Джей Лейк - Зеленая

Я поняла, что почти не боюсь и смерти.

— Ну ладно, — произнес наконец Федеро.

Моя голова лежала на коленях Танцовщицы; она склонилась надо мной. Хотя она никак не могла бы защитить меня, рядом с ней мне было легче.

Мне показалось, что Федеро не ждал от нас ответа, и потому я промолчала. Молчала и Танцовщица; я слышала лишь ее прерывистое дыхание. Слишком громкое для пардайны.

Федеро наклонился вперед.

— Я тебе не нужен, — пробормотал он. Глаза его были полны слез. — А с тобой мне справиться не под силу!

Решив, что его последние слова обращены ко мне, я улыбнулась своей сладчайшей улыбкой.

— В тебе, девочка, содержится кое-что, очень нужное мне. Женщина, в твоей власти забрать это у нее! — Я увидела выражение его лица, и внутри у меня все сжалось. — Вдвоем вы дадите то, что мне нужно! — Не отрывая спины от небесного камня, он нащупал рукой длинное кавалерийское копье, стоявшее у опорного столба. Я заметила, что острие копья в форме листа.

Федеро повертел копье в руке, положил древко себе на плечо, а острие направил на нас.

— В тебе застрял осколок Правителя. — Острие копья коснулось моей ноги. — Мы придумаем, как его извлечь!

Он слегка надавил на острие и провел им по ноге. Копье распороло мне штанину и поцарапало кожу.

Втянув воздух сквозь стиснутые зубы, я с трудом преодолела желание вскочить и наброситься на него.

— Снимай! Иначе я разрежу их на тебе, — угрожающе сказал Федеро.

Если бы он разрезал штаны прямо на мне, я бы умерла быстрее. Неожиданно я поняла, что мне еще не хочется расставаться с жизнью. Негнущимися пальцами я с трудом расстегнула застежку и выпростала ноги.

Когда я согнула ноги в коленях, меня ожгло болью, как будто я села на целое гнездо шершней. Я тихо ахнула.

— Ты не обязана ему подчиняться, — тихо сказала Танцовщица.

— Нет, обязана! — проревел Федеро.

Снаружи прогремел гром, и вдруг я поняла, что некоторое время вокруг палатки было тихо.

Гром, молния… он что, бог грозы? Глядя на жаровню, я стала обдумывать свою предсмертную молитву.

Жаровни… Меня пробила холодная дрожь. Огонь! Я подняла голову и посмотрела на Танцовщицу. «Да!» — произнесла я одними губами. И потом: «Я кое-что придумала».

Она не удивилась; этого было достаточно. С помощью Танцовщицы я, кусая губы от боли, стащила с себя трико. Затем она стала расстегивать на мне рубаху.

— Видишь, она знает, что мне нужно. — Федеро ткнул меня копьем в спину.

Танцовщица повернула меня на бок, чтобы высвободить руки из рукавов.

Теперь все тело зудело так, словно я сидела в муравейнике. Я внушала себе, что так даже лучше. Значит, я еще способна чувствовать. Моя душа не умерла.

А может, лучше бы она умерла? Будь моим богом-покровителем Чернокров, он бы сейчас попировал всласть!

Я перевернулась на спину, не в силах пошевелить хоть пальцем. Что ж, такое со мной уже бывало. Но никогда раньше надо мной не склонялся вооруженный мужчина, скрививший лицо от ненависти.

— Убери от меня благословенное острие, — проворчала я.

— Ах, это?! — Он провел острием копья по моему лбу, оставив рубец.

Танцовщица наклонилась ко мне. Я видела, что ей жаль меня. Кроме того, она не понимала, что я задумала. Пока я не могла посвятить ее в свой замысел: слух у Федеро был прекрасный, несмотря на раскаты грома. Я не хотела даже думать о своих намерениях, боясь, что меня выдаст поза — так неопытный боец в схватке выдает следующий удар.

Я приподняла голову и поцеловала ее в губы.

Она вернула поцелуй.

«Отлично! — подумала я. — Устроим представление. Отвлечем его».

Я попыталась ее обнять, но руки у меня были как плети. Я ударяла ими о ее спину. Она прижала меня к себе.

Федеро испустил стон. Я украдкой покосилась на него. Передо мной был не тот Федеро, какого я знала. Какой бы бог ни вселился в него, он забирал его силы, его душу. Так раковая болезнь иногда поселяется у человека в голове и съедает его изнутри… Все лучшее ушло из Федеро. Осталась одна гниль.

Он царапнул мне бок копьем, и я решила, что сегодня он умрет — или я умру, пытаясь его убить.

Руки понемногу оживали. По ним бежали мурашки, зато они больше не были полумертвыми вместилищами боли.

Ноги! Скорее бы ожили ноги!

Я снова потянула шею вверх и ткнулась носом в шею Танцовщице.

— О-о-о, — простонала я, — поцелуй мои бедра! — Лилейные Клинки сразу распознали бы обман, но Федеро застонал почти так же, как я.

В тот миг он походил на похотливого мальчишку.

Распростершись на полу и не сводя взгляда с Федеро, я медленно провела по губам кончиком языка. Госпожа Шерлиз научила меня привлекать внимание мужчин такими вот мелкими трюками.

Танцовщица прижалась головой к моему животу и медленно двинулась вниз, покрывая меня поцелуями. Она спускалась все ниже. Когда добралась до икр, я выгнулась и взяла себя за грудь, показывая ее Федеро.

Он не смотрел на меня. Закрыв глаза, он откинул голову и ублажал себя рукой. Громовые раскаты слышались почти непрерывно.

«Пора!» — решила я. Пока к нему не вернулась способность думать.

Я встала на колени и поползла ко входу. Там валялись наши дорожные сумки — моя и Септио.

Танцовщица встала и подошла к Федеро, заслонив меня собой.

Я перевернула сумку Септио и высыпала на пол какие-то флакончики, запасные носки, хлебные крошки, коробок с серными спичками.

И еще три пакета огненного порошка.

Я понятия не имела, дымят они или взрываются. Хоть бы оказались взрывчатыми! Один пакет я подбросила в жаровню у входа и отползла прочь.

Федеро громко закричал; небо вспорола мощная вспышка молнии. Прогремел гром, но его заглушил мощный взрыв, извергнувший сноп красных и белых искр.

На открытом пространстве взрыв не производил такого ужасного впечатления.

Палатка наполнилась дымом; у меня запершило в горле. Федеро отшвырнул копье и вскочил. Танцовщица набросилась на него сзади. Подпрыгнув, я обеими кулаками ткнула Федеро в висок.

Он обмяк и повалился на пол.

Дым все густел; я кашляла, силясь хоть что-то разглядеть. Громовой раскат снаружи как будто захлебнулся вместе с угасающим сознанием Федеро. Насколько я могла видеть, пожар не начался.

Я удивлялась тому, что еще жива.

— Одевайся! — прошипела Танцовщица. Ее Федеро привел в палатку ко мне голой, если не считать цепей, но она завернулась в гобелен, сорванный со стены.

Моя одежда задубела от крови и грязи. Раны засаднило при одной мысли, что придется одеваться. И все же бежать лучше одетой. Кое-как натянув на себя черный костюм, я влезла в сапоги, оставленные у входа, и, хромая, вернулась к Федеро.

Несколько раз вздохнув, я подпрыгнула и всей тяжестью обрушилась ему на грудь.

Я ждала влажного, душераздирающего хруста. Ждала крови, кашля и хриплого дыхания смертельно раненного человека…