Галина Романова - Как не потерять работу

Местный храм Смерти располагался возле нового кладбища, устроенного на окраине города. Я уже был там некоторое время назад, когда решил нанести коллеге Твисту визит вежливости. Решение о походе явно было принято в состоянии умопомрачения, поскольку мы с женой находились в ссоре. Да и племянничек мэтра Твиста Дубин-младший не далее как вчера совершил убийство человека, чему я был свидетелем. По понятной причине с этой парочкой мне очень не хотелось встречаться, но делать нечего: посоветоваться было необходимо.

День выдался солнечный, светлый, хотя и несколько прохладный. Дорожка до храма была чисто выметена, двери распахнуты настежь. Еще на ступеньках в нос ударил резкий пряный аромат курильниц, и, переступив порог, я увидел, что подножие статуи Смерти завалено сломанными цветами и подношениями, а на специальных подставках справа и слева полным-полно свечей. Свечи были повсюду, легкий дымок от них струился в воздухе, запах травы из курильниц и воска был просто невыносим.

Богослужение только-только закончилось. Монахи-«смертники» в белых одеяниях один за другим покидали храм. Среди них затесалось несколько посетителей в богатых одеждах с траурными повязками. Человек десять явно из числа знатных горожан — мужчин и женщин. Немногочисленные охранники топтались сзади. Я скромно прижался к стеночке, пропуская народ. Мужчины были задумчиво-сосредоточены, женщины — в печали, подлинной или мнимой. Видимо, накануне умер кто-то значительный. Хотя что я гадаю? Вчера ночью действительно расстался с жизнью некий молодой человек… Гжесь, кажется? Неужели он настолько знатен? Судя по дорогой ткани его камзола и штанов — да. Но кем он был?

— А вы что тут делаете, сударь? — Следовавший за знатью один из «смертников» задержался возле моей скромной персоны. — Сегодня и завтра храм закрыт для посещения!

— Простите, — пришлось изображать раскаяние, — я приезжий, ничего не знаю… Что-то случилось?

— Вы не знаете, — монах вздохнул, — вчера ночью зверски убили сына нашего градоправителя Гжеся Вайду Добринского.

Ой, мама! Я привалился к стене. Сын градоправителя! Как все плохо! И меня его приятели видели возле трупа… Нет, сильно сомневаюсь, что посмертный допрос что-то даст против меня. Я же отпустил его душу, она успела вкусить верескового меда и вряд ли сможет что-то вспомнить. А если вспомнит? Дубин-младший промахнулся, он не добил свою жертву, это совершенно случайно сделал я, по-простому выдернув осиновый кол из раны. С формальной точки зрения я — убийца… Эх, если бы удалось доказать свою невиновность… Вот бесы!

Очень захотелось бежать сломя голову подальше отсюда. Тут всего в десятке саженей от стен храма стоят кельи монахов, а за ними — башня некромантов. До нее рукой подать. Мэтр Твист со своим непутевым племянником наверняка там или у градоправителя, дают показания. А какие еще показания может дать дядя, племянник которого так опростоволосился? Конечно, свалить всю вину на постороннего! На меня, что характерно!

Пока я ломал голову, люди вышли из храма. Внутри осталось лишь двое «смертников», которые принялись за уборку. Все правильно! Через несколько часов после того, как с телом покойного Гжеся простятся родственники, домовину доставят сюда. Тут, подле статуи богини, она простоит до завтрашнего утра. Назавтра будет еще одно торжественное богослужение с отпеванием тела, и уже потом только — сами похороны. Наверняка в фамильном склепе рода Вайда сейчас идут лихорадочные приготовления. Но мне-то что за дело? Я должен как можно скорее убираться из города, если не хочу неприятностей на свою голову. Но прежде…

Оглянувшись на уборщиков, я на цыпочках подбежал к статуе. Изваяние моей жены местный скульптор явно ваял с какой-то хорошо знакомой ему женщины — слишком много было индивидуальных черт. Наверняка сестра, жена или дочь. Порывшись в сумке, достал свечу и осторожно зажег ее, установив возле выглядывающих из-под подола ступней. Каждый некромант знает назубок несколько молитв-заговоров, обращенных к Смерти, — как-никак мы с нею работаем. Но сейчас слова не шли на ум.

— На море-океане, на острове Буяне, — зашевелились наконец губы. —

Тут, в общем, это… Ну… Проблема у меня. Надо где-нибудь пересидеть… Ищут меня… Но я ни в чем не виноват — ты знаешь. Просто я… В общем, долго рассказывать, а у меня нет времени… Но если ты меня прикроешь, то…

Я осекся. В сумраке храма внезапно повеяло холодом. Ветер донес запах вереска. Где-то тихо охнул монах-«смертник». Пришла все-таки…

«Дорогая? Э-э…»

Статуя оставалась неподвижной и мертвой — если такое слово применимо.

«Все еще обижаешься? А у меня, между прочим, проблемы! И серьезные… Ну ответить-то можешь?»

— Наделал дел — и в кус-ссты?

Я вздрогнул, стремительно оборачиваясь. Это не был голос моей жены. Готов поклясться всем на свете — его я слышал первый раз. И эту бледную немочь тоже видел впервые.

Посреди пустого пространства храма, как раз на границе пятна света от распахнутых дверей, застыла какая-то тень. Обтянутый сухой кожей скелет с оскалом желтых зубов сложил худые руки поверх платья. На свалявшихся в войлок волосах еще держался венок превратившихся в сено цветов. От призрака тянуло гнилью и тленом, но он был полупрозрачен.

— Я ничего не делал!

— Всс-се вы так говорите…

— Ну положим, не все, но… А Смерть где?

— Хочеш-ш-шь умереть?

Монах-«смертник», случайно присутствовавший при этой сцене, аж встрепенулся. Ну с этими как раз все понятно — они ритуальных самоубийств не совершают только потому, что, по вере, обязаны терпеливо ждать, когда «невеста» соизволит обратить внимание на очередного «кандидата в женихи», а лезть вперед «очереди» — значит рисковать вовсе из нее выбыть. Вот если бы ему такое предложили, он бы…

— Не сейчас. Мне нужно с нею поговорить.

— Я з-са нее…

Понятно… Значит, все еще дуется. Вот женщины! И почему я должен оправдываться? Я же ни в чем не виноват!

— Послушай, у меня проблемы. Я… В общем, пусть она там скажет кому-нибудь, что я…

Язык прилип к небу. Да что же это я? Струсил? То, что хочу предложить, — самый последний шаг, когда шансов больше нет. А я пока жив-здоров и на свободе. Я еще могу бороться.

— Чш-што ты с-с-сказал?

— Так, нет… ничего… Явилась бы Смерть — ей бы все выложил. А ты — мелкая сошка! Убирайся туда, откуда пришла! Я отпускаю тебя!

Тень заколебалась, как дымок костра:

— Да чш-што ты с-с-себе поз-зволяеш-ш-шь? — Но сопротивляться силе некроманта не смогла и исчезла.