Мэгги Фьюри - Сердце Мириаля

Балованные обитатели конюшен иерарха обычно вели себя мирно и были довольны жизнью, но сегодня они все, как один, беспокойно метались по своим стойлам, округлив глаза от страха и оглушительно молотя копытами в стены. Шкуры их потемнели от пота, ноздри раздувались, чуя кровь и смерть. Агелла быстро поняла, что напрасно винила в смертоубийстве одного из боевых коней. Добежав до дальнего конца конюшни и закрытых стойл, в которых обычно помещали новых коней, она увидала, что два стойла заняты и возле них — на почтительном расстоянии — теснится с десяток гвардейцев. Новые кони? И никто ей о них не шепнул ни слова?! Обычно Агеллу одну из первых приглашали осмотреть новичков. Женщина-кузнец обозлилась не на шутку, но тут же вздрогнула: один из гвардейцев навел на коня арбалет.

— А ну, пропустите меня!

Агелла произнесла эти слова, даже не повысив голоса — ей это было и ни к чему. Вояки тотчас расступились и дали ей пройти. Все они хорошо знали, что спорить с кузнецом — значит накликать себе неудачу. Она взглянула на коней — и все прочие мысли точно вымело из ее головы. В соседних стойлах сверкали глазами и били копытами два вороных, соразмерно и изящно сложенных исполина. У женщины разом перехватило дыхание — так восхитила ее эта яростная стать. Она заметила, что один из вороных — жеребец. Агелла остановилась перед его стойлом — так, чтобы вороной красавец не исхитрился укусить ее.

— Мириаль всесущий! — потрясение пробормотала она. — Сефрийцы! Откуда они здесь взялись, ад меня побери?

От двери стойла, в котором ярился жеребец, тянулась широкая кровавая полоса — здесь проволокли тело злосчастного Рупера. Сейчас конь неистово терзал дверь зубами и копытами, явно вознамерившись разнести в щепки эту единственную преграду на пути к свободе. Фергист, старший конюх, бессильно наблюдал за этим буйством — тощий, долговязый, весь напрягшийся, как струна, на лбу под седеющими прядями прорезалась озабоченная морщинка. За грохотом копыт, гневным ржанием коня и треском дерева Агелла едва уловила обрывки речи Фергиста — он поспешно, вполголоса растолковывал, что и как.

— Привели их только сегодня… Рупер понес им воду… споткнулся, верно… Отец бросился туда… Мы его вытащили… дверь захлопнули вовремя, не то носился бы сейчас по всем Пределам… Я не решился их пристрелить. Ты же знаешь, какие они редкие. Иерарх и лорд Блейд — оба приказали особо заботиться о них… Ради Мириаля, сделай хоть что-нибудь!

Агелла покачала головой.

— Быть может, у тебя и не останется другого выхода, как только их прикончить. Этот жеребец того и гляди разнесет дверь в щепки — и что тогда?

— Насчет двери можешь не беспокоиться, — высокомерно отвечал старший конюх. — Эти стойла сработаны с особой прочностью — я сам наблюдал за работой мастеров. Не родился еще на свет тот конь, что сможет вышибить дверь в моей конюшне!

Женщина-кузнец снова перевела взгляд на вороного мятежника — и лишь сейчас отметила, что он закатил глаза так, что белеют белки, а могучая шея тускло отливает потом. За всей этой неистовой мощью таился самый обыкновенный страх. Коня увели от привычного окружения и бросили одного в незнакомом месте, где полно чужих людей и коней. Потом пришел бедняга Рупер и… Агелла отвела взгляд от оскаленных зубов жеребца и громадных передних копыт, которыми тот размеренно молотил по двери стойла, — и вдруг глаза ее сузились. На брюхе и задних ляжках вороного ясно виднелись свежие следы от кнута. Женщина резко развернулась к старшему конюху:

— Кто бил его кнутом?

— Далвис. Отец мальчика. — Фергист сокрушенно покачал головой. — Вначале-то конь вел себя вполне прилично. Дичился, конечно, нервничал, да ведь так поначалу со всеми бывает. Но вот что странно — с Рупером он был смирен, как котенок, словно привык уже иметь дело с детьми. Вот почему мы позволили мальчику войти в стойло. Потом Рупер споткнулся и упал прямо под копыта — вот тогда его отец перепугался и накинулся на коня с кнутом. — Старший конюх вновь покачал головой. — Жеребец бросился прямиком на Далвиса — и кончено.

— Погоди-ка! — воскликнула Агелла. — Я так поняла, что погиб мальчик!

— Нет-нет, Рупера нам удалось вытащить, покуда жеребец молотил копытами Далвиса. Парнишка просто ударился, когда падал, и потерял сознание. Сейчас он у целителей. — Фергист придвинулся ближе к собеседнице. — Знаешь, что занятно? Все время, покуда конь вколачивал беднягу Далвиса в пол — а ведь Рупер валялся там же, прямо посреди стойла, — этот зверюга ни разу не наступил на мальчика. Как будто он…

Дверь стойла словно лопнула, с треском разлетевшись на куски. Живая, неистово ржущая лавина отшвырнула Агеллу прочь, вмяла в стену с такой силой, что женщина расшибла локоть и больно ударилась затылком. Проворно вскочив, она бросилась вдогонку за удирающим жеребцом, перепрыгнув по пути через головы гвардейцев, которые тщетно пытались выбраться из сточного желоба. Что-то хрустнуло под ногой — сломанный арбалет, который явно побывал под могучим копытом беглеца.

— Заприте двери! — рявкнула Агелла, но было уже поздно. Почти одновременно женщина-кузнец и старший конюх выскочили во двор конюшни и увидели, как вороной демон несется прямо на беззащитного Сколля.

Агелла только охнула, бессильно глядя на эту ужасающую сцену. Сколль даже не шевельнулся, только побледнел как мел. От страха у Агеллы сердце ушло в пятки. Вот дерьмо! Окаменел он, что ли? Однако за миг до неизбежной гибели мальчишка вдруг ловко отскочил с пути вороного исполина и долго, пронзительно свистнул. Разъяренный конь остановился мгновенно как вкопанный — так что подковы высекли искру, а на булыжниках остались длинные белые царапины. Круто развернувшись, конь опять направился к мальчишке, но на сей раз уже мирной, неспешной трусцой. Сколль протянул руку, и вороной гигант уткнулся носом в раскрытую ладонь, а затем принялся облизывать промокший от пива рукав.

— Всесвятой Мириаль! — Голос старшего конюха задребезжал. — Твой ученик, Агелла, скорее должен был бы стать моим. В жизни не видал ничего подобного!

Женщина-кузнец шумно выдохнула, лишь сейчас сообразив, что на время перестала дышать.

— Я тоже, Фергис. Я тоже. И от души надеюсь, что больше не увижу.

Когда они приблизились к мальчишке — держась на почтительном расстоянии от коня, — Сколль уже гладил вороного по могучей шее, и на лице его было написано безмерное удивление.

— Госпожа Агелла, — выдохнул он, — глядите, я ему понравился!

— Сколль, — негромко и ласково проговорила женщина— кузнец, — откуда ты знал, как нужно свистеть этому коню?

Ученик зарумянился, как девчонка.

— Я нынче утром видел этих коней с вольными торговцами, — пояснил он. — Жена торговца все время им свистела, а кони, наверное, без нее скучают. Вот я и подумал, что знакомый звук…