Лада Лузина - Никола Мокрый

— От солнца, — согласилась Маша.

Катерина Михайловна уже шла к ним с интригующей черной папкой в руках.

— Я должна кое-что сказать вам, — напряженно сообщила она. — Когда Маша разгадала загадку про мельницу, я позвонила в свой офис, чтоб мне привезли их сюда…

— Кого их? — отозвалась на интригу Землепотрясная Даша.

— Все документы, касающиеся приобретения участка земли на Подоле. Весной мне предложили купить его по превосходной цене. Покупка была очень выгодной. Но я отказалась. Потому что на глаза мне попалась одна статья… Зима, как вы помните, была в этом году очень снежной. Подобного не было в Киеве давно, и все ждали весной наводнения. И не только… — Катерина открыла папку и взяла оттуда один-единственный лист — ксерокопию газетной страницы, исчерканную нервной красной ручкой.

АПОКАЛИПСИС ПО-КИЕВСКИ

— кричал заголовок.

— Чего-чего? — скривилась Чуб.

— Его сделали люди, — Катерина Дображанская сделала широкий жест рукой, приглашая Киевиц еще раз взглянуть на огромное рукотворное море. — И если в один страшный день стихия окажется сильнее, чем преграда Киевской дамбы, на волю вырвется 4 кубокилометра воды. И остановить ее будет уже невозможно…

— Да ладно… — начала было Чуб.

Но остановить Катю оказалось невозможно тоже:

— Первыми погибнут Оболонские Липки. Высотки рухнут, как домино, одна за другой — волна снесет их на третьей минуте. Спустя еще две минуты — сгинет Троещина, спустя десять — Подол, через пятнадцать — Русановка. Весь Левый берег будет затоплен. Метро и канализация — тоже. Подол и прибрежные районы исчезнут. Погибнет до полутора миллионов людей. Но волна не остановится. Она пойдет дальше, уничтожая по дороге города и поселки, снесет Каневскую и Запорожскую дамбы, достигнет Черного моря и отправится в Турцию, топить ее северное побережье. После того как Киевское цунами пройдет по Украине, треть страны превратится в зловонное, кишащее трупами болото. От такого удара государство уже не оправится…

— И поэтому ты отказалась от выгодной сделки? — саркастично спросила Чуб. — А еще Киевица! Да у нас постоянно печатают такие страшилки. — Даша изъяла газету из Катиных рук и, комикуя, прочла заголовок: — «Апокалипсис по-киевски». Если честно, по-киевски я предпочла бы котлетку… Тьфу. До сих пор перловка в горле стоит.

— Да, я — Киевица, — Дображанская не поддалась на Дашин сарказм, — и знаю: к интуиции стоит прислушиваться. И знаю теперь, что оказалась права. Кое-что я тогда не заметила. Взгляните на дату выхода статьи.

— Ну, 3 апреля, — прочла Чуб.

— 3 апреля? — охнула студентка. — Водопол! День весеннего пробужденья воды. День рожденья Водяного, с которым мы его не поздравили…

— Я не согласна с тобой, Маша, — Катерина обращалась уже лишь к Ковалевой. — Днепрогэс взорвали в 1941. С тех пор прошло ровно пятьдесят лет. Водяному нужна новая жертва. Еще большая, чем предыдущая… И времени у нас почти не осталось. Сегодня наш последний день. Последний день Русалий. Завтра на рассвете Проводы.

Маша невольно посмотрела на горизонт, силясь поверить, что эта, такая мирная, синяя, сияющая на солнце бриллиантовыми искрами, исчерченная картинно-белыми парусниками водная гладь вдруг встанет на дыбы и пойдет на их Город.

— Нет. Я не верю, — озвучила ее мысли Чуб. — Я не верю, что завтра на рассвете прорвет дамбу. — Землепотрясная сжала кулаки, изображая прочность конструкции, и для верности потопала ногой об асфальт.

Катю топанье явно не переубедило:

— Когда поверишь, будет поздно.

— Кое в чем Катя права, — нехотя подтвердила студентка. — Я читала, в проекте Днепровского каскада принимал участие сам Сталин. Когда он спросил, что случится, если прорвет одну из плотин, ему ответили, что вода остановится у Запорожской ГЭС. Тогда он спросил, что нужно сделать, чтоб после прорыва вода уничтожила все плотины… Весь Днепровский каскад, включая и нашу дамбу, строили так, чтоб в случае войны он сработал как оружие массового поражения.

— Зато тогда ты точно выиграешь спор со своим Николаем, — надбавила Катя. — Такого он не увидит ни за какие деньги. Жаль, наслаждаться победой ты будешь недолго — минут 15. За 20 минут вода уничтожит пол-Города. Третья часть страны станет болотной страной — вотчиной Водяного. Что это еще, как не серьезное предупреждение нам? — Катя ударила ладонью по листу со статьей.

— Я скажу тебе что, — фыркнула Чуб. — Например, тематический номер. Я полгода журналисткой работала. Редактор просто знал про языческий праздник Водопол — это ж не тайна. А тема наводнения правда была актуальной. Все в Киеве говорили про будущий потоп. Смотри, — Даша ткнула пальцем в нижнюю часть листа, вместившего кусок заголовка другого материала: «Вице-премьер по чрезвычайным ситуациям обещает, что…».

— Твоя версия не исключает мою, — Катерина аккуратно вынула лист из Дашиных пальцев и прочла имя журналистки. — Вилетта Всезнайкина. Поехали.

— Куда еще? — нахохлилась Даша.

— В редакцию газеты. Выясним, кто из нас прав.

Маша посмотрела на бетонную чайку — черный ворон сорвался с ее крыла и полетел в сторону Киева.

В редакцию, прописавшуюся в высоком офисном здании на Оболони, трое доехали молча. В темных глазах Катерины плескался апокалипсис, круглощекое лицо Даши Чуб хранило саркастично-презрительное выражение. Маша же невидяще смотрела в окно, на равнодушные к ней элитные высотки Оболонских Липок с фигурными мансардами и частными садами на крышах… Когда же Дображанская припарковала свое «вольво» в аккуратном дворе и троица выбралась наружу, младшая из Киевиц вдруг покачнулась, охнула и схватилась за дверцу.

— А можно я посижу… подожду вас в машине. Мне что-то нехорошо.

— Это наверняка от жары, — предположила Катя. — Отдохни. Я оставлю включенным кондиционер. Мне не трудно узнать все самой.

— Точно нетрудно? — сатирически пропела Даша. — А то я вообще-то от жары не страдаю. Могу и с тобой пойти. И не нужно меня благодарить! Эх, не нравишься ты мне, Машка, — швырнула она на подругу сверляще-подозрительный взгляд. — Ладно, еще разберемся…

Продолжая обмениваться едкими репликами, Киевицы вошли в стеклянные двери. Маша прислонилась к машине и закрыла глаза, ощущая, как ее накрывает другая волна — ее собственное цунами, сносящее все тщательно выстроенные защитные преграды, затягивающее ее в пучину — на дно.

На капот черного «вольво» сел черный ворон. И еще до того, как Маша приподняла отяжелевшие веки, она знала, что уже не одна.

— Где он сейчас? — тихо спросила она.

— Далеко. Очень далеко. На противоположном конце мира… — ответил Киевский Демон.

— Я знаю. Там, на дамбе, я почувствовала, как порвалась наша связь… Теперь Мир может жить без меня.