Мэгги Фьюри - Сердце Мириаля

Угрюмое безмолвие Верхнего озера как нельзя лучше отвечало настроению Элиона. Невидящие глаза его смотрели в никуда, а разум вновь и вновь погружался во мрак невозвратимого прошлого, находя там лишь одно — Мельнит, бывшую совсем недавно напарницей Элиона. Мельнит безраздельно царила во всех его воспоминаниях: вот она весело хохочет, и рыжие волосы плещутся на, ветру, точно знамя; вот она в безымянной портовой таверне прекращает пьяную драку, швырнув (к вящему ужасу трактирщика) дюжину бутылок с драгоценным старым вином прямо в гущу драчунов. Вот она вскинула лук, сосредоточилась, лицо словно окаменело — и едва различимый вдали всадник рухнул оземь со скачущего во весь опор коня; вот сражается, охваченная боевым пылом, и не важно, меч ли сверкает в ее руках, мелькает ли увесистый посох — все едино враги вокруг нее валятся замертво, точно скошенная трава…

Мельнит, старшая в паре, на десять с небольшим лет старше Элиона, его наставник, опекун, проводник и друг. Отблески полночного костра пляшут на ее смуглом лице, осунувшемся от усталости, а она сидит, крепко обхватив руками колени, и волосы ее пылают ярче пламени, а в глазах затаенная, чуть виноватая печаль. Так она частенько смотрит на Элиона, и взгляд этот словно говорит: я помню о твоей безнадежной страсти, но, увы, не в силах ответить на нее…

Мельнит перед самой своей гибелью — бьется не на жизнь, а на смерть в мрачном и зловонном лабиринте, цитадели ак'загаров. Вот она уже истекает кровью от множества ран, и зловещие крылатые силуэты все тесней окружают ее, алчно вопя и ухая при виде текущей крови, но уворачиваясь — пока — от смертоносной пляски меча Мельнит, который вот-вот выпадет из ослабевшей руки. Вот уже твари набросились на нее и рвут, еще живую, в клочья, и последним усилием воли она кричит Элиону: беги, спасайся, донеси до Гендиваля тайну, которую мы должны были раскрыть здесь — и раскрыли…

Мельнит погибла, чтобы он, Элион, выжил и оплакал ее. Еще четыре месяца назад она была жива. И с той самой минуты, когда жизнь ее оборвалась, мир Элиона превратился в неизбывную черную бездну — боль…

Элион со стоном закрыл лицо руками. Напрасно он пришел сюда. Боль его и так невыносима, а уж в этом месте, где каждый камень, каждая пядь земли дышат воспоминаниями… Нестерпимое горе привело его на распутье, и теперь ему предстоит сделать выбор. Он может покинуть Гендиваль и Тайный Совет, попросить кого-нибудь из целителей изъять из его памяти воспоминания о тех днях, когда он был чародеем, и заменить их искусственно сотворенным прошлым. Беда только, что тогда он лишится и воспоминаний о Мельнит — и это после того, как уже потерял ее въяве. Как ни мучит его прошлое, воспоминания — это все, что осталось ему от Мельнит.

Другой выход — небытие. Озеро здесь глубоко, и если Элион бросится в воду как есть — в тяжелых сапогах и одежде, при мече, — он очень скоро воссоединится с Мельнит, а если (как подозревал Элион) жизни после смерти не существует, он по крайней мере избавится от нестерпимой боли…

— Элион! Элион!

Молодой чародей вздрогнул, осознав, чья рука легла на его плечо. Судя по раздраженному тону, Кергорн уже давным-давно зовет его и не может дозваться. Густо покраснев, Элион виновато вскочил. Оставалось лишь надеяться, что его мрачные раздумья скрыл мысленный щит — первое, чему учится каждый начинающий телепат.

— Господин… — пробормотал он, сознавая, что деваться некуда. Кергорн застиг его именно там, куда строжайше отсоветовал ходить.

Архимаг поглядел на молодого чародея и покачал головой.

— Опять ты здесь, Элион? — вздохнул он. — Как бы я ни сострадал твоей утрате, скажу прямо: ты только вредишь себе, в одиночестве предаваясь мрачным мыслям. Никто не требует, чтобы ты позабыл Мельнит — мы все любили ее, — но такие назойливые страдания не польстят ее памяти, а тебе не принесут добра.

Элион враждебно насупился.

— Мельнит была моей напарницей, и я вправе оплакивать ее смерть.

— Никто и не оспаривает твоего права! Но ты, Элион, не погиб вместе с ней, хотя и считаешь, что именно так должен был поступить. Ты остался жив — а потому обязан, ради своей же пользы, смириться с ее смертью. — Кергорн окинул юношу мудрым, испытующим взглядом. — Мельнит всей душой любила жизнь. Наверняка она бы опечалилась, увидев, как ты готов заживо лечь в ее могилу.

При этих словах Элион вышел из себя.

— Проклятье! — закричал он. — Да как ты смеешь?! У Мельнит даже нет могилы! Ее плоть стала пищей для треклятых ак'загаров!

— В самом деле? Что ж, бывает и такое.

Жестокие слова архимага так потрясли Элйона, что он не разглядел сочувственного блеска в глазах Кергорна.

Жизнь чародея трудна, жестока и опасна — как зачастую и его смерть. Ты и сам это знал, когда добровольно избрал эту участь. Знаешь, скольких напарников потерял я с тех пор, как стал чародеем? А скольких еще потеряешь ты — если, конечно, сам останешься жив? Уж лучше, мальчик мой, свыкнись с этой мыслью сейчас… или же убирайся из Гендиваля и до конца своих дней расти картофель!

— Может, я так и сделаю! — огрызнулся Элион. — Все лучше, чем превратиться в бесчувственное чудовище…

Кергорн сурово поджал губы, и молодой чародей понял, что зашел слишком далеко. Он поспешно захлопнул рот и попятился.

— Помнишь то время, когда ты был ничтожным сопляком-деревенщиной? — негромко спросил архимаг. — От тебя тогда спасу не было — все ходил за мной по пятам и ныл, упрашивал, чтобы я сделал тебя членом Тайного Совета. Помнишь, что я тогда тебе ответил?

Элион кивнул, слегка поежившись при мысли о том, каким он был несносным надоедой:

— Ты сказал, что не в твоей власти сделать меня членом Совета. Что это право я должен заслужить.

Архимаг кивнул:

— Совершенно верно. И ты действительно заслужил право стать членом Совета. А вместе с тем — как бы ты сам должен был понять, если бы все эти годы внимательно меня слушал, — право на все тяготы и муки чародеев. Рано или поздно все мы теряем своих друзей, подруг, напарников. И учимся жить дальше, жить без них. Мы скорбим по ушедшим, мы чтим их память, мы всегда их помним — но никогда не позволяем мертвым править нашей жизнью. Мы не можем, не смеем допустить такого, Элион, иначе скатимся в безумие. Нет, мы учимся жить без них, продолжать их труд, дабы знать, что они погибли не напрасно.

Он помолчал, не сводя с Элйона испытующего взгляда.

— Именно поэтому, мальчик мой, я решил поручить тебе новое дело. Сегодня же. Сейчас. Как скоро ты можешь отправиться в путь?

Элион похолодел.

— Но… как ты можешь?! Я был ранен и еще не вполне оправился! Я потерял напарника, и ты… ты не смеешь посылать меня одного!