Мэгги Фьюри - Сердце Мириаля

— Что?! — Пресвел вскочил. — Мне?! Позаботиться о ребенке?! Одному?! — В голосе его прозвучал нешуточный испуг. — Но, госпожа…

— Ты же сам сказал, что я всегда могу рассчитывать на тебя. Верно?

— Но… но… это ведь твоя подопечная! Неужели ты не пойдешь со мной? — Пресвел сделал глубокий вдох, стараясь отыграть хотя бы часть утерянных позиций. — Леди Серима, ты совершаешь ошибку. Если ты сейчас не вернешься к девочке, не узнаешь ее чуть поближе, со временем сделать это будет все труднее.

Лицо Серимы окаменело, бесстрастное, как и ее голос.

— Ничего страшного. Я не стала бы тем, кем стала, если б тратила свое время на возню по хозяйству, и этот случай — не исключение. Я дам девчонке крышу над головой, потому что обещала это Гиларре, но времени возиться с соплячкой у меня нет. Сегодня вечером займись ею сам, а утром найми опытную няньку. Это все.

С этими словами Серима вскочила, рывком отдернула занавеску и, повернувшись спиной к Пресвелу, уставилась в окно.

— Я сказала — это все, — холодно повторила она.

— Слушаюсь, леди Серима, — негромко ответил Пресвел и поспешил удалиться. Он отлично знал, что в иных случаях лучше всего заткнуться и выполнять приказ. Пресвел не продержался бы так долго на службе у Серимы, если б точно не знал, когда можно надавить на нее, а когда нужно отступить, — но на сей раз он просчитался. Он видел Сериму всякой — мстительной, гневной, упрямой, обеспокоенной, жестокой, но и не полагал прежде, что доживет до того дня, когда увидит ее испуганной.

Минуту спустя, когда Пресвел торопливо спускался в кухню, его лицо вдруг осветила улыбка. В голову ему пришла неплохая — да что там, просто замечательная, гениальная идея! Вот оно, думал помощник Серимы, с трудом сдерживая волнение. Вот как он спасет Рохаллу, даст ей крышу над головой, тепло и уют! Если она справится с ролью няньки, то сможет поселиться здесь, а леди Серима будет заботиться о ней, как заботится обо всех своих служащих. У Рохаллы будет вкусная сытная еда, чистая и теплая одежда, и ей больше не придется калечить свои руки непосильным трудом на кухне и в прачечной…

А как насчет ее ночных трудов? — ехидно осведомился внутренний голос. Не можешь же ты привести Рохаллу в этот дом под тем предлогом, что хочешь помочь ей, а между тем тащить ее в свою постель? Пресвелу стало грустно — и он знал, что это только начало. Если его план удастся, он может лишь надеяться, что Рохалла со временем захочет вознаградить его — иначе же придется удовольствоваться ролью благодетеля. Что ж, это, во всяком случае, самый безопасный вариант. Им обоим придется быть крайне осторожными и ничем не выдать, что они были знакомы прежде. Серима до небес взовьется, если узнает, что нянька ее подопечной была прежде шлюхой из Нижнего Города, да и вряд ли взглянет благосклонно на то, что эта шлюха несколько раз обслуживала ее помощника. Хуже того — если Серима обнаружит, что под ее кровом творятся какие-то тайные дела, бешенству ее не будет границ, и тогда Пресвел и его любимая в один миг окажутся на улице.

В густых тенях, лежавших у ворот роскошного особняка леди Серимы, в неистовстве ночной бури затаилась еще одна тень. Когда отдернулась занавеска на окне и прямоугольник света упал на снег, лицо женщины, очерченное светом лампы, жадно пожирала из темноты пара ненавидящих глаз.

— Наслаждайся этой ночью, леди Серима, — глухо прорычал низкий, почти что звериный голос. — За зло, которое ты причинила мне и моей семье, ты не доживешь до утра.

Не мигая, Ивар смотрел, как вновь опустилась занавеска.

