Алексей Пехов - Золотые костры

— Что-то новое. Орден? Не Братство?

Франческа устало вздохнула:

— Неужели ты думаешь, что я здесь потому, что боюсь твоих угроз? Мне все равно, что сделают магистры или кем ты там пугал. Но не все равно, если узнают мои начальники. Их гнев куда страшнее.

— Почему Орден должен быть не в восторге от того, что случилось?

— Потому что я помогла стражу. Можно сказать, вытащила его из неприятностей, которыми бы воспользовался Орден для политической игры. У них бы появились серьезные козыри на руках, если бы они поймали одного из вас со странным кинжалом.

— У меня в голове тысяча вопросов.

— Дай мне слово, Людвиг, что ты, как сможешь, оградишь меня от последствий того, что я сделала.

— Если ты невиновна в смерти стража — я даю тебе слово. Братство ничего не узнает о тебе. Но инквизиция, как ты помнишь, в курсе. И не факт, что они не сообщат в Орден.

Я действительно не знал, куда эта информация отправится от отца Марта. И направится ли.

— Я услышала тебя. Думаю, если бы Псы Господни хотели что-то сделать, они бы уже это сделали. Я найду способ, как себя обезопасить, раз уж эта история выползла на свет.

Она не выглядела испуганной или встревоженной. Скорее сосредоточенной на проблеме, свалившейся ей на голову. Оценивающе посмотрев на меня и что-то решив для себя, девушка начала рассказывать:

— Это случилось пару лет назад в Барбурге. Ночью какие-то мордовороты напали на девушку. Обычно я в такие дела не вмешиваюсь, но в тот раз, видно, дьявол меня заставил. Ты же знаешь, я при себе всегда ношу какой-нибудь фокус. Вот и швырнула в куча-малу склянку с перцовым огнем. Девчонке крепко досталось — дважды успели ударить ножом. Мне пришлось сильно постараться, чтобы дотащить ее до комнаты и найти лекаря в два часа ночи. Впрочем, я довольно быстро пожалела о своей доброте, потому что поняла, что спасла стража.

— При ней был кинжал?

— Да.

— Как ее звали?

— Не знаю. Она была без сознания и в горячке. Я ушла прежде, чем страж пришла в себя.

— Но описать-то ты ее сможешь?

— Легко. Она невысокая, хрупкая, короткие черные волосы. Цвет глаз не видела, но на левой руке отсутствуют средний и безымянный пальцы. Точнее, по две первые фаланги. Ты знаешь ее.

Она не спрашивала. Утверждала, так как я не смог справиться со своим лицом.

— Знаю, — не стал отрицать я.

— Тогда не говори мне. Я совсем не хочу влезать в выгребную яму еще глубже. Ею занялся лекарь. Я оплатила его работу на неделю вперед, как и помощь аптекаря и сиделки. И комнату тоже, чтобы твою знакомую не вышвырнули на улицу. Мне следовало уезжать, я не могла оставаться и ждать, когда страж придет в себя. Но перед уходом я проявила любопытство и порылась в ее сумке. Там я нашла второй кинжал.

В животе у меня разлился холод, и пришлось вдохнуть воздух полной грудью, прежде чем задать вопрос, на который я уже знал ответ:

— Тот самый, о котором мы недавно говорили? С черным камнем вместо сапфира?

— Да.

— Ты украла его?

Франческа поморщилась:

— Скорее забрала в качестве компенсации за свои добрые дела. Если серьезно, Людвиг, взгляни на это с моей стороны. Я обнаруживаю в сумке стража дополнительный клинок, очень похожий на оружие Братства, пускай и с некоторыми отличиями. Он был странным, каким-то новоделом, и я решила разобраться, проверить его. Я поступила не так уж и плохо. Будь на моем месте другой законник — он бы уже оформлял бумаги в ратуше на арест стража, использующего подозрительное оружие. Так что, забрав его, я спасла твою коллегу от массы неприятностей.

— И, надо думать, разочаровала Орден. Что случилось потом?

Франческа покосилась на Пугало, занявшегося игральными картами.

— Я пыталась изучить кинжал, но от него были сплошные неприятности.

— Какие?

Девушка нахмурилась:

— Так сразу и не объяснишь. Сильная головная боль, тошнота. Вначале я списала это на совпадение, но когда продолжила попытки разобраться — случилось то же самое. К тому же стали происходить вещи… Не знаю, как это описать. Честно. Не знаю.

— А ты попробуй.

— С ним все стало хуже, чем было до него. Мелкие проблемы, неудачи. Я не слишком-то суеверна, но начала верить в сглаз. И, похоже, стала чувствовать клинок. Я знаю, что у стражей есть определенная связь с их кинжалами, она замешана на крови, которую привозят кузнецу, и тот вливает в металл во время ковки. С этим оружием было нечто похожее, когда я начинала слишком часто думать о нем.

— Какие-то необычные ощущения?

Она посмотрела мне в глаза:

— Очень хотелось использовать его. В кого-нибудь воткнуть.

— Понимаю.

Кинжал именно для этого и был приспособлен — чтобы им убивали людей и тем самым создавали темные души.

— Ни черта ты не понимаешь. Это как наваждение.

— Ты разобралась с ним?

— Нет. Одно могу сказать точно — он выкован не для стража и не предназначен для уничтожения душ. Я пыталась заглянуть поглубже в слои ковки, но меня вывернуло наизнанку. И я решила его уничтожить.

— Но не сделала этого.

— Не смогла. Я всего лишь рядовой исполнитель. Возможно, кто-то из более опытных коллег справился бы. Но не я. Эта штука оказалась тверже алмаза, и ее не получилось расколоть, как другие клинки Братства. Я довольно скоро начала жалеть, что не оставила его в сумке стража.

— Почему ты его просто не выбросила?

— В моих краях говорят, что любопытство кошки гораздо сильнее, чем ее чувство самосохранения. Вещь представляла собой загадку, и вот так просто избавиться от нее, бросив в придорожную канаву, у меня рука не поднялась.

Что-то не сходилось в ее словах.

— Но ты все же так и поступила.

Она молча закатала рукав кофты, показывая мне, что скрывалось под ней — белый шрам, начинающийся от тонкого запястья и заканчивающийся на плече.

— Моя попытка устроить ему глубокую проверку. Тиски лопнули, и он распорол мне руку. Это стало последней каплей. Я напрочь забыла о своем любопытстве, плюнула на осторожность и избавилась от него в тот же день.

— В Морове.

Она хмыкнула:

— Предполагалось, что меня в городе никто не знает. Я была там первый раз, по своим делам, и никому не называла ни имени, ни того, чем занимаюсь. Не могу не спросить, Людвиг, каким образом это привело ко мне?

— Ты права — до тебя никому не было дела. Но тот, кому ты продала кинжал, находился под наблюдением инквизиции. А они обычно склонны проверять всех, кто общается с подобными лицами. Один из осведомителей проследил за тобой и узнал все, что мог. Так эти сведения попали ко мне.

— Понятно, — произнесла она. — Не стоило мне связываться с цыганом.

— Как ты вообще его нашла?

— Он сам меня нашел. Я только вернулась от лекаря, который наложил мне целую кучу швов, и вливала в себя сливовицу в какой-то дыре, чтобы заглушить боль. А тут подсел цыган. Гадкий тип. Я сочла, что такой мрази как раз «пригодится» кинжал.