Ольга Макарова - Камень первый. Холодный обсидиан

Кангасск поднялся, встал рядом и просто молча обнял друга одной рукой за плечи. Он хотел бы его успокоить, да не знал, как. Потому взял на себя тяжесть подумать, что же делать дальше. Не хотелось ему верить, что все потеряно.

Флавус справился, довольно быстро он взял себя в руки. А вскоре восстановил дыхание и нашел в себе силы говорить:

— Тебе харуспекс подсказал это? — спросил он с горечью.

— Не знаю, — виновато пожал плечами Кангасск. — Наверное, нет. Просто все встало на свои места. Я все ломал голову, почему витряник пощадил тебя. И вдруг подумал: а что если человечья душа нашла в себе силы побороться с ним? Хоть на единый миг. И решил: верно, это человек, который очень тебя любит…

При этих словах Флавус чуть на расплакался снова, но только сжал кулаки и глубоко вздохнул.

— Думаю, Сильвия давно боролась с ним, каждую ночь, сама не понимая того, — продолжал Кангасск. — Быть может, этим и объясняется ее странная болезнь, которую не вылечить ничем… Но я не догадался бы, не знай я об амбасиатах…

— Знаешь, Кангасск… — вдруг решительно, вскинув голову, сказал Флавус. — Прости, что я разозлился на тебя. Это было глупо. Я спасибо тебе должен сказать, что ты пришел ко мне, а не к миродержцам с этой новостью. Хотя… — сник он, — какая разница… все едино: «обнаруженного носителя гуманно уничтожить»…

— Нет, — упрямо возразил Кангасск. — Этого я не позволю. Мы что-нибудь придумаем, Флавус. Только думать надо быстро, пока на вашу семью не вышла инквизиция. Первый раз они это прошляпили, но во второй раз так не будет. Я уже догадался, так не ровен час, кто-нибудь из них тоже догадается. У нас на счету каждый день.

— Никто в Ивене не знает, что мы амбасиаты, — заверил его Флавус. — Никто, кроме тебя.

— Вы здесь на виду, как белые вороны. Если вы такие же амбасиаты, как мой отец, то ваша тайна выдает сама себя…

Над Ивеном висел магический щит. Из сотен окон люди с тревогой следили за периметром. А Флавус с Кангасском держали военный совет. По сути дела, теперь они шли против воли миродержцев, ставили под угрозу человеческие жизни, откладывая обнаружение двоедушника, но как они могли поступить иначе?..

— Я знаю простенькие заклинания по изгнанию демонов, но это же смешно… — возражал Флавус. — Даже когда против двоедушника стояли оба миродержца и долбили по нему самой суровой боевой магией, он и там успел посмеяться над ними напоследок: носитель-то умер…

— Всего двоедушников было пять, — рассуждал Кангасск, — но, как рассказывала мне Влада, изгонять демона пытались лишь дважды. Значит, перепробовали явно не все. И нам теми же путями идти не стоит, надо придумать что-нибудь другое, чего не было раньше.

— Можно научить ее использовать магию… тогда… — Флавус не договорил. — Нет, у нее амбассы такое море, что, даже приведи мы часть в движение, витряник просто нырнет глубже…

— Да и времени это займет…

— Да уж…

Тишина. Идеи кончились…

— Мы с тобой, как легендарные охотники на морского змея, — горько усмехнулся Кангасск. — Они ловили его по всему морю Кармасан, а он только смеялся над ними. А когда надоело смеяться, подстерег и погубил… В море змей был свободен, а глупые люди только скользили на корабле по поверхности…

— Да, я помню эту сказку… — вторил Кану Флавус. — Змей был убит на суше. Там люди были свободны, а он…

— Флавус… — прервал его Кангасск. — Кажется, я понял… Какой же я дурак… Надо вылить море, опустошить его, лишить демона среды жизни. Если бы Сильвия стала пуста так же, как я был вчера пуст… Как называется заклинание… Серег применил на мне что-то, когда ставил донором.

— Дрэйн, — ответил Флавус. Восторгов Кангасска он явно не разделял и сильно сомневался. — Оно простое, но осуществляется только с согласия донора…

— Научи меня! — потребовал Кан. — И я выгоню этого змея на сушу!

— Он не сдастся так просто, — покачал головой Флавус. — Он поднимет ветра днем, вот что он сделает. И убьет носителя. Погибнет Сильвия, и мы с тобой, и не готовые к атаке Охотники, и Ивен… Нет, Кангасск… Спасибо, что пытался помочь. Но, похоже, здесь уже ничего не сделаешь. Я хочу спасти сестру. Всем сердцем этого желаю… но только не так: не ценой жизни стольких людей…

— Я предупрежу Охотников, чтобы были готовы поднять щит, — не сдавался Кан. — Передам приказ от имени Влады или Серега. Они должны мне поверить. А до нас и Сильвии мы ему добраться не дадим… Ты умеешь ставить магический щит?..

— Да…

— Вот: прямо по инструкции Серега получается… хотя и будет наша боевая единица всего из трех человек. Я направляю на Сильвию Дрэйн и стою передатчиком магии к тебе, а ты держишь щит. Если кто и погибнет, то это я. Потому что я буду агрессор, и меня витряник попытается устранить.

— …Зачем тебе идти на это, Кангасск? — после долгих раздумий спросил Флавус. — Ты рискуешь жизнью…

— Я знаю, — с улыбкой отвечал кулдаганец. Глаза его светились, как от счастья. — Но, веришь ли, у меня никогда в жизни не было друзей; я уже думал, что никогда и не будет… И теперь, когда они у меня появились, я никому не позволю причинить им зло… Не будем терять времени. Покажи мне Дрэйн…

Заклинание было до идиотизма простым, и если бы не ограничение: искреннее согласие донора, в энергетического вампира превратился бы каждый второй житель Омниса. За вечер Кангасск, окрыленный новым, неведомым ему чувством, похожим на полет, довел свой Дрэйн до автоматизма.

На том был закончен военный совет. И друзья разошлись по комнатам — спать. Перед такой битвой, которая ожидала их двоих, просто необходимо было выспаться…

…Рассвет! Какой алый рассвет… Кангасск стоял на пороге дома-крепости и провожал Флавуса и Сильвию. Они оделись как для прогулки, чтобы без проблем пройти через оцепление, и, похоже, даже слишком легко они оделись: то ли холодное утро, то ли страх перед грядущей битвой заставляли брата и сестру дрожать мелкой дрожью. Сильвия была по-взрослому серьезна, она уже все знала.

— Вот, возьми… — сказал Флавус и протянул Кангасску свой серый плащ. — Так будешь выглядеть солиднее, когда пойдешь уговаривать Охотников. Да и я буду как бы с тобой…

Кан молча кивнул, и плащ принял с поклоном, как надлежит принимать меч.

— Я ошибся в тебе, — горячо произнес Флавус. Когда не знаешь, будет ли у тебя завтрашний день, спешишь не оставить недомолвок. — Ты показался мне неуверенным в себе и… прости… слабым. Но я был не прав… Да, ты часто грустил без причины и клял себя, когда все было не так плохо. Но когда пришла настоящая опасность, и когда надо было сделать выбор, ты… ты просто поразил меня. Когда я, такой весь из себя уверенный и ученый, руки опустил, ты встряхнул меня за шкирку и заставил бороться. Спасибо тебе…