— Не беспокойся, — посулил он, — скорой смертью ты не умрешь. Это было бы слишком просто. Клянусь, перед смертью ты в точности узнаешь, как страдала моя жена!

Было уже совсем поздно, когда Эвелинден покинула наконец дом кузнеца, но свое дело она по крайней мере сделала. Все бездомное семейство сейчас сладко спало, угостившись сонным отваром. Эвелинден даже ухитрилась подлить немного отвара в вино Агеллы и сидела с подругой до тех пор, пока та не начала клевать носом в кресле у очага. Ох и будет она клясть меня, когда проснется, с улыбкой думала лекарь, ну да это ничего. Пускай хорошенько выспится ночью, а уж утром может злиться себе, сколько пожелает. Бредя по рыхлому снегу, Эвелинден размышляла о том, что и ей самой нынче ночью понадобится снотворное — после тех ужасов, о которых рассказывала бедняжка Фелисса.

Печально покачав головой, лекарь направилась ко Внутренним Пределам, радуясь тому, что путь ей освещают фонари на длинных шестах, которые горят между домами. Порыв ветра едва не сдернул с плеч ее белый плащ, и она запахнулась в него поплотнее. Мириаль всеблагой, ну и мороз! Эвелинден попыталась ускорить шаг — насколько дозволял глубокий и рыхлый снег. Ей не терпелось вернуться поскорее домой. Кайта наверняка уже приготовила для нее чай или подогретое вино с пряностями…

Что-то тяжелое ударило женщину меж лопаток, сбило с ног и придавило к земле. Ноздри и рот Эвелинден тотчас забило снегом, и она, задыхаясь, забилась в панике. Громко затрещала ткань — с нее сдирали плащ. Неведомая рука с силой надавила ей на затылок, глубже вдавливая в снег, чтобы приглушить крик боли, — в ее беззащитную плоть точно разом вонзилось полдюжины раскаленных ножей.

Затем ее схватили за плечи и легко, без усилий повернули лицом вверх — точно тряпичную куклу. Краем глаза Эви заметила, что снег вокруг почернел от ее крови. Хладнокровный рассудок лекаря сказал ей, что надежды выжить у нее почти нет. Потом она заглянула в лицо своего мучителя — и даже тень надежды исчезла окончательно. Узкий череп был туго обтянут мертвенно-бледной кожей, глаза пылали хищным кроваво-алым огнем, черные губы растянулись в жуткой ухмылке, обнажив длинные острые зубы. За плечами напавшего, точно обрывок ночной тьмы, подымалась пара черных громадных крыльев. Мириаль всеблагой, да ведь это не человек!

Затем чудовищный лик склонился над Эвелинден. Полыхнула слепящая боль, когда клыки глубоко вонзились в ее горло… и больше она уже ничего не почувствовала.

Как только Беврон вышел из комнаты, чтобы приготовить обещанный чай, Гиларра встала из кресла и вернулась к окну. Там она и стояла не шевелясь и смотрела, как падает на землю густой снег. Отвесные склоны ущелья преграждали путь яростному ветру, который наверняка бесновался сейчас на вершине горы. Священные Пределы казались воплощением зимней сказки — каждый уголок их в ярком свете фонарей блистал мерцающим серебром. Гладкий снежный ковер, укрывший землю, переливался алмазными искорками.

Снег все падал — мягко, бесшумно, и до чего же прекрасна была эта картина, если любоваться ею в окно жарко натопленной комнаты! Гиларра отлично знала, что на улицах города никому бы не пришло в голову любоваться снегопадом. Этот белоснежный, невинный с виду пух — на самом деле хищник, тайный и безжалостный убийца. Снаружи, вне безопасности Пределов пурга воет сейчас, точно стая голодных волков. Многие бедняки с городских окраин не доживут сегодня до утра — да и не только они. Гиларра содрогнулась, представив себе, что творится сейчас на вершине горы. Если Блейд и Заваль не нашли, где укрыться от бури, можно считать, что они уже мертвы.