Анастасия Парфёнова - Городская фэнтези — 2008

Когда я рванул зуб, она коротко рявкнула — и только. Потом я унёс пассатижи, аккуратно присыпал ранку порошком стрептоцида и показал росомахе на «УАЗ»:

— Прыгай! Поедем в пампасы, как можно дальше.

Она переступила с лапы на лапу и вдруг легла. Уезжать ей явно не хотелось.

Что, — спросил я, — удивлена? Считаешь, перетрусил и поэтому гоню? Зря так думаешь. На тебя объявлена охота, подружка. Этот мужик, которого ты видела зарезанным, оказался очень важной шишкой. Вернее, для многих больших людей и упырей вдруг очень важной стала его гибель. Одним так, другим эдак — но всем появление этого покойника оказалось на руку. Так вот, пока они разбираются и грызутся, ты пересидишь в лесу. Соображаешь? Мурка смотрела на меня, не мигая.

— Надеюсь, соображаешь, — сказал я и полез в машину. Она запрыгнула на излюбленное место рядом со мной.

Конечно, из соображений конспирации и маскировки её следовало бы загнать в багажник да вдобавок забросить какой-нибудь дерюгой… Но я решил воздержаться от крайних мер. И без того чувствовал себя далеко не самым лучшим образом.

— Гадская политика, — сказал я с ненавистью и завёл двигатель.

Переночевал там же, где высадил Мурку, в лесу. Идея провести ночь дома, постоянно ожидая, что Рыков или кто-нибудь ещё явится, чтоб с пристрастием расспросить меня, где спрятана Книга Рафли, показалась мне не самой здравой. Я вытащил из багажника спальный мешок, завернулся в него и отменно выспался. Знал: моя лохматая девочка стережёт покой напарника надёжней, чем любые замки и запоры.

На следующий день коллективный сад № 16 стал чертовски популярным местом. Ко мне валом валили журналисты, мелкие чиновники из всяких там «Обществ защиты животных» и просто придурки, желающие посмотреть на росомаху-людоеда. О том, что кровожадный зверь вполне может пополнить список жертв именно ими, любопытные граждане, похоже, не догадывались.

Представители силовых структур своим вниманием меня покамест не баловали. Думаю, милицейских ищеек придержал Рыков, а волкодавов из МЧС, безопасности и тому подобных контор — Александр Романович.

На все вопросы посетителей ответы у меня были заготовлены. Да, говорил я, в прошлом году содержал росомаху. Нашёл в лесу раненной, выходил, а после просто куражился. Считал, что хищный зверь на цепи — это круто. Сначала животное дичилось, потом стало смирным. В конце концов оно мне надоело. Слишком много требуется свежего мяса для кормёжки. Пришлось выпустить. Росомаха некоторое время ещё наведывалась сюда. Видимо, по старой памяти. Рассчитывала, что снова появится мясо. Однако в последний месяц или даже два не видел её ни разу. Что-что, вы утверждаете, будто я лгу? А на каком основании? Ах, имеете показания очевидцев… Ну так пусть вам эти очевидцы и дальше рассказывают небылицы. Смотрите-ка, превосходные стихи получились! Предлагаю вынести их в заголовок вашей статьи. Желаю здравствовать.

Ближе к вечеру навестил Александр Романович. На нём был дорогой свитер, дорогие джинсы и жёлтые мокасины. Поверх свитера висела золотая цепочка с кулоном в виде индейского божка Кукулькана. Такой костюм, очевидно, должен был показать, что общение нам предстоит полностью неофициальное. Примерно о том же извещало его поведение — обходительные манеры престарелого гомосексуалиста, вкрадчивая речь, обращение «дорогой мой». Собственно, он и был гомосексуалистом. Впрочем, личную жизнь со служебной Александр Романович никогда не путал. Поэтому голубизна его мне ничуть не мешала.

Я пригласил его пить чай. Он согласился.

Разговор куратор начал не сразу. Долго ходил вокруг да около, делал туманные намёки. Выслушав очередную историю о «гражданине имярек, который не совсем правильно понимал стоящие перед всеми нами задачи», я потерял терпение.

— Александр Романович, вступление слишком затянулось. Говорите конкретно, что нужно. Чтобы я грохнул Мурку?

— Да ни в коем случае, дорогой вы мой. К чему подобное живодёрство? Такой красивый зверь. Кстати, где она сейчас?

— Убежала, — сказал я бесстрастно. — Со вчерашнего утра в глаза не видел.

— Замечательно, очень удачно. Знаете, дорогуша, мне кажется, вы не видели её ещё дольше. А может быть, вообще никогда. Домыслы сплетников вряд ли могут считаться серьёзными фактами того, что вы владели этим зверем.

«Н-да, — подумал я, — отдел «У» полностью солидарен с Рыковым. Отсутствует Мурка — отсутствуют доказательства. Только полковник прямо велел пристрелить, а этот — тонко намекнул. Дипломат хренов».

— Вы правы, шеф. Пересуды обывателей о какой-то ручной росомахе — полная чушь. Эти бестии не приручаются в принципе, любой дрессировщик скажет.

— Очень верное понимание ситуации. Родион, вы умница! Мы помолчали, прихлёбывая чай. Через минуту я объявил:

— Александр Романович, мне нужен отдых. Месяца на два. Устал.

Он закивал с видимым облегчением.

— Конечно, конечно. Сам намеревался предложить нечто подобное. Более того, мы готовы выплатить вам отпускные. И вычеркнуть вас из своих списков. Временно, разумеется. Чтобы какой-нибудь излишне рьяный функционер не побеспокоил вас в течение этих двух-трёх месяцев. Понимаете, дорогой вы мой?

Само собой, я понимал. Руководство отдела «У» не желало иметь ничего общего с человеком, который вляпался в двусмысленную историю. Да и буй с ними.

— Понимаю. Рад, что мы нашли общий язык, — сказал я.

— Мы всегда его находили, — проворковал теперь уже бывший куратор. — Отдохните хорошенько, дорогой вы мой Колун.

— Просто Родион, — усмехнулся я… и внезапно почувствовал себя мастерски изнасилованным.

Александр Романович с притворным огорчением постучал себя по лбу и начал прощаться. Я проводил его до ворот сада, пообещал непременно звонить, помахал вслед ручкой. Мерзкое ощущение использованной и выброшенной вещи не только не проходило, а даже усилилось.

Содрогаясь от отвращения к самому себе, вернулся домой. Там уже заливался телефон. Звонила Вера. Голос её звучал взволнованно:

— Родион… Относительно нашего договора. Я должна это видеть. Должна обязательно присутствовать. Иначе мне не будет покоя. Буду всё время бояться и думать, что он вернётся.

— Надеюсь, у тебя достаточно крепкий желудок. Сцена обещает быть неаппетитной.

— Приму противорвотное. Но ты-то не против?

— Желание клиента для меня закон. Только имей в виду, красавица, окончательная стоимость возрастёт.

— Договоримся, — сказала она, как я когда-то, и положила трубку.

Не успел я привести мысли в порядок, телефон зазвонил снова.

— Здорово, Родя. Рыков на линии. Проверка канала на прослушку включена, все чисто, так что не мандражи. Относительно ночной беседы. Что ты хочешь взамен?