Лада Лузина - Выстрел в Опере

— А теперь помыслите, уважаемая Мария Владимировна, хоть это и получается у вас порой плоховато, чем отличается языческая жертва от вашей?

— Бог пожертвовал собой, — послушно помыслила Маша.

— Тепло-тепло, — иронично похвалил ее Демон. — То бишь разница состоит исключительно в том, кого ты отдаешь на закланье — себя или другого.

— И ради кого ты делаешь это, ради себя или ради других, — набавила Маша. — Язычники просят что-то для себя. Просят рыбу у водяного — и жертвуют лошадью.

— То есть кем-то или чем-то. Иными словами, ведут себя куда более естественно и здравомысляще.

Киевица смолчала.

— Однако же, — сказал Демон, — не будем спорить по этому поводу. Коли вы, уважаемая Мария Владимировна, считаете, что убивать себя естественнее, чем жить, — то, увы, это ваше право. Вернемся лучше к столь интересующей вас Аннушке. Лира не дарит человеку талант, она помогает ему реализовать его. И требует свою законную жертву взамен.

— По-моему, ваша Лира — чистое зло, — высказала сложившееся убеждение Маша.

Демон посмотрел на нее укоризненно.

— Знаю, — сказала она, — зла и добра не существует.

— Вы не поняли, — отмел ее знание он. — Лира — не добро и не зло. Она — это вы. Талисман не принимает решений, кому жить, а кому умирать. Он лишь дает своему хозяину силы свершить избранное им.

— Так ты считаешь, Ахматова — плохая? В моем понимании, — быстро выправилась Маша. — Я просто не знаю, как иначе сказать.

— Лучше всех это сказал Александр Блок. Вам известно, за что он не любил нашу Аннушку? Он говорил: «Поэт должен стоять перед Богом, а Ахматова всегда стоит перед мужчиной». Где-то между моленной и будуаром — уж простите, что цитирую критика [12] «До убожества ограничен диапазон ее поэзии — поэзии взбесившейся барыньки, мечущейся между моленной и будуаром» — из обвинительной речи Жданова против Ахматовой. . Иначе говоря, она — женщина!

— Женщина, которая сильнее мужчин.

— Женщина в высшем смысле этого слова! Мужчины писатели ведут себя по-иному… Позвольте мне сделать вам приятное.

Демон пробормотал несколько слов и звонко щелкнул пальцами.

Дама с девочкой исчезли.

Пустой павильон заполнил взвод гимназистов, в одинаковых ремнях и фуражках с эмблемой 1-й гимназии.

У Ковалевой перехватило дыхание.

Одним коротким щелчком Демон перенес их в другой день и час, а может, и в иной год бытия панорамы «Голгофа».

«Как он это сделал?»

— 1902, — подтвердил он догадку, и металлический палец на набалдашнике трости указал ей на мальчика лет десяти, со светлыми волосами.

— Булгаков? — обмерла Маша.

«Конечно… Гимназистов 1-й гимназии водили сюда на экскурсию классами».

— Вам приятно? — кивнул Демон. — Я рад.

«Булгакову десять или одиннадцать лет…

Он уже прочел „Мертвые души“.

Живет в Кудрявском переулке.

Такой серьезный».

Маленький гимназист стоял неподвижно, неотрывно вглядываясь в дальнего, покрытого дымкой Христа.

Ребра умирающего Бога проступили сквозь кожу. Живот был втянут. Держа в руках тонкую трость, римский воин протягивал к губам распятого губку…

— Пей! — сказал палач, и пропитанная водою губка на конце копья поднялась к губам Иешуа.

— просияла строка из «Мастера и Маргариты».

Но то, что Булгаков списал свой «Ершалаим» с живописного Иерусалима на Владимирской горке, списанного с полотна Фроша и Кригера, списавших его, в свою очередь, с истинных иерусалимских холмов, не было для студентки новостью.

Нынче же в голову ей пришло совсем новое:

«По Булгакову, Иешуа Га-Ноцри тоже был распят на Лысой Горе [13] По евангелию, Иисус Христос был распят на холме под названьем Голгофа. В романе «Мастер и Маргарита» Иешуа принимает смерть на Лысой горе. .

Как и этот Христос…

Ведь Владимирская горка прячет Лысую Гору…

…ту самую, где Ахматова прятала Лиру».

— Но мы говорили о писателях-женщинах, — напомнил о себе Машин спутник. Всякая женщина ближе к природе, ближе к Земле. А Мать-Земля не склонна к абстрактным идеалам и не видит дурного в том, чтобы накормить голодного волка зайцем. Потому-то едва Аннушка нашла талисман, ее младшая сестра попала в лапы к медведю. Затем заболел ее брат. Вот тут-то девочка испугалась и совершила обратную жертву — христианскую. Она пожертвовала самым дорогим ради спасения брата.

— Обратную жертву? — сказала студентка. — Анти-жертву? Как у Булгакова? — Она помолчала, ожидая, не станет ли Демон кричать, и договорила: — Мирон Петровский доказал: перед балом у Воланда Маргарита прилетает в Киев, в Город, где крещена Русь. Владимир крестил киевлян в реке — на правом берегу. И, купаясь в реке Чарторые на Левом — обратном берегу Днепра, Маргарита проходит обряд раскрещивания… То есть анти-обряд.

Демон не ответил.

— Но почему Лира выбрала Рику? А не, к примеру, бонну? — спросила Маша.

— Кровная жертва, — сказал Демон, не глядя на спутницу. — Все очень просто и, как я уже объяснял вам, материалистично: чем толще лошадь, тем больше рыбы. Смерть единокровной сестры, если так можно сказать, «толще» смерти посторонней женщины. Впрочем, Лире не нужна ничья смерть, ей нужна жизнь, энергия, сила, которую она передает хозяину. Вот отчего жизнь Аннушкиных братьев и сестер закончилась столь трагично [14] Сестра Ирина умерла ребенком, сестры Инна и Ия умерли от туберкулеза в 1906 и 1922 годах. Старший брат Анны покончил с собой в 1920. Младшего брата Виктора Ахматова считала погибшим. Только в старости она получила письмо, из которого узнала, что он живет в Нью-Йорке. …

«И Ахматова сама предсказала смерть своей последней сестры — Ни».

— А Гумилев?

— Жизнь того, кто любит тебя, не худее кровной жертвы. Николай был влюблен в нее с семнадцати лет.

«Друг, который был в нее влюблен, тоже покончил. Студент-католик, который в Ахматову был влюблен, — покончил тоже. По этому поводу в Питере был жуткий скандал… Муж ее, Гумилев, раза три пытался из-за нее покончить с собой. А потом его расстреляли».

— Но почему он умирал так долго? Гумилев погиб в 21-м году.

— Чем сильнее жертва, тем дольше ест ее рыба, — развил свою аллегорию Демон. — Чем слабее, тем быстрее она умирает. Рика была маленькой, слабой, и сгорела сразу. Гумилев прибыл в Киев в двадцать один год. В двадцать два его нашли в Булонском лесу, он пытался отравиться цианистым калием. Но имеется еще один немаловажный нюанс. Вступив с ним в брак, Анна спасла его, как спасла в свое время и брата, вновь пожертвовав самым дорогим — свободой.

Пришли и сказали: «Умер твой брат»…

— немедленно выдала Машина стихолюбивая память произведение, посвященное, однако, не Ахматовскому брату Андрею, а Гумилеву: