Аркадий Шушпанов - Камень без меча

Борс жил совсем один и по-детски радовался, когда к нему как снег на голову сваливался Тристан.

Но теперь Ланселот вместе с другом нашли только остывшее тело.

Они похоронили Борса на берегу, который он так любил, и выложили холмик из камней. Ланселот даже соорудил деревянный крест, хотя не знал, кому и как молятся здешние обитатели.

Миролюбивый Борс умер с оружием в руках. Его огромная ладонь сжимала меч: он и будучи рыцарем, не признавал шпаг и рапир. Но главное – рана. Ланселот помнил этот удар. Даже Тристан помнил. И Борс тоже должен был помнить и уметь отразить.

Любимый удар Гаррета.

Но Борс не отразил. Неужели он позабыл за годы спокойной жизни? Или разучился драться? Или… просто не захотел?

Во всем этом лишь одно не было печальным. Направленный прямо в сердце, такой удар убивал мгновенно.

Всадники прибыли к замку уже ночью.

Оруженосец Ланселота не уловил момент, когда они ступили на Авалон. Просто Лес стал более редким, воздух незаметно потеплел, а впереди послышался шум, похожий на тот, когда прижимаешь раковину к уху.

А потом они выехали на морской берег и увидели замок вдали. Водяные кони, почуяв родную стихию, приободрились. Наверное, они прекрасно чувствовали себя не только в пресной, но и в соленой воде.

Дальше все было, как в рыцарских фильмах. Шипение прибоя у мыса, словно глухой шепот войска при виде легендарного полководца. Море до горизонта, с поверхностью, как пареливающаяся чешуя дракона. Острые шпили на фоне свинцового неба. Сполохи факелов на стенах.

Со скрежетом и лязгом цепей опустился перекидной мост и бухнул о берег рва.

А во дворе путников встречал самый настоящий гоблин. Как иначе определить это существо, Кукушкин не знал, а спрашивать постеснялся.

Тот был похож на человека в поношенном старинном костюме и даже при каком-то подобии галстука. На плечи спадали спутанные седые волосы.

Только у человека все-таки не бывает такого длинного носа и заостренных ушей. Надо же, охнул про себя Кукушкин, и это оказалось правдой.

Гоблин поклонился. Прибежали еще два непонятных существа с факелами – Санчо толком не разглядел, кто, вроде гуманоиды, – взяли под уздцы Несса и Жоеора и отвели на конюшню. Тристан по дороге рассказал, что для водяных коней в замках содержание хлопотное, непременно нужен бассейн с проточной водой. Сено эти кони, разумеется, не едят, только водоросли, причем могут довольствоваться и микроскопическими, фильтруя их через особые мембраны. «Ты потом посмотри, у него за ушами…» Физиологию коней изучил как раз натуралист сэр Персиваль.

Санчо никогда еще не бывал в настоящем замке. В ненастоящем тоже. Поднимаясь вслед за гоблином-мажордомом по крутой деревянной лестнице вместе с Ланселотом и Тристаном, он иногда трогал большие неровные камни стены. Просто чтобы убедиться, что те материальны.

Камни были холодны и шершавы. Стены замка казались Санчо похожими на какую-то ячеистую структуру.

Мажордом по-русски, ясное дело, не говорил. С ним мог объясниться один Тристан. Когда гоблин повел их внутрь замка, Санчо осторожно спросил, на каком языке они разговаривали. Тристан ответил, что на языке Западного Хьёрварда.

Бывший сэр Персиваль встретил нежданных гостей в большой зале, под треск камина.

Кукушкину хозяин замка сразу понравился. Персиваль резко отличался от его спутников не только внешностью, но в первую очередь манерами. Ланселот производил впечатление обычного спортивного парня из толпы. Тристан лучился оптимизмом, ему бы очень подошло по стилю содержать портовую таверну. Сэр Персиваль был аристократом до мозга костей, поворота головы и движения сильных узловатых пальцев. Перед ним хотелось если не встать на одно колено, то хотя бы обязательно снять шляпу, подмести пером ковер и в почтении склонить голову.

Улыбаясь одними глазами, хозяин замка сдержанно обнял Ланселота и Тристана. Кивнул Санчо, когда рыцарь того представил.

Он был на полголовы выше Ланселота и на целую – Тристана. Худоба делала Персиваля еще более высоким. Вообще, хозяин и замок очень напоминали друг друга. Голова хозяина выглядела как один из камней стеновой кладки: резкая и неправильной вытянутой формы. Почему-то Санчо решил, что она еще и очень крепкая. Под стать тем же булыжникам. Клочковатая узкая черная борода и длинные волосы лишь подчеркивали неправильную форму головы. Свободная неприбранность шевелюры почему-то усиливала образ аристократа.

Хозяин жил роскошно. Стены залы украшали гобелены и фрески, пол закрывали ковры. Висели охотничьи трофеи: головы жутких созданий – хоботяр и броненосцев. Кроме огня в камине, горела едва ли не сотня свечей.

Персиваль велел немедленно собрать на стол.

Санчо никогда еще не пробовал таких кушаний, да и названий большинства из них не знал. Под шумок он даже хотел налить себе вина из кувшина, но посмотрел на Ланселота и не решился. Из напитков, кроме вина, имелась лишь вода, зато какая! Персиваль сказал, ее доставляют из особых источников в ледяных пещерах. Он даже пустился в объяснения, из которых Санчо понял, что в этой воде какая-то редкая минерализация пополам с магией. Вкус был очень мягкий и ни на что не похожий, а главное – усталость сняло как рукой. Словно они не проехали верхом целый день с единственным привалом.

Тристан воспользовался исчезновением усталости в своем духе: с утроенными силами налегал на все блюда сразу, при этом постоянно разглагольствовал и нахваливал хозяйского повара. На это Персиваль сдержанно поведал, что повар какое-то время инкогнито жил на Земле среди людей и нахватался секретов французских и итальянских кулинаров. И это не считая поваренных манускриптов Хьёрварда и Эвиала, а кое-что осталось и от самого Мерлина. Тристан закатывал глаза.

Только когда со стола было убрано, хозяин спросил о цели приезда.

Ланселот без обиняков сказал, что ищет Артура. Рассказал о похищенном Экскалибуре, нападении Гаррета и Мордреда.

– Значит, один теперь… – Хозяин замка посмотрел на огонек свечи. Та стояла перед ним единственная, в отдельном подсвечнике, в то время как у других всегда были соседи в их канделябрах и люстре.

– Нет, – Ланселот кивнул на Санчо, – нас уже двое.

– Ты взял оруженосца…

Кукушкин смутился, не выдержал взгляда Персиваля.

– Как же давно у нас не было учеников! А я бы мог многому научить… – Лицо Персиваля стало жестче, обозначились впадины, и оно сейчас особенно напоминало поверхность камня.

Он вдруг порывисто встал с кресла, едва не опрокинув свой бокал:

– Мне стоит кое-что вам показать.

…Идти пришлось недалеко. Хотя Санчо все было интересно. Он вертел головой по сторонам так, что шея едва ли не хрустела.