он взял себя в руки, аккуратно, но твердо и с силой отстранил от себя Марту, сказал шепотом:

- Нет.

Она все пыталась уцепиться за него, и Фредерик, стиснув ее руки у локтей, повторил уже громче:

- Нет.

- Почему? - не веря ушам и глазам, спросила Марта, а в голосе ее было отчаяние.

- Это обман. Я не стану тебя обманывать.

- Но я сама этого хочу…

- Ты хочешь совершить глупость. А надо поступать разумно. Тебя этому не учили?

- Я люблю тебя, - повторила Марта свое признание. - Я все понимаю - я не могу быть твоей женой, Королевой, после того как была рабыней, Смотрителем, невестой другого, который сбежал от меня. Я все понимаю…

- Тем более, нет тебе резона совершать глупости…