Елена Жаринова - Волчья Радуга

— Ну что, рыцарь Килд, твои подопечные неплохо выглядят! — звонко крикнула Морэф. — Пора вести их к присяге.

Килд взмахнул бичом.

— Слушай меня, рогатые! Преклоните колени перед Домгалом Всемогущим и великой королевой Морэф!

Стадо дружно, хотя и неуклюже подогнуло передние ноги.

— Служите мне верно, и я награжу вас по заслугам! — крикнула Морэф формулу присяги. Деллузы ответили ей нестройным оглушительным ревом.

Пушистый хвост мелькал между деревьями, и «паломники» старались не отставать от оборотня.

— А я уже почти привык, — делился впечатлениями Василий. Он, кроме своих вещей, нес и рюкзак Яно с его одеждой. — Как будто с собачкой по лесу гуляем.

— Тише ты, он же все слышит, — шикнул на него Иван.

— А что я такого сказал? Собака — друг человека. А хомо хомини люпус эст. Интересно, а здесь грибы водятся?

Оборотень вдруг остановился, встряхнулся… «Паломники» отвернулись, поняв, что началось превращение. Через минуту Яно голышом зябко заплясал на лесной тропинке.

— Давай, одевайся быстрей, чай, не май месяц, — Василий бросил Яно джинсы, свитер и стройотрядовскую куртку. — Интересно, как мы в этом шмотье впишемся в местный колорит?

— Все, Волшебный лес мы миновали, — хрипло сказал оборотень. — Теперь я знаю, как выйти на дорогу.

— А почему, кстати, эти места называются Волшебным лесом? — спросил Иван. — Пока мы шли, я не заметил ничего волшебного.

— Да, где танцы эльфов на лужайках, где лешие и говорящие зверушки? — поддержал Василий.

— Я тоже никогда ничего не видел, — признался Яно. — Я боялся заходить сюда и волком, и человеком. Но мой учитель, который похоронен там на полянке, объяснял мне, что лесная Хозяйка бережет эти места от Домгала. А на что она способна — этого никто не знает. Хорошо, что она не обратила внимание на наше присутствие. Говорят, она добра к зверям, но любить людей у нее нет причины. Особенно, черных рыцарей. Они наши враги, наверное, поэтому Волшебный лес беспрепятственно пропустил нас.

Задолго до заката путники пересекли границу Аушмедлана. По пути им встретилась ярмарка, где серебряные ложки матушки Анастасии были обменяны на два крестьянских зипуна, один кафтан и пару сапог, оказавшихся впору только Ивану. Василий наконец прикрыл зипуном свой яркий свитер, стройотрядовские куртки запихали в рюкзак, и троица перестала так уж бросаться в глаза. Это было своевременно: места начались оживленные. То и дело навстречу попадались повозки, груженные брюквой, репой, картофелем, свеклой, капустой; пастухи перегоняли овечьи стада. Нередко с гулким топотом проносились всадники в черных доспехах, а один раз проехала запряженная четверкой роскошная карета.

— Они едут в Сварбор — королевский замок, — шепотом пояснил Яно, пока все трое пережидали опасность в придорожном кустарнике. Попадаться на глаза черным рыцарям не хотелось, поэтому было решено свернуть с дороги и продвигаться на север вдоль берега небольшой речки. Здесь водилось много зайцев, они так и порскали из-под ног. Василий провожал каждого шустрого косого голодным взглядом.

— Эх, смотри, какой красавец поскакал! Бройлер! Нагуляли они тут за лето жиры на экологически чистых продуктах. Слушай, Яно! А не мог бы ты ненадолго превратиться в волка и раздобыть нам ужин?

— Охотиться? — ужаснулся оборотень. — Но я не могу убивать зверей. Когда-то я это делал, но мой учитель Якофий строго-настрого мне запретил. «Учись поддерживать свою жизнь, не отнимая чужой», — говорил он.

— Надо же! Волк-вегетарианец! — скорчил мину Василий.

Яно хмуро взглянул на него.

— Все-таки я не совсем волк…

— Оставь его в покое, Крот, — вмешался Иван. — Вон, видите — огоньки зажглись? Какая-то деревня. На рассвете рискнем купить там еду. У меня осталось еще пять чайных ложечек.

На ночлег остановились на самом берегу — там, под прикрытием обрыва и кустарника, нашлось отличное место для костра. Без огня было не обойтись: к ночи похолодало, и пожухлую траву посеребрил иней. Впрочем, здесь можно было не беспокоиться, что костер заметят с дороги. Яно опять обернулся волком и обещал стеречь маленький лагерь всю ночь. «Паломники» долго кряхтели и ворочались, устраиваясь на своих зипунах, а оборотень свернулся калачиком прямо на холодном песке.

Его звериное чутье позволяло уловить множество запахов. Пахло рекой и костром, чужой одеждой и близким жильем. На той стороне реки тоже жгли костер, и оттуда отчетливо доносился аромат грибной похлебки, навеявший воспоминания об осенних днях в избушке Якофия. С другого берега слышались смех и музыка. Оборотню почудилось, что один из далеких голосов ему знаком, но он не стал поддаваться наваждению. Закрыв глаза и спрятав нос в лапах, Яно задремал.

А в это время в ворота замка Хошфор въехали пятеро черных рыцарей.

— Что за чертовщина, — недовольно проговорил один, оглядывая пустой двор. — Куда все подевались? Кто позаботится о моей лошади?

Наконец с кухни выбежал перепуганный слуга.

— Где тебя носит, бездельник, — высокомерно процедил рыцарь, бросая ему поводья. — Пусть кто-нибудь доложит вашему господину, что к нему приехал герцог Наурфелский.

— Господин, — прошептал слуга, воровато оглядываясь, — господин герцог Фаргит не велел его беспокоить. Он не в духе. Слугу, который принес ему вино, он встретил пинком. Все в доме боятся к нему заходить.

— Я заплачу тебе за риск, — заявил гость, вкладывая в руку конюха серебряную монету.

Конюх не преувеличивал. Со вчерашнего вечера в замке Хошбор все ходили на цыпочках, а к дверям герцогских покоев не осмеливались приближаться вовсе — даже самому грубому и тупому человеку не под силу было слышать доносившиеся оттуда ужасные звуки.

Фаргит лежал на роскошном атласе, не снимая сапог. Подушка еще хранила чудесный запах ее волос… Демону мерещились румяные чувственные губы, которые он так и не поцеловал… Он то тосковал, то приходил в бешенство. Он потерял, упустил, прохлопал ценную, бесконечно ценную вещь. И теперь она пропала, сгинула навсегда!

Узнав о побеге Кати, Фаргит с трудом сдержал желание самолично выдрать этого раззяву Грэйжека. А заодно и его братца, который сосватал своему господину такого дурака. Он отправил обоих на конюшню, велел спустить с них три шкуры, а потом вернуть обратно в деревню, с глаз долой. Слуги, которые по его приказу прочесали с собаками всю округу, сообщили, что след девицы теряется на болоте. Неужели она предпочла ужасную смерть в трясине завидной участи его любовницы? Фаргит испытал нечто, похожее на угрызения совести. Он ведь даже не угрожал ей как следует, чего она так испугалась? Неужели его демонического облика? В том, что девушка не могла пройти через болота, Фаргит не сомневался.