Джим Батчер - Работа на стороне

— Милосердный Боже, — тихо сказал он, когда я закончил. Это не прозвучало, как: «О, нет!». Это было произнесено медленно, усталым голосом.

Он знал, что происходит.

— Я не могу защищать мечи, если я не знаю, с чем имею дело, — серьезно сказал я. — Расскажите мне, Энтони.

Фортхилл покачал головой.

— Я не могу.

— Только не начинайте, — возмутился я с тихой злостью. — Мне нужно знать.

— Я поклялся не говорить об этом. Никому. Ни по каким причинам. — Он смотрел на меня, сжав челюсти. — Я держу свои обещания.

— То есть вы собираетесь остаться здесь, — зло буркнул я. — И ничего не делать.

— Я не говорил этого, — откликнулся Фортхилл. — Я сделаю все, что смогу.

— Ну да, конечно.

— Я сделаю, — повторил он. — Даю тебе мое слово. Ты должен доверять мне.

— Это было бы легче, если бы вы все объяснили.

Его глаза сузились.

— Сын мой, только не говори, что ты никогда прежде не оказывался на моём месте.

Я задумался, ища такой же саркастический и острый ответ, но все, к чему я пришел, было: «Туше».

Он провел рукой по практически лысой голове, и я внезапно заметил, насколько постарел Фортхилл с тех пор, как я первый раз встретился с ним. Его волосы стали еще более жидкими и тусклыми, руки более сухими и изрезанными морщинами времени.

— Я сожалею, Гарри, — сказал он, похоже, искренне. — Если бы я мог… есть что-нибудь еще, что я могу сделать для тебя?

— Вы можете поторопиться, — ответил я тихо. — Напряжение нарастает, кто-то отправится на встречу с Всевышним.

И возможно это буду я.

Я с повышенным вниманием приближался к парку. У меня заняло примерно полчаса на то чтобы убедиться, что там нет Жука, готового поприветствовать меня еще одним салютом пятидесятого калибра. Конечно, он мог наблюдать из окна одного из ближайших зданий — но ни одно из них не было отелем и не предоставляло квартиры в аренду, и ни одно возвышение вокруг парка не предоставляло хорошего обзора для стрельбы. К тому же, если я буду избегать каждого места, где маньяк с мощной винтовкой, возможно, может выстрелить в меня, то я проведу остаток своей жизни дома под кроватью.

Тем не менее, во избежание вреда осторожность не помешает. Вместо того чтобы идти через открытое пространство парка к софтбольному полю, я выбрал окружной путь по внешней стороне — и услышал тихие рыдания из полумрака под трибуной, напротив той, где я сидел с Майклом.

Я замедлил шаги и, приблизившись, заглянул под трибуну.

Девушка в шортах, кедах и зеленовато-голубом командном свитере, сидела, обхватив руками колени, и тихо плакала. У неё были волнистые рыжие волосы, и она была слишком худощава, даже для кого-то её возраста. Мне понадобилось около минуты, чтобы узнать в ней члена команды Алисии — игрока второй базы.

— Эй, там, — сказал я тихо, стараясь говорить ласково. — С тобой все в порядке?

Девушка посмотрела вверх, её глаза расширились от удивления, и она немедленно начала вытирать глаза и нос.

— Ой. Ой, да. Я в порядке. Я в полном порядке, сэр.

— Верю, верю. Сейчас ты мне скажешь, что у тебя аллергия, — улыбнулся я.

Она глянула на меня с маленьким намеком на улыбку, в тяжелом дыхании мелькнул призрачный намек на смех, который тут же трансформировался в еще один всхлип. Её лицо исказилось в мучительной гримасе. Она вздрогнула и, опустив голову, заплакала еще сильнее.

Я могу быть таким сосунком. Я залез под трибуны и сел возле неё, на расстоянии нескольких футов. Девушка проплакала еще несколько минут, пока не начала успокаиваться.

— Я знаю вас, — сказала она минуту спустя, между всхлипываниями. — Вы говорили вчера с тренером Карпентер. Алисия сказала, вы друг семьи.

