Ольга Макарова - Камень первый. Холодный обсидиан

Вот так так!.. А думалось, через Горелую Область никто больше не ходит!.. Даже дорога заросла почти. И вот на тебе!

Определенно, эти двое появились тут неспроста. Сэслер не был бы Сэслером, если б не решил докопаться до истины… охота подождет. Возможно, эти двое даже похуже солдат Крогана могут оказаться, даром что без ружей. Нет, определенно, за ними надо проследить…

…Две черных букашки двигались по равнине неторопливо — и Сэслеру было хорошо видно их со склона. Главное, заметить, где они войдут в лес, а уж в своем-то лесу охотник их не потеряет. Сэс не беспокоился, глядя на клонящееся к закату светило, — пропадать на охоте по нескольку дней для него было не впервой. Дома его не хватятся.

Порой он снимал чехол и приникал к винтовочному глазу, следя, правда, чтобы не пускать бликов. Увеличение глаз давал хорошее, а опыта Сэслера хватало, чтобы читать разговоры по губам. Сколько прихвостней Крогана на этом провалилось! Сколько их, точно оловянных игрушек, попадало! И все из-за того, что обсуждали что попало между собой… Конечно, откуда они могли знать, что невидимый охотник следит за ними со своего склона и знает все, что они говорят. А потом — нежданная гибель всего отряда. Жуткая, бесшумная стрельба неизвестно откуда, ведь, казалось бы, местность открытая, спрятаться стрелку негде, разве что на склоне, так ведь не дострелишь оттуда! К тому же так точно в голову каждому не попадешь. (О глазе-то — изобретении Сэслера — знал только сам Сэслер да его семья). Вот и пошло: мифы всякие народились про нечисть, про волшебство… Сам того не ведая, одинокий охотник держал в страхе всю разбойничью ватагу Крогана и волей-неволей закрывал им всякий путь на Юг по старой дороге.

Кроган полагал, что это ему наказание свыше за что-то, — он вообще был для разбойника очень религиозен, — но и помыслить не мог, за что… Паренька, которого он по глупости-молодости замучил и убил на потеху толпе, он давно не вспоминал. Зато Сэслер не забыл своего старшенького, которого, кстати, звали так же, как отца. Не забыл — и мстил жестоко…

…Нет, эти двое никакие не солдаты Крогана, решил Сэслер… У них приятные ясные лица. Очень милые молодые парень и девушка, ровесники, похоже. И говорили они о совершенно безобидных вещах… Девушка весело рассказывала парню о Севере. Истории были смешные. Сэслер — и тот «заслушался», если это слово применимо к чтению по губам.

«Путешественники, — подумал он. — Как есть — путешественники. Молодые, смелые, но такие беззащитные… Парень на моего старшего похож чем-то… Да, ему и лет примерно столько же… Эх, через мои земли пропущу, ладно уж, а вот как на Кроганские выйдут — что тогда? — Сэслер зажмурился, так мучителен был выбор. Но перед глазами снова встал старший сын, погибший молодым… — Нет! Не могу я! — мысленно крикнул охотник. — Присмотрю за ними, не будь я Сэслер!»

…Вечер спустился быстро, укатив солнце за холмы. За день пути устали и чарги, и путники, так что привал всем был в радость. Чарги отдирали сочную кору с деревьев и с аппетитом ее хрумкали. Они вообще всеядны, могли бы поохотиться, но, видно, ленились сегодня. Кангасск притащил хвороста, Владислава пристроила над костром котелок, где уже лежали, залитые водой, сушеное мясо и злаковые хлопья, — извечная еда путешественников, которую, при отсутствии возможности сварить суп, грызут в сухом виде. Есть еще мюсли — смесь вроде этой, только с сухофруктами и орехами вместо соленых мясных кусочков.

— Стоит ли костер-то разводить? — спросил Кан, которому в лесу было не по себе. — Заметят еще…

— Не думаю, — возразила Влада. — Насколько я знаю, местные головорезы сюда не ходят. У них бытуют какие-то мрачные легенды об этом лесе…

— Еще лучше… — Кангасск нервно сглотнул. — Тогда, пожалуй, запалю-ка я хворост. При огне спокойней как-то…

Огнива кулдаганец, надо полагать, в жизни своей не видел. У них в пустыне не принято как-то щелкать камнем о камень, чтобы добыть огонь. На то зажигалки имеются.

Зажигалку он не без труда выудил из кармана: карманный дракон пищал, отбивался и цеплялся когтями за куртку. Недавно хозяин насыпал в карман мюсли, коих огнедел наелся, и теперь маленького ящера клонило в сон, потому, когда его стали вытаскивать, он возмутился от всей души.

— Вот. Зажигалка, — продемонстрировал Кангасск дракона. — Зажимаешь в кулаке — и получаешь огонь.

Он действительно сжал дракончика в кулаке и провел его мордой над дровами. Влажное дерево маленькому язычку огня покорялось неохотно.

— Вот, — гордо говорил Кан, — а ты — огниво, огниво… Да мы…

Тут раздался тонкий пукающий звук… Кан осекся на половине фразы и, жестоко ругнувшись, разжал кулак… На ладони красовалось серое дурно пахнущее пятно.

— Ах ты тварь! — взревел он…

Минут пять, под радостный смех Влады, разъяренный Кангасск пытался выловить нерадивую зажигалку в траве. Юркий дракончик каждый раз ловко избегал карательного кулака. В конце концов, когда хозяин потерял его из виду, вымыл руку и успокоился, он тихой сапой вернулся в теплый карман.

Влада все еще не могла перестать смеяться — прыскала от смеха при одном только взгляде на Кангасска.

— У него либо дефект заднего клапана, как у половины зажигалок, либо просто наглая тварь… — смущенно оправдывался Кан…

…Сэслер не понял, что там у них произошло и что говорил девушке сидевший к нему спиной парень, но видел, как они смеялись, и не удержался — улыбнулся сам. Правда, к нежданной маленькой радости тут же примешалась давняя боль — опять вспомнил о сыне, Сэслере-младшем…

Этих ребят предупредить надо бы, — вот что еще подумалось охотнику. Они легли спать, не оставив часового, так что Сэслер мог бы подкрасться и дождаться утра рядом с тлеющим костром… мог бы… если б не чарги. Их огромные глаза со зрачками-щелочками остро видят в ночи, длинные уши уловят малейший шорох, а острые когти и зубы не пожалеют чужака… Путешественники тоже это знали, потому и спали так безмятежно, привалившись к пушистым бокам чутко дремлющих зверей. Незамеченным не подберешься, а стрельбу затевать не нужно, ох как не нужно!..

Днем тоже не подойдешь. Чарг они могут и не удержать вовремя. Да еще проблема: вспыльчивый парнишка. С луком. Жди, так и поверят тебе, что ты не разбойник, а так, поздороваться зашел…

Ох, плохо дело…

…Завернувшись в теплый плащ, охотник заснул до утра…

Чарги бежали резво. Едущему на них всегда кажется, что он оседлал теплый ветер. Кан читал, что есть в Омнисе [1] Омнис — название мира. Означает «всевозможный». места, где ездят на высоких зверях с двойными копытами, так на них пока доедешь, отобьешь себе все что можно — и что нельзя тоже… Кочевые народы сажают на этих зверей детишек уже лет двух-трех, и от тряски у них скривляются позвоночник и ножки. Потому взрослые люди этих народов выглядят печально. В седле виртуозы, спору нет. Но по земле на таких ногах ходить тяжело… да и вид неказистый, что и говорить, а к старости, наверно, спина здорово болит…