Джей Лейк - Зеленая

Со временем несколько видных горожан составили заговор. Они решили лишить правителя его силы. После этого, говорили они, город освободится, а боги проснутся после долгого сна… Люди заново откроют свои души и поймут свою силу.

Я замолчала; все внимательно слушали меня.

— Все пошло не так, как задумали заговорщики. А может, силу снова украли. Она перешла в другое… вместилище. Много столетий заменяя собой всех городских богов, она сама возомнила себя богом. Сила управляла человеком, в котором поселилась, как черви управляют собакой, в которой размножаются. Новый бог призван был сеять страх во всех землях, от Медных Холмов до краев блюда мира… Сила пожелала сделаться титанобогом. Недоставало лишь последнего осколка старой силы, последнего кусочка божественной сущности.

Сегодня новый бог ушел из мира, забрав с собой своего несчастного владельца. На его месте возник бог терпения. Впервые за много столетий родился новый бог — буйвол Стойкий. Бог не имеет голоса; к нему нужно прислушиваться. Он не имеет рук и не посылает армии в бой. Зато новый бог способен вести за собой плуг, который вонзается в землю и делает в ней глубокую борозду, закладывая основу для новой жизни.

Воздайте молитву Стойкому! Помолитесь за душу человека Федеро. Воздайте молитву Стойкому! Помолитесь за город из моей сказки. Воздайте молитву Стойкому, чтобы он спокойно нес вас за пределы смерти, как давным-давно он унес мою бабушку.

Я склонила голову. Люди начали расходиться. Никто не радовался и не возмущался. Горожане лишь тихо переговаривались между собой.

С улиц собрали раненых и мертвых. Мостовые очистили от крови и грязи. Кое-кто забирал на память обгорелые обломки. Перед развалинами Текстильной биржи горели факелы; одни уходили, другие приходили.

Трактирщик тронул меня за плечо.

— Пойдем ко мне, — предложил он. — Ты должна поесть и согреться.

Чоудри взял меня за руку, и мы следом за пардайном побрели по городу. Таверна была переполнена соплеменниками Трактирщика — они поминали погибших и обсуждали, как вылечить раненых — их разместили в комнатах наверху.

Передо мной поставили миску с пахучим селистанским карри. Пока я ела, Трактирщик немного поговорил со мной.

— Почему они не возмущаются? — Я обвела зал ложкой.

— Они последовали сюда за Танцовщицей, чтобы победить Чойбалсана. Думаю, очень немногие знали о ее сговоре с Чистильщиком.

— Заговор внутри заговора, — прошептала я. Она участвовала в заговоре с целью избавить город от Правителя и тут же согласилась отобрать у него силу.

— Не думаю, что она все предусмотрела.

— Я буду скучать по ней, — призналась я. — Жаль, что не удастся услышать того же самого от нее самой.

— Ты что, уходишь? — удивился Трактирщик.

— Я… не знаю.

— Танцовщица жива. Она лежит в комнате наверху.

Оттолкнув миску, я вскочила так поспешно, что чуть не упала.

— Пойду навещу ее!

Дверь распахнулась настежь. В таверну вошли двое стражников с перепуганными лицами. У одного под глазом красовался синяк. Стражники привели с собой господина Наста.

— Где госпожа Зелёная? — сурово осведомился Наст.

— Здесь, — ответила я, злясь на него. Как он смеет задерживать меня, если наверху меня ждет Танцовщица?

Наст посмотрел на меня в упор.

— Прошу прощения, госпожа, — сказал он, — но капитан Джешонек хотел бы знать, как ты намерена поступить с армией, что стоит на Ячменной дороге. Они развели там громадные костры!

— Ради любви ко всему святому… — начала я, но осеклась. — Чего хочет от меня Джешонек?

— Капитан говорит: раз ты свергла их бога, значит, ты сумеешь все объяснить его последователям.

За городскими стенами стоят разгневанные вооруженные воины… Больше всего мне хотелось отказать Насту. Что бы он сделал? Весь Временный совет не сумел бы вытащить меня из таверны, которую защищали несколько десятков соплеменников Танцовщицы.

Я многим пожертвовала, чтобы предотвратить войну… Есть ли смысл начинать все сначала?

— Приведи ко мне Чоудри, — велела я Трактирщику. — Он получает повышение.

Мы с селистанцем встретились у двери. Лицо у Чоудри было взволнованное.

— Для тебя есть поручение, — сказала я. — У стен города собралась целая армия последователей бога Стойкого. Им нужен жрец, говорящий на селю.

И мы пошли к армии, состоящей из разбойников, крестьян и горцев. Мы сказали им, что их бог стал буйволом.

Через несколько недель я скакала по Ячменной дороге в горы. Каким-то чудом мне удалось снова взобраться на лошадь. Осень уже вступила в свои права; после первых заморозков я затосковала по теплым калимпурским ночам. Хотя я оделась очень тепло, все равно мерзла.

Разбойников я не боялась. Те немногие, которые еще рыскали здесь, очень боялись меня. Большинство крестьян из бывшей армии Чойбалсана послушало Чоудри. Стойкий понравился и жителям Медных Холмов, и их сельским родичам.

Я же решила навестить старинные могилы и одичавший сад на склоне холма. Одну переметную сумку я набила специями, пряностями и кухонной утварью; все это я везла в подарок хозяйке домика, давшей мне приют. В другой сумке я везла несколько книг и теплую зимнюю одежду для госпожи Данаи, если мне удастся ее разыскать. Если я не найду ее, то оставлю все у матери Коринтии Анастасии. А еще я захватила с собой бумагу и уголь; если позволят время и силы, снова займусь рисованием.

Конечно, я возлагала на этот день определенные надежды. Хотелось больше узнать о еще одной выжившей из дома Управляющего. Принести заслуженную благодарность. Немного отдохнуть от Медных Холмов. Несмотря на странное соседство, мертвые меня не интересовали — даже болтливые призраки, что не могут обрести покой в своих каменных гробницах.

Чистильщик бежал. Никто из его сородичей точно не мог сказать, как он выскользнул из их сетей. Скорее всего, они сами его отпустили. И очень жаль — я-то хотела поблагодарить старого мошенника. Пусть в конце концов наши дороги разошлись, у нас с ним все же было много общего.

Храм бога боли на время закрыли для посещения; Чернокрову служила горстка недавних учеников и старые священники, давно отошедшие от дел.

Стойкий пока не имел собственного храма. Мне показалось, что удобнее всего разместить его храм в подземном туннеле. Чоудри теперь все время был очень занят, хотя он и набрал себе подручных из числа бывших сторонников Чойбалсана. Я послала письма в Калимпуру, известив о происходящем несколько домов и храмов, и в первую очередь — храм Серебряной Лилии.

Наст выплатил мне положенное вознаграждение, но я сообщила ему, что собираюсь перезимовать в Медных Холмах. Свои деньги я отдала на сохранение Трактирщику, потому что доверяю ему больше, чем любому банку. Мне хочется еще немного побыть на Каменном Берегу. Не знаю, кем станет моя дочка, но ее история начнется здесь, в тени буйвола моего отца.