Анастасия Парфёнова - Городская фэнтези — 2008

Беру со стола полупустую бутылку минералки. Делаю глоток, облизываю потрескавшиеся, обветренные губы. Плещу воду на руки, умываюсь, протираю глаза. Пожрать бы. Но еды нет — утром она всегда исчезает, сколько ни приноси из магазина. А вода остаётся. Я понял это на третий день. То, что Город фальшивый, я понял гораздо раньше.

Термометр за окном показывает +15. Безусловно, врёт — нагрелся на солнце, тупая стекляшка. По правде не больше семи-восьми градусов. Днём теплеет, но утром и вечером — жуткая холодина. Бр-р. Одна радость — центральное отопление работает исправно, а то бы давно протянул ноги. Замёрз как бобик.

Я вообще не понимаю, откуда здесь это — горячие трубы, магазин с едой и одеждой, фонари на улице. Наглые юркие воробьи. Что они жрут, гады? Насекомых ведь нет! Нет! Теряющие листву тополя, клёны и берёзки давно должны стоять голыми. Ни фига! Ш-ш-ш — листья падают, как из рога изобилия. Они что, вырастают заново? Сухими и пожелтевшими? А треклятый дождь, льющий по ночам, почему он не затопил все к чёртовой матери? Тысячи вопросов толкаются в голове. Миллионы. Будто стайка сперматозоидов, рвущихся оплодотворить яйцеклетку. Когда они достигнут цели — родится ответ.

Я и так знаю его.

Город — ненастоящий! Муляж! Бетонные блоки с нарисованными дверями и окнами — словно кубики в детском конструкторе. Кто-то построил из кубиков дома, школы, офисы, кинотеатры. Натянул сверху синее полотнище — небо, запустил в него жёлтый шар солнца и поселил тут… меня. Этот «кто-то» — мерзкий вонючий ублюдок. Изощрённая сука. Надо полагать, с тонким чувством юмора. В Городе царит вечная осень, опавшие листья кружат по мостовой, стылый ветер пронизывает насквозь, в лужах с грязноватой водой отражаются неопрятные космы облаков, а ночью все окрест взрывается мириадами пузырей. Постоянной, нескончаемой пыткой отверзшихся небес. Боже Всемогущий, ты свалил в отпуск на Канары и забыл закрыть кран? Старый маразматик.

Назойливое «кап-кап-кап» скоро сведёт меня с ума.

Я не люблю осень. Не люблю облака, лужи, ветер и дождь.

Я их ненавижу.

День начался скверно, а продолжился ещё хуже. Гулял я, значит, по улицам шатался, маясь от безделья. Забрался невесть куда. Дома — незнакомые, улицы — неизменно пустынные. Дворы мрачные. Только солнце блестит надраенным пятаком, усиливает контраст. Неизвестный какой-то район. Существовал ли он вчера! Впрочем, я во многих районах не был. Так что — без разницы.

Ну, послонялся, стало быть. Ничего особенного и полезного не нашёл. Собрался уж домой валить. Все хорошо в меру, знаете ли. И тут… увидел её.

Девушка сидела на скамейке, бросала хлебные крошки суетящимся подле воробьям. Те радостно копались в прелой листве и мерзко чирикали.

Маленькие засранцы, выругался я, облегчив душу. Ненавижу. Ладно, хрен с вами. Всё-таки здорово, что я встретил другого человека, что не один здесь.

— Э-эй! — завопил, привлекая внимание. Замахал руками.

Девушка обернулась.

Около минуты я напряжённо вглядывался в такое знакомое — до боли! до скрежета зубовного! — лицо.

— Ты-ы… — протянул разочарованно. — Уродская осень и так стоит поперёк горла, а тут ещё ты!

Я не удивился — это же Город. Встреться мне мумия фараона, я бы просто-напросто буркнул «здрасьте» и потопал дальше.

Катька встала, взяла со скамейки книжку в строгой чёрной обложке. Подошла ко мне, задумчиво склонила голову набок. Миниатюрная рыжеволосая девчонка, с веснушками и длинными пушистыми ресницами. С пухлыми чувственными губами. Помню, раньше я любил целовать их.