— Я бы хотел так думать, — согласился я. — Я Гарри.

— Кэли. — Шмыгнула она носом.

Я кивнул.

— Разве ты не должна тренироваться с командой, Кэли?

Она пожала своими тощими плечами.

— Это не помогает.

— Помогает?

— Я безнадежна, — пробормотала она. — Я облажалась во всем, за что бралась.

— Ну, это не правда, — заверил я её. — Никто не может быть плох в абсолютно всем. Нет такой вещи, как идеальное облажательство.

— Это я, — сказала она. — Мы проиграли две игры за этот год, и обе из-за того, что я облажалась. Мы выступаем в финальном матче на следующей неделе, и все рассчитывают на меня, а я… я могу подвести их.

Адские колокола, что за смешные маленькие проблемы. Но было очевидно, что это очень серьезно для Кэли и это целый мир для неё. Она была просто подростком. Для неё это, наверное, выглядело как очень большая проблема.

— Давление, — кивнул я. — Думаю, я понял, в чем дело.

Она посмотрела на меня.

— Честно?

— Конечно. Мне это знакомо. Ты чувствуешь, что человеческие жизни зависят от тебя, и если ты ошибешься, то они очень сильно пострадают — и это будет твоя вина.

— Да, — сказала она, хлюпая носом. — И я стараюсь изо всех сил, но я не могу.

— Быть идеальной? — спросил я. — Нет, конечно же, нет. Но какой выбор у тебя есть?

Она заинтересованно смотрела на меня.

— Ты рискуешь облажаться, делая любое действие. Ты можешь однажды плохо проделать упражнение по пересечению улицы и попасть под машину.

— Могу, наверное. — Кивнула она мрачно.

Я поднял вверх руку.

— Моё мнение. — Сказал я ей. — Если ты хочешь избежать рискованных действий, ты можешь остаться дома, закутаться в кокон из пупырчатого полиэтилена и никогда ничего не делать.

— Может я так и должна сделать.

Я фыркнул.

— Они все еще заставляют вас читать Диккенса в школе? «Большие надежды»?

— Ага.

— Ты можешь остаться дома и спрятаться, если ты так хочешь — и сдаться, как мисс Хэвишем. Наблюдать за жизнью из окна и раздумывать, какие вещи могли бы случиться или не случиться.

— Боже Мой, — воскликнула она. — Вы только что сделали Диккенса писателем моей жизни.

— Странно, верно? — спросил я её, кивая головой.

Кэли издала маленький задыхающийся смешок.

Я поднялся и кивнул ей:

— Я никогда не видел тебя, прячущуюся здесь, ладно? Я собираюсь сделать то, что собираюсь сделать, и оставляю тебя делать свой выбор.

— Выбор?

— Конечно. Ты хочешь снова надеть бейсболку и играть? Или ты хочешь сдаться и старой девой кружить по дому в остатках истлевшего свадебного платья и тридцати ярдах пупырчатого полиэтилена, строя заговоры против парня по имени Пип? — Я внимательно посмотрел на неё.

— Я уверенна, что это не верно, — серьезно ответила она.

— Знаешь что? В этом деле нет половинных решений. Я не очень хорош в том, чтобы давать мудрые советы, но это не останавливает меня от попыток. — Я подмигнул ей и ушел, обойдя вокруг опор туда, где в дальнем конце поля, на трибуне сидел Майкл.

Молли прикорнула на подстилке под деревом примерно в десяти ярдах от нас, с наушниками-пуговицами, проводки от которых исчезали в переднем кармане её рубашки, словно она слушала цифровой музыкальный плеер. Я предполагаю, она не смогла бы слушать одну из этих штуковин дольше, чем я. По-видимому, она, таким образом, пыталась раствориться с фоном. На ней были солнечные очки, так что я не мог сказать, куда она смотрела, но я был уверен, что она настороже. Кузнечик чуть заметно кивнула, когда я приблизился к её отцу.