Джей Лейк - Зеленая

— Ты вся в синяках, я заметила, — сказала она наконец. — Кто-то тебя очень сильно избил.

Я решила, что лучше ответить правду:

— На меня набросились восемь или десять человек сразу!

Девочка взволнованно наклонилась ко мне:

— Ты заставила их пожалеть о том, что они сделали?

— Они и так пожалели, — сухо ответила я. — Потому-то они меня и избили.

Не знаю почему, но мой ответ произвел на нее сильное впечатление.

Некоторое время мы сидели молча. Очевидно, моя новая знакомая стеснялась и все же попыталась для начала умаслить меня. Наконец она не выдержала:

— Я помогу тебе вымыть голову, дам чистую одежду и отведу к матушке Ваджпаи. Вряд ли тебе разрешат оставить свой нож при себе… Клинки не носят оружия, по крайней мере в храме.

«Клинки»… Интересное слово! Несмотря на то что в ванне я расслабилась, а боль и усталость начали проходить, мой разум не дремал.

— Повтори, как тебя зовут? — нехотя сказала я. Назвать ее «девочкой» у меня язык не повернулся.

— Самма, — тихо и как будто смущенно ответила новая знакомая.

— Красивое имя.

— Нет, некрасивое! — Она показала мне язык. — Ты приехала издалека и ничего не знаешь. В наших краях так в основном называют собак.

— Как же мне называть тебя?

— По имени, — с несчастным видом ответила Самма.

— Имена можно менять, поверь мне. — В конце концов, из-за своего имени я убила человека!

— Ты странная, Зелёная!

Прижавшись спиной к скругленному бортику ванны, я наклонила голову вперед:

— Да, наверное… У меня болят плечи. Ты не поможешь мне вымыть голову?

Мне было очень приятно, когда она, намыливая мне волосы, касалась грудью моей спины — как будто лила бальзам на мои раны. Я и не представляла, что мне так больно! Бывает ли больно обычным детям, которые растут у любящих родителей? Когда Самма начала ласкать пальцами мою шею и плечи, меня пробила такая дрожь, что я едва не потеряла сознание.

Наконец, вымывшись и одевшись, мы отправились к матушке Ваджпаи. Нож я завернула в купальное полотенце, чтобы не демонстрировать оружие при первом же знакомстве.

Матушка Ваджпаи оказалась той самой женщиной, которая первой подошла ко мне в храме Серебряной Лилии. Сегодня она была одета в красное шелковое платье и плотную куртку, простеганную серебристыми нитями. Волосы ее были зачесаны наверх и подхвачены тугой рубиновой сеткой; глаза были подведены порошком того же цвета.

— Матушка Ваджпаи! — воскликнула я, склоняя голову.

Самма дотронулась до моего плеча — наверное, пожелала мне удачи — и удалилась, закрыв за собой закругленные двойные двери, в которые мы с ней только что вошли.

Комната, в которой я очутилась, была треугольной в плане, небольшой, но высокой, со сводчатым потолком. Матушка Ваджпаи сидела как бы в остром углу. Кроме ковров и подушек на полу, никакой мебели в комнате не было.

— Ты Зелёная, — сказала матушка Ваджпаи. — Матушка Мейко очень хвалила тебя, хотя она редко кого-то хвалит.

— Мы с ней познакомились в пути. Какое-то время шли вместе, правда, не разговаривали.

Матушка Ваджпаи сложила пальцы рук домиком и кивнула.

— Матушка Мейко очень, очень хорошо умеет слушать. Особенно тишину.

Пришлось признать, что моя собеседница права.

— Да, — уныло кивнула я.

— Ты здесь чужестранка.

Поскольку это был не вопрос, то и отвечать не потребовалось.

— Тебя воспитали за морем, — продолжала матушка Ваджпаи после короткой паузы. — На Каменном Берегу. В Хокхэрроу или, может, в Медных Холмах?

— В Медных Холмах, матушка.

— Кто-то не пожалел сил и средств на твое воспитание. — Она обошла меня кругом и встала сзади. — Здесь, в Калимпуре, о женщинах заботятся мало. Иногда, очень редко, женщина воспитывает себя сама. — Матушка Ваджпаи сделала полный круг и остановилась напротив меня.

Вспомнив, что почти так же меня в свое время осматривал Управляющий, я вспылила:

— Я не стану ничьим орудием! Я не буду мечом ни в чьей руке!

— Все люди — орудия в чьей-то руке. — Матушка Ваджпаи нагнулась и посмотрела мне прямо в глаза: — Таков замысел Творения. Секрет в том, чтобы выбрать, чьи пальцы будут перебирать тебе волосы.

— Чьи пальцы перебирают ваши волосы, матушка? — спросила я самым своим противным голосом.

Зубы ее сверкнули в улыбке, как солнечные лучи; я увидела, что они сделаны из слоновой кости, оправленной в серебро. Никогда еще я не видела таких зубов, и первое время лишь дивилась их необычности.

— Моя маленькая Зелёная, я служу богине Лилии. Ни один мужчина не владеет мной. Ни один закон не предписывает, куда мне идти. Ни один властитель не осаживает меня!

— Да… — Я сразу разглядела расставленную ею ловушку. — Зато ваша богиня держит в своих руках ваше сердце… Кем бы она ни была.

— Ты выросла в Медных Холмах, девочка моя. Тамошние боги долго молчали, и люди Медных Холмов беспечно идут своей дорогой. Но однажды они поплатятся! Ты, видимо, не совсем понимаешь, что такое богиня.

— Богиня — то же самое, что тульпа, только очень большая.

По-прежнему склоняясь ко мне, матушка Ваджпаи рассеянно покачала головой:

— Тульпы… Деревенское суеверие! Мелкие духи, которых обожествляют невежественные крестьяне и лицемерные монахи!

Я-то считала тульп своего рода зародышами богов… Или, наоборот, очень древними богами, которые постепенно истаяли. Разбились на куски, как в старинных преданиях.

Матушка Ваджпаи продолжала:

— Нет, Зелёная! Богиня — сумма всех ее верующих, всех молитв и надежд, всех проклятий и всего отчаяния, с какими к ней обращаются. Наша богиня управляет жизнью всех женщин. Темной ночью она утешает изнасилованную девочку, брошенную умирать в припортовом переулке; светлым днем радуется на свадьбе самой высокородной княжны в нашей стране. Рука богини Лилии на моем сердце — моя собственная рука, умноженная тысячекратно. Мы служим ей, как она служит нам. Мы — она, а она — это мы.

Я слушала ее невнимательно, отнесясь к ее словам как к трескучим фразам, рассчитанным на дешевый эффект. Я прочла много таких фраз в книгах госпожи Данаи. И все же я понимала, что боги существуют на самом деле. Таким был спящий Чернокров, бог Септио в Медных Холмах. В годы учения я прочла множество историй, мифов и легенд о происхождении богов. Боги в книгах госпожи Данаи бывали задиристыми, ребячливыми, мстительными, злобными. От худших из людей их отличала лишь способность властвовать.

В тот миг мое юношеское неверие слегка пошатнулось.

— Наверное, так и есть, матушка, — вежливо сказала я.

Матушка Ваджпаи выпрямилась в полный рост.

— Разумеется, ты мне не веришь. Да и как тебе поверить? Ты явилась к нам из страны отступников. В Калимпуре тебе не место. Я знаю, как тяжело тебе пришлось у городских ворот. Ты…