Дэннис Фун - Вольный странник

Сдерживая дрожь, Стоув сосредоточилась на его отражении в оконном стекле. Лицо Дария, испещренное точками звезд, казалось мрачным и зловещим. Ее завораживало отраженное пространство, ей казалось, что его образ на стекле притягивает к себе всю темную материю вселенной.

— Ты сказал врачам, чтобы они этих детей осмотрели?

— Чтобы понять, что случилось с этими детьми, врачи мне не были нужны. Что-то случилось с их памятью. Даже Кордан страдает краткосрочной потерей памяти. Мне так, по крайней мере, показалось.

— Ты подозреваешь его?

— Я рассмотрел все возможности. Ватуба сказала мне, что кроме жертв в той комнате были еще только два человека — ты и Виллум.

— Но это неправда! — воскликнула Стоув, отчаянно пытаясь твердо держаться на ногах.

— Ты хочешь сказать, что Ватуба лжет?

— Но Виллум?..

— Виллум сказал, что не заметил ничего необычного. Силы его, конечно, так незначительны, что он никогда не обнаружил бы настолько слабого нападения.

Виллум. Кто же такой этот Виллум, который может обвести вокруг пальца даже Великого Владыку? А если это не он, остаешься только ты.

— Ты меня подозреваешь, отец? — с трудом выдохнула Стоув.

— Владыка Кордан уверен, что никто другой этого сделать не мог. Ты была в той комнате. Нападение это очень похоже на прежнюю твою выходку с клириками. Но войти после этого в их разум и стереть все воспоминания об этом событии — для этого нужно иметь очень развитые способности. Это поистине впечатляет. Мне кажется, ты получила от Стены ловцов видений существенно больше, чем рассказала мне.

Почему же он не стер все остатки следов в их головах? Он специально их оставил. Получается, что Виллум специально хотел тебя подставить.

Нет! Нет! Заткнись. Неужели ты не видишь, как мне теперь трудно? Замолчи!

— Отец, я ничего там не получила, а если и получила, то сама ничего об этом не знаю. Если б знала, тут же все бы тебе рассказала. Клянусь тебе, я такими силами не обладаю.

Дарий упер в нее тяжелый взгляд. К счастью, она говорила правду. Если бы она соврала, он бы тотчас это почувствовал.

— Возможно. Твой прадед тоже не сразу понял, что его подсознательные желания исполнялись так, что он сам далеко не всегда мог это контролировать. Его это временами ужасало. Так что я вполне допускаю исполнение таких твоих желаний, о которых ты сама не имеешь представления.

— Неужели ты мог подумать, что я такое вытворила, не имея никакого представления о том, что делаю?

— Не знаю, моя дорогая.

— Ты считаешь, что я хотела причинить этим детям вред, не подозревая об этом?

— Стоув, в моем сердце ты занимаешь особое место, можешь быть в этом уверена. Раньше или позже я эту загадку разгадаю. Мы проведем еще ряд испытаний. И тогда… Думаю, мы снова отправим тебя еще в одно путешествие.

Сердце Стоув затрепетало от счастья. Это было именно то, на что она рассчитывала, — снова принять снадобье, получить доступ к Стене и напитаться ее энергией. Снадобье. Она на все была готова, лишь бы его заполучить. В этом, конечно, таилась некая опасность, и она отчасти омрачала ее настроение. Истинные намерения Дария всегда отличались от тех, о которых он говорил вслух. Ее снова отдадут в руки доктора Аркантаса, причем о результатах проведенных им анализов правду ей никогда не скажут. Если она хочет выжить, ей потребуется напрячь все способности, которыми она наделена. А еще ей потребуется помощь Виллума.

Виллум…

Заткнись!

— Я навсегда останусь твоей послушной дочерью, отец.

— Не утомляй себя со мной ни скромностью, ни почтительностью, Стоув. Я в этом не нуждаюсь.

Нет, конечно же нет, с сарказмом подумала Стоув, целуя его в щеку. От прикосновения ее губ кожа на щеке сжалась, как мокрая губка.

— Спасибо тебе, отец.

— И вот еще что, Стоув. Результаты обследования рекрутов оказались отрицательными. Их послали на переработку, — безразлично сказал он. — Поэтому никакого ущерба нам этот инцидент не нанес.

— Я счастлива это слышать.

Он погладил ее по волосам, сжал пальцами завиток.

— Как красиво, — сказал он. — Какие же у тебя замечательные волосы!

Да, Старейший, волосы ничего не чувствуют, гладь их сколько хочешь. Они ничего не чувствуют, ничего тебе не выдадут…

Ты просто потрясающий повар, — прочавкал Лампи, набив полный рот кашей. Доббс довольно хмыкнул и положил ему еще одну порцию. Лампи расплылся в благодарной улыбке.

— Я так вкусно не завтракал с тех пор… с тех пор…

— С тех пор, как мы гостили в Оазисе, — закончил за него фразу Роун. — Но кажется, Доббс, там мы тебя не видели.

— Вы и не могли меня там видеть. Терпеть не могу эти пещеры. Мне больше свежий воздух по душе. В Оазис я только в библиотеку приходил, а потом снова наверх возвращался.

— А снадобье ты принимаешь? — с наигранным безразличием спросил Роун.

— Нет, нет и еще раз нет! Я предпочитаю твердо стоять ногами на земле. Никаких витиеватых маневров в воздухе не перевариваю. И кроме того, в Краю Видений не едят, — сказал великан, поглаживая себе живот. — А лишаться такого удовольствия я не собираюсь.

— Сдается мне, и в нашем бренном мире работы выше крыши — всю не переделаешь. Поэтому нет никакой нужды мотаться из одного мира в другой, — добавила Талия.

— Однажды я пробовала снадобье, — призналась Межан. — У меня от него только голова разболелась. Правда, если б я могла такое вытворять, как Мабатан, я бы разок-другой туда, может быть, и слетала. Да и терпения у меня не хватит лет пятнадцать этим искусством овладевать.

— У тебя ведь, наверное, хорошие способности к обучению, — сказал Роун, с восхищением глядя на Мабатан.

— Нет, такие же, как у всех, но отец начал учить меня, когда мне было всего три года.

Лампи взглянул на нее с удивлением.

— Так сейчас тебе восемнадцать?

— Да.

— Но… ты не выглядишь такой старой, — заикаясь, пробормотал Лампи.

Мабатан улыбнулась.

— Но я не чувствую себя и такой молодой.

Стукнув ложкой по пустой миске, Камьяр заявил:

— После того как мы замечательно выспались, отлично позавтракали, подивились замечательной внешности Мабатан и решили, что все мы ненавидим снадобье, перед тем, как двинуться в путь, давайте отрепетируем эту новую сцену.

— Всегда ты норовишь всеми покомандовать, — вздохнул Доббс.

Лампи сглотнул.

— Ты имеешь в виду… эту сцену с моим участием?

— Именно ее. Ты уже взглянул на то, что я для тебя написал?