— Валерк… — прошептала она. — Как хорошо, что ты здесь. Я так рада.

Солнце падало на рыжие волосы, подсвечивало сказочным ореолом. Нимбом… Ветер трепал подол лёгкого ситцевого платья. Задирал его, оголяя сильные загорелые ноги с длинными пальцами и нежным пушком на щиколотках. Розовые босоножки с пряжками в виде бантиков оставались сухими и чистыми, хотя я отчётливо видел, как она шла по грязи этой, по лужам, среди месива гниющих листьев.

— Валерка, — Катька провела рукой по моей щеке. — Милый, любимый. Ты ведь не виноват, правда?

— Конечно, — сказал я, отстраняясь. — С чего бы мне быть виноватым? Если такая невнимательная, рассеянная дурёха, как ты, не смотрит по сторонам, перебегая дорогу, то какого дьявола нужно считать меня виноватым?!

— Я не считаю, — опечалилась девушка. — Просто… хотела быть рядом с тобой. Всегда… Вместе…

— Ты, — процедил я. — Неужели это… все ты?

— Что?

— Это все! — заорал я. — Вот! Вот! И вот! Это все подстроила ты!!!

Расстались мы недавно, примерно месяц назад. Хорошо помню тот день, её зарёванное лицо; Катька плакала и говорила: «Я же люблю тебя, люблю». А матушка её, училка средней школы, рвала и метала не хуже портового грузчика. Короче, скандал дикий. А ниче потом, устаканилось. В гости даже заходил. Иногда.

Они внешне смирились, но тем не менее старались охомутать. Жаждали до умопомрачения, чтоб мой паспорт украсился фиолетовым штемпелем в графе «семейное положение». Может, у Катеньки ребёнок будет, хитро прищурив глаз, заявляла Зоя Степановна. Не будет, возражал я и доставал из кармана пачку презервативов. Что я — дурак какой? Видите — электронный контроль, спермицидная смазка. Фирма опять же гарантирует. Знаете, сколько стоят? Я ими постоянно пользуюсь. Училка краснела, смущённо прятала глаза.

В воскресенье, кажется, четырнадцатого июля — или тринадцатого? впрочем, неважно, — Катька позвонила, зазвала в гости. Долго нудила в телефонную трубку тонким извиняющимся голоском. Просила: Валер, зайди, пожалуйста. Чёрт меня дёрнул. Согласился. Ну и что в итоге? Рассорились, как обычно. На самом деле Катька просто невыносима. Я нагрубил ей, наговорил кучу гадостей и громко хлопнул дверью напоследок. Когда уже выходил из подъезда, на лестнице послышались торопливые шаги.

— Валера! — её голос нагнал меня во дворе. — Подожди, слышишь? Не уходи!

Я угрюмо шёл дальше. Руки в карманах сжались в кулаки. Ещё бы — разозлился жутко, как никогда. Не девчонка, а тряпка. Сейчас виться станет, увещевать, зубы заговаривать. Окручивать, короче. Скажет: прости, это я во всём виновата.

Бип! — машины на дороге неслись сплошным потоком. Я не стал дожидаться зелёного, перебежал перед самым носом белой тарахтящей «Оки». Ругнулся на водителя, мол, куда прёшь, козёл. Старался оторваться от Катьки, чтоб не догнала. Нужна ты мне, ага. Как же. С булочками своими, с тортиками. С очкастой мамой-училкой. Две набитые дуры. Интеллигентки, блин.

Угораздило же познакомиться на дискотеке. Наверное, ты первый раз здесь, спросил я тогда. И угадал, в яблочко самое попал. Мать, старая клуша, дрожала над дочкой, словно та была бриллиантом в десять карат. А я был булыжником, хе-хе, такие часто валяются в придорожной пыли. Обыкновенный рабочий парень. Пьяный и добродушный — принял, естественно, на грудь по случаю дискотеки. Небрежно обнял её за талию, бросил: девушка, разрешите вас пригласить? Валерий, представился. А вас как? Катя, пролепетала она, пытаясь стряхнуть мою руку. Ты мне нравишься, Катька, с чувством произнёс я и поцеловал её в щёку. Она, видимо, не ожидала, даже не уклонилась.