Рон Криннит - Проклятие Эвлона

— Эмм… капитан, мне надо пройти, — обратился Сергей к одной из стражниц.

— Проход закрыт, приказ Ее Величества, — сурово ответила вооруженная эква.

— Королева собирается принести себя в жертву, вы знаете?

— Да, — голос командирши дрогнул, — но приказ есть приказ.

— Я знаю способ как достичь цели и сохранить ей при этом жизнь, — заявил Сергей.

— Это тебе Люсея сказала? — понизив голос, спросила охранница.

— Эмм… да. Но откуда Вы знаете?

— Я бы и бочонка не стоила, как капитан королевской стражи, если бы не выяснила куда постоянно бегает ее самый любимый кари, — эква тяжело вздохнула.— Но я не могу нарушить присягу и ослушаться приказа. Мне очень жаль.

— Как точно звучали ее слова? — уточнил Серый.

Вороная довния ответила, и он удовлетворенно хмыкнул. «Эквиаседо» означало «все не проходят», но приставка «экви» хотя и употреблялась в значении «все», но означала на самом деле «все экусы». Значит, формально приказ к Сергею не относился.

— Я — не экус, — сказал он капитану стражи. — А Вам приказано не пускать только экусов.

— Он прав, капитан, — произнесла вторая охранница.

— Ох, упекут меня на гауптвахту, — вздохнула командирша. — Быстро пробегай!

Серый изо всех сил рванул вверх по лестнице и, пронесшись по ступеням, выбрался на крышу башни. К счастью, Синсера была еще там. Королева стояла, опираясь передними ногами на балюстраду, и собиралась духом совершить свое последнее деяние. Финальным рывком он бросился к повелительнице и вцепился руками в хвост. Сердито обернувшись, Синсера дернула хвостом, попытавшись выдернуть его из хватки Сергея.

— Отпусти! — яростно крикнула повелительница.

— Нет!

— Я приказываю!

— Я не приносил Вам присягу!

Королева резко лягнула его, и Сергей задохнулся от боли, но лишь еще сильнее сжал шелковистые волосы в своих кулаках.

— Неужели, тебе так хочется погибнуть вместе со мной?

— Нет, я хочу, чтобы Вы меня выслушали!

— Зачем тянуть время в пустых разговорах? Ты думаешь, мне так легко это сделать? Не усложняй мне задачу!

— Вам не обязательно умирать. Вам надо просто перестать быть Кастигором, — высказал, он, наконец, суть своего сообщения.

— Что значит, перестать быть Кастигором? — королева перестала дергать хвостом, а ее ушки застыли торчком от удивления.

— Отрекитесь от рода. Люсея сказала, что этого достаточно для снятия проклятия.

— Ты не представляешь, что от меня требуешь! — вскричала Синсера. — Предать честь своих предков? Умалить их гордость? Отринуть их славу? Легче — умереть!

— Вы — королева, а значит должны делать так, как будет лучше Эвлону, а не как легче. Без Вас стране грозит анархия и беспорядки. А что касается предков: Ваш славный предок предал свою богиню и убил королей головы бусин. Это он — причина проклятия, и легионы погибших экусов — на его совести! Этой славой Вы гордитесь? Такую честь не желаете умалять?

— Я не хочу, чтобы кто-то узнал… — глухо произнесла повелительница. — Я унесу эту тайну с собой. Главное — Эвлон будет спасен.

— Вы покрываете преступление. Разве это достойный поступок? Особенно, для королевы.

— Ты понимаешь, что я стану безродной? По сути — никем. До конца жизни мне придется идти по пылающим равнинам. Смогу ли я выдержать такой груз?

— Вы боитесь?

— Да как ты смеешь! — вспылила Синсера, но потом пристыженно опустила голову. — Да. Я боюсь…

Услышав такой ответ, Сергей не сдержал радостной улыбки. Королева открыто признала свой страх, а значит, она не позволит ему взять над собой верх — таков был характер повелительницы. Эква с сожалением глянула вниз — прыжок сейчас казался более желанным выходом, чем то, что ей предстояло. Серый уже почти не сомневался в ее решении, но на всякий случай продолжал держать хвост.

— Я тебя еще прайд раз прокляну за это, — мрачно произнесла Синсера. — Пойдем, нельзя терять время.

Она спустилась вниз по винтовой лестнице и вышла в замковый коридор. Там ее уже ожидала заранее вызванная секретарша.

— Скрипти, срочно объяви по всему городу: я повелеваю всем жителям немедленно собраться на Закатной площади. Всем: луни, мастерам, лаборам, десервам и жеребятам. Подготовь мой торжественный наряд.

Поклонившись, серая эква ускакала исполнять поручение, а королева повернулась к своим стражницам.

— Капитан Аустера, ты нарушила мой приказ, — сурово произнесла повелительница.

— Вы приказывали не пропускать экусов, — глядя в глаза своей госпожи, твердо ответила стражница. — Ни один экус не прошел.

— Понятно, этот кари и тебя смог уболтать, — усмехнулась Синсера. — Три дня гауптвахты, начиная с завтрашнего. А сейчас — подготовь почетный караул.

— Так точно, Ваше Величество! — радостно воскликнула Аустера.

— Сходи люцерны пожуй, а то морда слишком довольная, — проворчала повелительница.

— Ваше Величество, но она же правда не нарушала приказа! — вступился Сергей за капитана стражи.

— Поэтому я не отдала ее под трибунал, — пояснила королева. — Гауптвахта за то, что она воспользовалась лазейкой в формулировке.

Она спустилась в свою спальню и стала готовиться к официальному выходу. Одна за другой в комнате собирались фрейлины. Довнии выглядели испуганно-удивленными, подозревая, что ничего хорошего от предстоящего собрания ждать не приходится. В срочном порядке бригада инкидо заплела гриву пятью розочками. На голову королевы водрузили кайлубисовый шлем, а на спину накинули волшебно-мерцавшую попону. Синсера осмотрела себя в зеркало и, удовлетворившись увиденным, приказала выступать.

Ее подданные еще только начали собираться. Из улочек и переулков лились ручейки экв, стекаясь к замковым воротам. Королева замерла в ожидании. Возможно, впервые в жизни повелительнице пришлось самой ожидать своих подданных, а не им ее. Солнце коснулось горизонта, и Синсера решила, что слушателей собралось уже достаточно. «Верные эквайлы! Доблестные эквиши! Я собрала вас, чтобы поведать о преступлении. О страшном преступлении, совершенным моим предком». Говорила она долго и обстоятельно. Королеве требовалось не просто донести свои слова до каждого экуса, а самой проникнуться происходившим. Ей было необходимо всей душой поверить в правильность выбранного пути и всем сердцем пожелать порвать свою связь с родом Кастигоров. Изложив все свои обвинения, правительница обрела уверенность и произнесла то, ради чего все затевалось: «Не желая более иметь ничего общего с родом предателей, я отрекаюсь от своего родового имени! Отныне, я — Синсера безродная!»

Сергея не пустили на надвратную площадку, поэтому он наблюдал все с верхних ступенек лестницы. Эхо королевского голоса отгремело, и величественная хорния покачнулась на подломившихся ногах. «Я все сказала», — произнесла она напоследок и, гордо вскинув голову, направилась к спуску.