Оливер Боуден - Откровения

– Помоги, efendi ! [Друг (тур.).] Я не умею плавать! – захлебываясь прокричал капитан.

– Тогда тебе лучше научиться, – огрызнулся Эцио и отвернулся, чтобы сразить ещё двух пиратов. Краем глаза он заметил, что двое матросов уже спустили в резервуар ведра на веревках. К ним на помощь подоспели товарищи, и вместе им удалось потушить пламя.

Но самый яростный бой шел в задней части корабля, турки проигрывали. Эцио понял, что берберы не собирались сжигать «Анаан», ведь в этом случае они бы потеряли свою добычу. Поэтому никто и не стал мешать морякам тушить пожар, пока пираты пытались захватить корабль.

Эцио лихорадочно думал. Пираты превосходили их численностью, и он знал, что экипаж «Анаана» состоял из крепких, но не обученных сражаться парней.

Он повернулся к сложенным под люковым просветом в носовой части корабля факелам. Перепрыгнув и схватив один из них, Эцио ткнул им в гаснущее пламя, а когда тот загорелся, изо всех сил бросил его на берберский корабль. Потом сделал то же самое со вторым факелом, отправив его на корабль по другому борту. Когда берберы, находящиеся на борту «Анаана» поняли, что что-то случилось, оба корабля были охвачены пламенем.

Это было рискованно, но сработало. Вместо того чтобы попытаться захватить «Анаан», берберы, поняв, что капитан пропал, запаниковали и отступили. Османы, воодушевленные этим, предприняли контратаку, набросившись на пиратов с палками, мечами, топорами и всем, что попало под руку.

Через пятнадцать минут бебреры отступили на свои корабли, и экипаж «Анаана» перерубил топорами «кошки» и шестами оттолкнул горящие галеры подальше. Капитан османов отдал приказ отплывать, и скоро корабль отправился дальше. Когда порядок на судне был восстановлен, моряки принялись отмывать палубу от крови и перетаскивать в трюм тела погибших. Эцио знал, что религия не позволяет им предать тела морю, и надеялся, что задержка в пути не окажется слишком долгой.

Из резервуара достали мокрого и грязного капитана берберов. На палубу с него капала вода, и выглядел он довольно жалко.

– Вам бы лучше очистить воду, – посоветовал Эцио капитану «Анаана», когда капитана пиратов увели в кандалах.

– У нас до Афин хватит питьевой воды в бочках, – ответил капитан и достал из сумки на боку небольшой кожаный мешочек. – Это вам, – сказал он.

– Что это?

– Возвращаю деньги, что вы уплатили за проезд. Это меньшее, что я могу сделать. Когда мы доберемся до Афин, я прослежу, чтобы о вашем подвиге узнали все. Что касается дальнейшего вашего путешествия, будьте уверены, я обо всем позабочусь.

– Мы не должны расслабляться, – вздохнул Эцио.

Капитан посмотрел на него.

– Вы правы. Возможно, нам вообще никогда не следует расслабляться.

– Верно, – грустно согласился Эцио.

Под властью турков Афины процветали. Однако Эцио, пройдя по улицам и полюбовавшись на памятники и храмы времен греческого Золотого века, которые в его стране были заново открыты и почитались, собственными глазами увидев статуи и здания, вдохновлявшие его римских друзей – Микеланджело и Браманте, отчасти понял ту гордую обиду, что безошибочно читалась в глазах местных жителей. Ма’Мун, шурин османского капитана, и его семья хорошо приняли ассасина, осыпав его подарками и убедив остаться.

Эцио пришлось задержаться несколько дольше, чем он рассчитывал. В любом случае, в Эгейском море к северу от Серифоса бушевала буря, хотя до начала сезона бурь было ещё далеко. Она обрушилась на острова к югу от Афин и вынудила властей больше чем на месяц закрыть порт Пирей. Подобные бури никогда не бушевали в это время года. Уличные пророки, как и в прошлый раз, во время празднования середины тысячелетия, 1500 года, наперебой болтали о конце света. У Эцио не было времени на такую ерунду, поэтому он, досадуя на задержки, часами изучал карты и дневники, которые прихватил с собой, и тщетно пытался понять, что делают в этом районе, а так же к югу и востоку от Греции, тамплиеры.

На одном из торжеств в его честь он познакомился с далматской принцессой и слегка пофлиртовал с ней. Но дальше флирта дело не зашло, и его сердце, как и раньше, осталось безучастно. Себе он говорил, что просто перестал искать любовь. Дому, его собственному, настоящему дому и семье – не место в жизни наставника ассасинов. Эцио, смутно понимая, о чем идет речь, прочитал о жизни своего далекого предшественника по Братству, Альтаира ибн Ла-Ахада, которому пришлось дорого заплатить за возможность иметь семью. И, несмотря на то, что родной отец Эцио все-таки женился, ему тоже пришлось заплатить горькую цену.

Наконец-то, – хоть и не так скоро, как рассчитывал нетерпеливый Эцио, – ветра стихли, а моря успокоились, и в районе наконец-то установилась нормальная весенняя погода. Ма’Мун все подготовил, чтобы Эцио смог отправиться на Крит, а потом, на том же корабле – дальше, на Кипр. Это был военный корабль, четырехмачтовая когга, «Кутайба». [«Нетерпеливый».] На нижней палубе у неё с каждой стороны размещалось по десять пушек, остальные орудия находились на носу и корме корабля. Помимо треугольных, латинских парусов на корабле были и квадратные паруса в европейском стиле на грот-мачте и бизани. На палубе, находившейся ниже той, где размещались пушки, находились весла – по тридцать с каждой стороны.

К одному из таких весел был прикован капитан берберов, с которым Эцио сражался на «Анаане».

– На этом корабле тебе не придется защищать свою жизнь, efendi , – сказал Эцио Ма’Мун.

– Надеюсь. В этом корабле есть что-то европейское.

– Наш султан Баязид восхищается вашей культурой, находя в ней много полезного, – ответил Ма’Мун. – Если бы мы попытались, то многому научились бы друг у друга.

Эцио согласно кивнул.

– «Кутайба» доставит посла Афин на переговоры в Никосию и остановится на двадцать дней в Ларнаке. Капитан сделает остановку только на Гераклионе, чтобы пополнить запасы воды и пищи, – он помолчал. – У меня есть кое-что для тебя…

Они сидели в конторе Ма’Муна в порту и пили шарбат. [Турецкий безалкогольный напиток.] Турок подошел к большому кованому сундуку, стоявшему у дальней стены, и достал оттуда карту.

– Эта карта бесценна, как и все остальные, но я хотел бы подарить её тебе. Это карта Кипра, нарисованная самим Пири Рейсом. Так как ты там задержишься… – он поднял руку, пресекая вежливые, насколько возможно, возражения Эцио. Чем дальше на восток ассасину приходилось удаляться, тем более неторопливыми становились люди. – Знаю! Я прекрасно знаю о том, как тебе не терпится поскорее добраться до Сирии, но когга сможет доставить тебя только до Ларнаки, а там потребуется время, чтобы найти другой корабль. Но не бойся. Ты спас «Анаан». И мы соответствующе отблагодарим тебя за это. Никто не довезет тебя до Сирии быстрее, чем мы.