Дэннис Фун - Ловцы видений

— Роун!

Услышав голос Святого, Роун окаменел. Он не мог ни ответить, ни даже дышать. Юноша осторожно положил книгу в коробку, закрыл ее крышкой, но камень никак не вставал на место — зазор был слишком мал. Шаги Святого приближались.

— Роун!

Сердце бешено колотилось. Роун отогнал все другие мысли и целиком сосредоточился на камне — поднял его и аккуратно опустил на место. Потом положил коврик, как он лежал раньше, и убрал в карман сверчка.

— Да где же ты?

Роун выскользнул из спальни Святого. К счастью, небольшой коридор был пуст. Он прошмыгнул в библиотеку. Святой, прищурившись, пристально уставился на него.

— Ты чем там занимался?

Роун, стараясь не выказать волнения, пожал плечами.

— А я тебе приготовил вот это, — сказал Святой и протянул Роуну небольшую коробочку. — Подарок ко дню рождения.

— Спасибо, — поблагодарил Роун. В коробочке лежал матово поблескивавший серебряный перстень с изображением барсука. — Что значит этот символ?

— Когда барсуки охотятся, они не останавливаются, пока не одолеют свою жертву. Они невероятно упрямы. И мы должны быть такими же, чтобы одолеть Город. А еще барсуки исцеляют зверей. Их пример помогает нам настойчиво стремиться к достижению поставленной цели. Надень его.

— Оно такое легкое! — удивился Роун. Его почему-то заинтриговал этот необычный подарок.

— Ты нашел какую-нибудь интересную книгу? — спросил Святой.

Он что, играл с ним в кошки-мышки? У Роуна засосало под ложечкой. Парень внимательно вглядывался в лицо Святого, но на нем не отражалось и намека на подозрение. Немного успокоившись, он ответил:

— Я подумал, тебе будет интересно послушать про Французскую революцию.

— Хорошо. Тогда начнем.

Изо всех сил стараясь скрыть волнение, охватившее его от совершенного открытия, Роун читал Пророку о заговорах, предательстве и убийствах тысяч людей. Святой внимательно слушал. Роун, как обычно, читал Святому, пока того не стало клонить в сон. Тогда юноша пошел к себе в шатер. Слава богу, брат Ворон не рыскал поблизости. Там Роун аккуратно вынул все из сумки, спрятал бутылку скорпионьего пойла, а книги переложил в мамин рюкзак.

Потом он вытянулся на кровати. Чем больше он размышлял над только что полученной информацией, тем истина становилась все более очевидной и тревожила его. Получалось, что Святой создал новую религию на основе картинок, которые видел в спрятанной книге. Он все врал про откровение, пронзившее его на горе, что Друг, явившийся ему там в белом пламени, передал ему свой завет. Теперь стало ясно, почему он так перепугался, когда Роун показывал ему созвездия. Если только братья об этом узнают, власть Святого как их предводителя будет подорвана. Эти сведения таили в себе большую опасность для Святого. А что, если он поймет, что Роуну известна правда о его божестве?

У него впереди было еще одно испытание, а потом он должен пройти обряд посвящения кровью. Кровью быка, как он только что понял из книги. Но ведь здесь нет никакого быка, и Роуну это было прекрасно известно. Когда он вдруг представил себе на минуточку, чем этот бык мог быть заменен, его аж холодный пот прошиб.

Он чувствовал себя сейчас так же, как когда лежал в гробу, только страх был гораздо сильнее. Тогда он, по крайней мере, знал, что испытанию наступит конец. Он глубоко дышал, пытаясь рассеять сжимавшую сердце тревогу, но беспокойство не унималось. Страх креп, становился сильнее, пока он не заметил, что по подушке ползет какое-то небольшое пятнышко. Роун с благодарностью смотрел на сверчка, а тот потер крылышки одно о другое и завел свою песню.

НА ПЛОСКОМ ЖЕЛТОВАТОМ КАМНЕ СОННО ГРЕЕТСЯ НА СОЛНЦЕ ПУМА.

«ОТВЕТЫ НА ТВОИ ВОПРОСЫ ТАЯТСЯ В ПЕЩЕРЕ, ГДЕ КРАСНАЯ СКАЛА ОБОРАЧИВАЕТСЯ СИНЕЙ» — СКАЗАЛА ПУМА.

«КАК МНЕ НАЙТИ ЕЕ?» — СПРОСИЛ РОУН.

«ВЗГЛЯНИ НА ПЕСОК…»

Задолго до рассвета Роун украдкой прошел мимо шатра Ворона, из которого доносился храп. Кое-где маячили другие братья, привыкшие рано вставать. В ожидании сигнала к встрече восхода солнца они занимались пока своими делами. Но, как он и рассчитывал, никто еще не пришел туда, где занимались рисованием песком. Навес над этим местом отчасти скрывал его от обзора. До сих пор взгляд Роуна был прикован лишь к небольшой части рисунка, которую рисовал он сам. Иногда он смотрел и на все изображение, но лишь затем, чтобы оценить его художественные достоинства. Теперь же он стоял при свете факела рядом с огромным рисунком и внимательно изучал его, чтобы найти ключ к разгадке волновавших его вопросов.

Он видел, что быка убивают в пещере на склоне горы. Все окружающее пещеру пространство было окрашено в оттенки самых разных цветов. Он внимательно их разглядывал, пытаясь проникнуть в суть художественного замысла, но это не приближало его к разгадке.

Прозвучал утренний колокол — времени оставалось в обрез. Роун глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и сосредоточился на картине в целом так же, как когда-то пытался сконцентрировать внимание на отдельных песчинках своего участочка рисунка.

Длинная голубая полоса огибала все изображение и заканчивалась водопадом, расположенным рядом с пещерой. Это была вода! Как же он раньше не догадался? Только теперь до него дошло, что это тот самый ручей, который сбегал с горного кряжа примерно в миле к югу от того места, где он стоял. Значит, он найдет пещеру, если пойдет вдоль ручья.

Роун отыскал большой сосуд с песком цвета охры — это был его цвет, и почти все его содержимое пересыпал к себе в сумку. Потом спрятал ее в зарослях деревьев, растущих у берега ручья, и побежал на утреннюю церемонию.

После завтрака Роун направился к кухонному шатру. Он помнил, что Ворон чем-то пытался запугать Поваренка, и решил выяснить, где здесь собака зарыта.

— Вчера вечером ты был в шатре Ворона.

Поваренок таинственно усмехнулся. Не говоря ни слова, он взял морковь, которую нарезал к обеду, и повернулся, чтобы уйти. Роун схватил его за руку. И тут он увидел за ухом Поваренка выпуклый надрез.

— Что это у тебя? — Роун потянулся к этому месту. Поваренок отдернул голову.

— Ничего особенного!

— Тебе там словно что-то засунули. Больно, наверное?

— Нет, все в порядке…

Поваренок пристально смотрел на Роуна. Он стоял очень прямо, держался так, будто гордится собой.

— Мне кажется, ты как-то изменился…

— Потому что теперь я знаю, кто я такой. Теперь я это знаю. Знаю, кто я такой.