Алексей Пехов - Золотые костры

Они ударили незнакомца в спину, опрокинули на землю, и только сейчас я рассмотрел, что это темные души в виде серых силуэтов людей в ошейниках, а «языки» — какие-то призрачные поводки.

Львенок, бросив соль, скрестил ладони и по пологой дуге отправил бирюзовый шипастый знак. Я отстал от него ненамного, создав замедляющую фигуру. От гулкого взрыва по площади загуляло эхо и из нескольких разбитых окон брызнули стекла.

Мы, обнажив кинжалы, бросились к оглушенным душам. Их было четверо, и справиться с ними оказалось несложно. Каждый раз, когда кинжал уничтожал одну из них, рукоятка обжигала холодом даже через шерстяные перчатки. Свободные поводки, извиваясь точно змеи с отрубленными головами, втягивались во мрак улицы.

— Прикрой. — Львенок склонился над мужчиной.

Я успел сплести защитную фигуру, когда на нас прыгнула следующая партия тварей. Две ударились о купол и отлетели назад, третья проскользнула через брешь, попыталась обхватить меня руками. Я пнул ее, отбрасывая от себя назад, на ловушку. Добивать не стал, решив не открывать спину Львенку.

— Что там? — спросил я.

— Мертв.

— Черт!

От дикого рева заложило уши, мрак в конце улицы заклубился, из него проступили контуры приближающегося чудовища, и мы бросились бежать туда, откуда совсем недавно пришли.

За спиной раздался грохот, похоже, образина, выбираясь на площадь, разворотила стену ближайшего дома. Что-то, пролетев над нами, упало впереди. Оставалось радоваться, что демон промахнулся. Как оказалось, он кинул в нас телом несчастного.

— Прямо! — крикнул я.

Мы припустили еще сильнее, слыша рассерженный рев за спиной.

Невысокая ограда, сложенная из серого шершавого камня, выплыла из снежной дымки. Не сговариваясь, мы перемахнули через нее, очутились на погруженном в ночные тени городском погосте, побежали мимо угрюмых могил, огибая забитую мертвецами церковь справа. Оказавшись на знакомой улице, свернули на перекрестке и только здесь привалились к стене. Львенок бросил уцелевший мешок соли под ноги, перевел дух. В отличие от меня он позаботился о том, чтобы взять хоть что-то из нашей добычи.

— Видел это? — наконец спросил он, вытирая рукавом нос.

— Ты о слепой малиновой жабе с козлиными рогами и копытами? Она высотой с двухэтажный дом. Ее сложно не заметить.

— Кажется это тот самый Цэкутул, которого вызвали. А видел души вокруг него? — Львенок оставался удивительно спокойным.

— Да. Он держит их на поводках и использует как поводырей и для убийства людей. Чего в аду предостаточно, так это темных душ.

— Никогда о таком не слышал.

— На наше счастье, он довольно медлителен и, похоже, отстал. — Я посмотрел на мрачную зимнюю улицу. — Не представляю, где искать беглую душу. Она может быть в любом. Где угодно. У нас не хватит времени проверять каждый дом. Предлагаю попытаться покинуть город. Пока вновь не начался буран.

Он взялся за мешок, закинул его себе на плечо:

— Пожалуй, теперь это единственный выход. В конце концов, нам не в первый раз переживать непогоду под открытым небом.

Из нижних окон постоялого двора лился тусклый свет.

— Мне надо забрать кое-что перед отъездом, старина.

— Давай. Я проверю лошадей. Возьми теплые одеяла. Укроем их, если станет совсем тяжко.

Я свернул к подсобным помещениям, прошел мимо кухни, в которой, судя по трубе, уже не горел очаг. В углу небольшого двора, между двух сугробов, корявым горбом застыла порядком занесенная карета дилижанса. Возле дверей конюшни висел фонарь, да и внутри горел свет — я видел желтую полоску под приоткрытой створкой ворот.

Внутри я обнаружил человека, которого уже встречал в таверне: тип с двумя клинками за поясом. Он был хорошо, очень тепло одет и, когда услышал, что скрипнули петли, развернулся ко мне, подняв небольшой арбалет и направив его мне в грудь.

Не требовалось много времени, чтобы оценить происходящее.

— Из-за лошади убьешь стража? — спросил я с иронией.

Его взгляд метнулся к моему кинжалу.

— Она мне нужна.

— Как и мне. А она все-таки моя. Где, кстати говоря, вторая?

Легкое пожатие плеч совершенно не повлияло на арбалет — он все так же смотрел в ту же точку.

— Когда я сюда пришел, ее уже не было.

Плохо. Мы с Львенком не сможем уехать на одной.

— Ты был в церкви?

— Почему, ты думаешь, я хочу уехать? — Он выдавил из себя смешок. — Не желаю присоединяться к мертвецам.

— Погода не для прогулок.

— Я рискну, — сказал человек. — Не хочу тебя убивать. Но убью, если не уйдешь с дороги.

Пора было принимать решение. Возможно, он не врал и испуган настолько, что бежит сломя голову. А быть может, передо мной колдун, вызвавший демона. Впрочем, на последнее мне плевать. С подобной проблемой мне точно не справиться, а тварь, которая дала нам задание, куда опаснее, чем вор. Если же передо мной темная душа — она не сможет покинуть город и пройти через адский буран, вернется назад.

— Ну, удачи тебе, незнакомец. — Я сделал шаг назад.

Пятясь, вышел из конюшни и постарался поскорее уйти с простреливаемого пространства, на случай если конокрад все-таки передумает расходиться мирно.

Он выехал верхом через минуту, озираясь по сторонам и держа арбалет наготове, но не заметил меня, стоявшего в густом мраке. Возле ворот околачивалось Пугало. Надо сказать, оно только и ждало намека, чтобы разобраться в этой щекотливой ситуации, но я не дал ему повода проверить остроту серпа. Одушевленный — не тот, кого стоит спускать на каждого, кто перешел мне дорогу. Со времен Морова Пугало достаточно сыто, и перекармливать его кровью я не собираюсь.

Оно было явно разочаровано моим решением.

— Хочешь помочь, убей демона. А лучше сразу двух, — сказал я, проходя мимо.

Соломенная голова пропустил мое предложение мимо ушей, отвернулся и побрел по улице, довольно быстро скрывшись в снежной круговерти и вновь разыгравшемся ветре.

Когда я вошел на постоялый двор, меня накрыла волна теплого воздуха, кто-то все же разжег погасший камин, и я понял, насколько холодно на улице.

У окна лежал труп ребенка, накрытый сорванной занавеской. Старуха-фермерша сидела за столом, глядя в одну точку. Львенок о чем-то тихо переговаривался со студентом, и за их разговором напряженно следил Проповедник. Пилигрим беззвучно плакал, блондинка с молитвенником испуганно жалась к своему единственному телохранителю, а хозяин постоялого двора орал из кладовки молитву, требуя ангелов снизойти и спасти его от адских исчадий.

— Студент хочет убраться с нами, старина, — сообщил мне Львенок.

— Ничего не выйдет. Твою лошадь увели уже давно. Мою только что, и буран вновь усиливается. — Я расстегнул меховую куртку.